следовательно, именно вокзал является местом его постоянного обитания. Правда, не очень понятно, за каким дьяволом его понесло на кладбище, но... не будем усложнять. С кладбища убийца поехал сюда, значит, и мне для начала нужно попытать счастья именно здесь. А уж дальше... буду действовать в зависимости от результата.
Конечно, в действительности бомж, которого я разыскивала, мог иметь постоянное место обитания где угодно, но на данный момент вокзал был моей единственной зацепкой, и я начала его отрабатывать.
По моим соображениям, любой уважающий себя бомж, разжившись деньгами, первым делом должен был истратить часть их на выпивку. Поэтому для начала я направилась в вокзальный буфет.
Он не был предназначен для посещения VIP-персон, и хотя на меня посмотрели там не очень дружелюбно, но прогонять не стали.
– Слышь, красавица, – доверительно обратилась я к дородной буфетчице, когда очередь рассосалась. – Дружка своего ищу. Ай, хорош дружок! И богатый. Так угощал меня вчера, так угощал... сережки обещал подарить. А сегодня – глядь, ан его и нет. Не видала?
– Делать мне больше нечего, как за дружками вашими следить. Вон в подсобке их целая куча валяется, выбирай любого. Пьянь непробудная...
Похоже, буфетчица была сегодня не в настроении. «А где, интересно, у них подсобка?»
– Слышь, красавица, да ты не сердись, – попыталась подмазаться я. – Парень-то уж больно хорош. Жалко такого упускать. С таким не пропадешь! У него и на выпивку всегда есть...
– Это ты не Витька нашего случайно ищешь? – вступила в разговор вторая дама, по дородности ничуть не уступавшая первой. – У него теперь подружек этих, что собак нерезаных. Только мало вам теперь от него толку будет. Вторые сутки не просыхает. И откуда у них только деньги берутся? Ладно бы работали где-то, а то ведь...
– Эти всегда найдут, – раздраженно сказала первая буфетчица. – А нету, так и сопрут, недорого возьмут. Где вот он их взял, этот Витек твой? Каждый божий день и сам напивается, и всю шваль эту поит...
– Почему это он мой?
Диалог грозил перейти в нежелательную для меня плоскость, поэтому я посчитала нужным вмешаться.
– Слышь, девчонки, а вы бы отвели меня к нему, а? Где у вас эта подсобка?
– Ну конечно! Щас! – в два голоса завопили на меня толстухи. – Чтобы ты там сперла чего-нибудь... Иди отсюда!
– Да чего вы, девчонки? Я ж...
– Иди, иди, а то щас милицию позовем!
Мне снова пришлось ретироваться. Но в загадочную подсобку я решила проникнуть во что бы то ни стало. Хотя для начала неплохо бы мне снова принять человеческий облик.
Я направилась к камере хранения, взяла свою сумку и с ней пошла в дамский туалет. Меня сопровождали подозрительные взгляды, и было понятно, что при всем желании долго расхаживать по вокзалу в таком виде я все равно не смогла бы. Еще немного, и меня задержала бы милиция.
Умывшись и переодевшись, я расчесала волосы, и, хотя эта операция не помогла полностью удалить с них следы туши, но все-таки они стали выглядеть более-менее прилично. Теперь, в своем повседневном брючном костюме, с нормальным лицом и причесанными волосами, я могла спокойно идти, куда требовалось, не привлекая к своей персоне нездорового любопытства.
Разумеется, первым делом я ринулась отыскивать подсобку. Снова оставив сумку, теперь уже с лохмотьями, в камере хранения, я вышла на улицу. По моим представлениям, подсобка – это такое помещение, которое находится где-то на задах. В данном случае в тыльной части буфета. Через нее подвозятся продукты, загружаются и выгружаются грузы, значит, дверь этого помещения должна выходить на улицу.
Руководствуясь этими несложными соображениями, я вскоре действительно набрела на некую дверь на заднем дворе, которая была гостеприимно распахнута и вела в какой-то длинный коридор. Возле этой двери сидел чумазый черно-белый кот и лизал лапу. «Снова кошки, – подумала я и неизвестно почему вспомнила сон, который приснился мне в камере. – Бомжи и кошки... А сон-то и правда оказался в руку!»
Немного пройдя по пустому коридору, я обнаружила справа от себя помещение, дверь в которое тоже была открыта. Но, в отличие от коридора, оно не пустовало. Из него доносились человеческие голоса, причем не очень трезвые.
– Витек!! – вдруг завопил кто-то так, что я вздрогнула.
– Да не трожь ты его, – раздалось в ответ.
– Нет, пусть скажет! – не успокаивался первый голос.
– Да ладно тебе...
– Нет, пусть он скажет...
Еще немного поспорив, собеседники наконец успокоились, и беседа снова вернулась в мирное русло. Из небольшого подслушанного мной диалога я смогла сделать два очень важных вывода. Во-первых, было совершенно очевидно, что Витька (который, по всей вероятности, и был тем самым человеком, интересовавшим меня) в комнате нет. И, во-вторых, было понятно, что он находится где-то поблизости.
Вероятно, дальше по коридору имелись еще какие-то помещения, но пройти мимо открытой двери незамеченной не представлялось возможным. А повидаться с Витьком хотелось бы наедине.
Я стояла и раздумывала над тем, как же мне продвинуться дальше по коридору, но ничего путного в голову не приходило. Тогда я решила просто пройти мимо этой открытой двери, положившись на правило: «Если не хочешь, чтобы человек тебя заметил, не смотри на него». Мужики за дверью были уже достаточно пьяны... кто знает, может, мне и повезет? Ведь наглость, говорят, второе счастье.
Как оказалось, пословица не врала. Не скажу, чтобы меня совсем не заметили. В тот момент, когда я проходила мимо дверного проема, оживленная беседа на минуту стихла... но почти сразу же возобновилась с прежней силой. Видимо, они решили, что я – одна из тех, кто имеет право ходить здесь.
Мои предположения полностью подтвердились. Отойдя несколько шагов от первой двери, я обнаружила вторую. Она была закрыта, но не заперта. Открыв ее, я оказалась в небольшой комнате, где стояли два старых ободранных дивана. На одном из них лежал человек.
Человек этот был довольно крупного телосложения и высокого роста. В остальном он ничем не отличался от всех прочих бомжей. Грязные штаны, рабочая куртка, давно потерявшая цвет и форму, кудлатые спутанные патлы. Он спал, лежа на животе, и лица его не было видно. Желая взглянуть на его физиономию, я попыталась перевернуть мужчину на спину.
Это движение неожиданно для меня вдруг пробудило у клиента функцию речи, и, ни на секунду не просыпаясь, Витек произнес:
– Придушил, как тать!
Не знаю, какие нервные связи активизировались в моем мозгу после этой фразы (ведь я и без того была почти уверена, что придушил именно он), но меня вдруг осенило. Я поняла, кто передо мной!
Механизм подобных озарений еще не изучен современной наукой. О них известно одно: они безошибочны в ста процентах случаев.
Но я ни на минуту не забывала, что я – частный детектив. А детектив не может полагаться на озарения. Он должен оперировать фактами. Сейчас, чтобы получить факт, подтверждающий мою догадку, я набрала номер Семенова.
– Здравствуйте, Николай, это Татьяна. У меня к вам один вопрос.
– Пожалуйста.
– Вы не помните, как звали первого мужа Эльвиры?
– Первого мужа? – в голосе моего собеседника послышалось нескрываемое удивление. – Постараюсь вспомнить... э-э-э... кажется, Виктор... Да, да, именно: Виктор. Виктор Петрович. Она всегда с такой язвительностью произносила его имя... Да, теперь я вспомнил. Виктор Петрович. Она всегда называла его по имени-отчеству, но всегда с такой интонацией, что это звучало как оскорбление.
– Спасибо. Это все, что я хотела узнать.
