Шестаков ехал в офис в подавленном настроении. Смерть Анжелы его, как ни странно, очень сильно задела и расстроила, несмотря на негативное отношение к бывшей подруге. Ему, как и Самойлову, было очевидно, что связь между самоубийствами все-таки есть. Иррациональная связь, не поддающаяся никакому анализу. А тут еще эта распечатка. Ну, откуда она взялась? Что она вообще значит? Сколько он ни вглядывался в текст, никаких предположений не появлялось. Бессмысленный набор символов. Впрочем, однажды он видел нечто подобное – на экране своего монитора. Но там, кажется, было существенно больше текста, хотя выглядел он очень похоже.
Зайдя в кабинет, он первым делом позвал к себе системного администратора Володю Зайнчковского. Тот пришел быстро. Шестаков снял копию распечатки и передал лист сисадмину.
– Володя, не в службу, а в дружбу, посмотри вот этот странный текст. Ты мог бы мне сказать, здесь вообще есть какой-то смысл, или это просто абракадабра?
– А откуда он взялся, Сан Саныч?
– Это не важно. Но очень нужно понять, что это такое?
– Хорошо, Сан Саныч, я посмотрю его пристально.
– Спасибо, Володя. Постарайся побыстрее, ладно?
Сисадмин ушел размышлять. Позвонил он через час и попросился зайти.
– Сан Саныч, это программа. – С порога заявил Зайнчковский. – Только очень странная программа. Я бы сказал, что она попросту гениальна.
– А что за программа? – Удивился Шестаков.
– На обычных компьютерах она не сработает, поскольку написана для операционной системы Unix. Это по сути командный файл, который перепрограммирует процессор, добавляя к его стандартному набору команд еще несколько. Увы, назначение этих команд мне совершенно непонятно. Но, все равно прога гениальная. Смотрите, здесь всего три тысячи символов, но плотность кода уникальная, абсолютно ничего лишнего. Я таких программистов просто не знаю. Их в природе не существует…
– Что это значит, Володя? Не понимаю.
– Сан Саныч, я не смогу это объяснить. Вы не программист и не поймете 99% из того, что я могу сказать по этому поводу. Просто примите как факт – это нечеловеческая гениальность. Если бы такой программист был у Билла Гейтса, винда бы не падала в принципе никогда.
– Кхм… – Озадаченно хмыкнул Шестаков. – А все-таки, где могла появиться эта программа? Ведь она есть, а значит, ее кто-то написал.
– Сан Саныч, извините, я без вашего ведома закинул этот код на форум Unix-девелопперов. Там сейчас такое творится…
– Что творится?
– Ну, на ушах все стоят. Пытаются просчитать, где могли сочинить такую гениальную вещь и для чего она вообще сделана. К сожалению, пока никто ничего толкового предположить не смог. Коллеги в шоке от кода.
– Ясно, что ничего не ясно. Ладно, держи в курсе, вдруг там кто-то сможет догадаться. Мне позарез нужен автор, Володя. Только я тебя очень прошу – никому не распространяться, откуда у тебя взялся этот текст.
– Трудновато, Сан Саныч, но постараюсь помалкивать.
Когда сисадмин ушел, Шестаков снял трубку и набрал телефон следователя.
– Алексей Васильевич? Это Шестаков. Есть одно предположение.
– Можете приехать или по телефону расскажете?
– В общем-то и по телефону смогу рассказать, незачем время терять на езду. Мой программист докопался, что этот текст представляет из себя компьютерную программу. Правда, он не смог понять, для чего она нужна, но то, что это программа – он ручается.
– Вы могли бы приехать завтра вместе с вашим специалистом?
– Мне бы этого очень не хотелось… Сами понимаете, пойдут слухи по фирме.
– Хорошо, тогда попросите его сделать письменное заключение, как будто экспертизу провел. Сможете? А я бы своих компьютерщиков на это дело натравил.
– Наверное, смогу, Алексей Васильевич.
– Буду ждать. До связи.
Шестаков молча слушал следователя и все больше мрачнел.
– …К сожалению, мои спецы тоже не смогли сказать ничего толкового. Сплошные восторги по поводу гениальности автора программы и ноль информации. А уж как это увязать со смертями ваших знакомых – вообще непонятно. Честно признаюсь, я в тупике. Этого конечно, не следовало бы вам говорить, но в общем-то отсутствие вашей вины можно считать доказанным – алиби 100%-ное. Поэтому вы для меня – ценнейший источник информации о погибших.
– Но я ведь рассказал все, что знаю.
– Александр Александрович, мой профессиональный опыт дает мне право считать, что ни один человек не в состоянии рассказать абсолютно все. Всегда остаются детали, которые по какой-то причине ускользают. Забывчивость, отсутствие ассоциаций, упрощение – все это приводит к тому, что следствие оперирует не полным набором фактов, а некоей сетью отдельных утверждений. Если сеть непрерывна и логична, то дело складывается, но в нашем случае, в сети есть одна большая дыра – нет привязки программы к девушкам. Ведь ни та, ни другая не только не были программистками, но и среди их знакомых
