центральной тенденции в экономике.
Однако было бы большой ошибкой рассматривать это уравнение как картину наиболее существенных последствий инфляции в реальном мире. Мы исключили весьма существенные с точки зрения человеческой деятельности элементы этой картины. Люди безразличны к событиям, которые не оказывают влияния на их уровень удовлетворенности, как, например, одновременное удвоение запасов наличности и всех цен. Подобные изменения могли бы происходить хоть еженощно, и никто в Вальрасе не обратил бы на них внимания.
Человеческая инициативность в условиях неопределенного будущего означает, что в реальной экономике действующие субъекты, которые на самом деле не узнают обо всех изменениях мгновенно в момент их совершения, стремятся к тому, чтобы первыми осмыслить последствия экономических изменений. Те, кто достаточно быстро улавливает суть перемен, будут стремиться покупать и продавать еще до того, как новые сведения станут всеобщим достоянием. Вместо того, чтобы жаловаться на то, что они якобы наживаются за счет остальных, куда полезней было бы упомянуть, что именно предпринимательское стремление к прибыли способствует установлению равновесия цен. Ведь нет иного способа открыть равновесные цены, иначе как позволив людям направить свои умственные способности на их выяснение. Позволить им извлечь прибыль из более точных оценок и понести убытки на менее точных — единственный способ направить их мотивацию на выяснение цен.
Знание о новой ситуации в денежной сфере не появляется одновременно в головах у всех, так же как новые деньги не распределяются равномерно по карманам всех людей. Новые деньги не могут достичь всех уголков экономики одновременно. Кто именно получит их первым, в экономике неразменных бумажных денег решает государство. Любопытно, что в числе первых получателей весьма часто фигурируют крупные банки, имеющие хорошие связи в политических кругах.
Определения инфляции и дефляции, которые используются в этой книге, являются определениями австрийской школы, а не доминирующего течения современной экономической науки. Большинство экономистов, рассуждая об инфляции, имеют в виду повышение уровня цен (Р в уравнении Фишера), а под дефляцией подразумевается снижение уровня иен. Однако определения австрийской школы имеют два основных преимущества. Прежде всего, идея измерения уровня цен сама по себе сомнительна, в чем мы сможем убедиться в следующей главе.
Но даже если пренебречь этим затруднением, возникает вторая проблема: определение доминирующего течения маскируют весьма существенные экономические явления, указывая лишь на их симптомы. Уравнение Фишера демонстрирует конечный результат — приблизительное направление, в котором движется экономика, когда исчерпывают себя все эффекты инфляции и дефляции. Однако наибольший интерес представляет как раз процесс поэтапного разворачивания последствий, вызываемых инфляцией и дефляцией, т.е. увеличением или сокращением количества денег. Как мы уже установили ранее, создание новых денег в экономике неизбежно меняет не только соотношение между товарами и деньгами, но и экономические отношения между людьми. Тем, кто получает новые деньги раньше, оказывается поддержка; тем, кто получает их позже, причиняется ущерб. Все это именуется эффектами Кантилъона, названными так в честь великого французско-ирландского экономиста Ричарда Кантильона.
Первые получатели вновь созданных денег имеют возможность потратить их до того, как инфляция приведет к повышению цен по всей экономике. Теперь в их распоряжении больше наличных денег, но в отличие от жителей Вальраса они получили их прежде всех остальных и еще до того, как эффект новых денег в полной мере распространился по экономике. В отличие от ситуации в нашей мифической деревне, новая сумма денег, которой они владеют, позволит им купить больше товаров, чем сумма, которой они располагали прежде.
Процесс, в ходе которого новые деньги вливаются в экономику, не имеет ничего общего с представлением о нейтральных деньгах в виде ванны, равномерно наполняемой со всех сторон. Скорее его можно сравнить со сбросом жидкости в реку. Хаотический поток турбулентного рыночного процесса несет новую жидкость в направлениях, по своей природе непредсказуемых даже для тех, кто создает деньги. Человеческая деятельность — явление творческое, и мы сами не в состоянии предугадать, какой образ действий изберем, если завтра обстоятельства изменятся.
Можно ли измерить уровень цен?
Мы уже упоминали о том, что понятие стабильных денег (т.е. обладающих неизменной покупательной способностью) вызвало потребность в разработке индексов цен, которые могли бы измерить ценность денег. В основе стремления к стабильным деньгам лежат два широко распространенных заблуждения. Считается, что деньги служат: (а) «мерой ценности» и (б) «средством сохранения ценности».
Ценность субъективна, и измерить ее невозможно. Если две стороны обменивают 10 долларов на 1 мешок лука, это еще не означает, что мы «измерили» ценность 1 мешка лука и она равна 10 долларам. Это означает, что человек, который продал лук, оценил его ценность ниже 10 долларов, тогда как человек, который купил лук, оценил его стоимость выше 10 долларов. Ни о каком измерении речи не идет. Нет смысла присваивать луку и долларам «равную» ценность. Для кого их ценность равна? Оценка подразумевает предпочтение одной вещи по сравнению с другой, но отнюдь не безразличие. Цены — это не измерения, а исторические факты, указывающие на то, что в такое-то время и в таком-то месте две стороны обменяли 1 мешок лука на 10 долларов.
Не являются деньги и «хранилищем ценности». Это выражение подразумевает, что деньги представляют собой некий резервуар, который можно наполнить стоимостью. Когда мы сталкиваемся с инфляцией, создается впечатление, что часть ценности из денег «вытекла», тогда как при дефляции ценность каким-то образом «просочилась» в деньги. Смысл этого выражения можно сформулировать гораздо точнее: люди ценят деньги и могут хранить их. (Тот факт, что их можно хранить, является одной из причин, по которой товар становится деньгами.) Пока люди хранят деньги, их ценность может расти или падать. В этом отношении деньги не являются исключением: вы можете хранить картину или книгу, а их ценность, пока они хранятся, тоже, возможно, будет расти или падать.
Даже если мы опустим тот факт, что деньги не являются мерой ценности, идея индекса цен наталкивается на второе препятствие. Экономист Ричард Тимбер-лейк, отстаивая индексы цен в своей статье «Австрийская 'инфляция', австрийские деньги», сравнивает их с термометрами. Да, рассуждает он, их измерения не отличаются идеальной точностью, но то же самое можно сказать и о термометрах, однако мы продолжаем ими пользоваться.
Но давайте рассмотрим, действительно ли индекс потребительских цен (ИПЦ) и другие подобные показатели имеют сходство с термометром. Термометр — это измерительный прибор, который можно поместить в среду, где имеет место некое независимое явление (в случае с термометром это молекулярное движение). Измерительный прибор реагирует на данное явление определенным прогнозируемым образом, чаще всего путем некоего визуального отображения. Отображение истолковывается как имеющее некое соотношение с той величиной, которую мы хотим измерить. К примеру, высота столбика ртути в термометре соответствует температуре в том месте, где он находится. Положение стрелки в амперметре соотносится с электрическим током, идущим по проводам, к которым прибор подключен.
Но что мы измеряем, когда речь идет об уровне цен? И что следует считать измерительным прибором? Все наши показатели выражены в ценах, представляющих собой по сути дела курсы обмена различных товаров на деньги. Чтобы сохранить аналогию с термометром, мы должны в качестве измерительного прибора взять не что иное, как деньги.
Однако индекс цен не измеряет денежную температуру товара — или тем более всех товаров — в данный момент времени. Это попытка отследить показания нашего термометра с течением времени, чтобы оценить, являются ли показания стабильными. Индекс цен пытается проследить изменения денежной цены «одной и той же» корзины товаров. Следовательно, если деньги — наш термометр, то индекс цен — это попытка оценить стабильность нашего измерительного прибора.
