информацию о планах включения индийского Кашмира наряду с Афганистаном в «мировую исламскую республику», с тем, чтобы побудить правительство Индии к активным шагам по противодействию антиафганской деятельности Пакистана.
6. Советским средствам массовой информации усилить пропаганду против попыток вмешательства во внутренние дела Афганистана со стороны Пакистана, Ирана, Китая и США под лозунгом «Руки прочь от Афганистана». Содействовать публикации подобных материалов в печати третьих стран.
Хотели того советские вожди или нет, но Рубикон оказался перейден. Этим решением они брали на себя всю ответственность за жизнь и смерть в Афганистане. После него вопрос о советском вторжении становился скорее академическим.
5. Перемена курса
По иронии судьбы, необходимость вторжения возникла совсем не по той причине, что ожидалась. К осени «мятеж» стал стихать, как бы истощив свои силы и отнюдь не грозил свергнуть режим. Наступила даже некоторая стабилизация, но передралось само афганское «руководство». В сентябре Тараки был свергнут своим верным заместителем и министром иностранных дел Хафизуллой Амином и вскоре убит, причем вопреки воле Москвы. Последовали чистки в руководстве, расправы и, как почувствовали в Кремле, перемены в политической ориентации нового руководства.
Обстановка в Афганистане после событий 13–16 сентября с.г., в результате которых Тараки был отстранен от власти и затем физически уничтожен, остается крайне сложной, — докладывали Громыко, Андропов, Устинов и Пономарев в конце октября. — В стремлении укрепиться у власти Амин, наряду с такими показными жестами, как начало разработки проекта конституции и освобождение части ранее арестованных лиц, на деле расширяет масштабы репрессии в партии, армии, государственном аппарате и общественных организациях. Он явно ведет дело к устранению с политической арены практически всех видных деятелей партии и государства, которых он рассматривает в качестве своих действительных или потенциальных противников.
По имеющимся данным, в настоящее время Амином готовится расправа над группой членов Политбюро ЦК НДПА (…), которым предъявляются вымышленные обвинения в «антипартийной и контрреволюционной деятельности». На состоявшемся недавно пленуме ЦК НДПА Амин ввел в руководящие органы партии наиболее преданных ему лиц, в том числе ряд своих родственников.
Эти действия Амина ведут к дальнейшему углублению раскола в НДПА, ликвидации здорового ядра в партии и ослаблению ее влияния на социально-политическую жизнь страны. Они отвлекают также руководство страны от решения актуальных задач строительства нового общества и от борьбы с внутренней контрреволюцией. Между тем, хотя в последнее время военное положение в Афганистане несколько стабилизировалось, нет никаких оснований считать, что мятежники отказались от попыток свержения правительства насильственным путем.
Действия Амина вызывают растущее недовольство прогрессивных сил. Если раньше против него выступали члены группы «Парчам», то сейчас к ним присоединяются и сторонники «Хальк», отдельные представители государственного аппарата, армии, интеллигенции, молодежи. Это порождает неуверенность у Амина, который ищет выход на путях усиления репрессии, что в еще большей степени сужает социальную базу режима. Значительная часть населения страны занимает в отношении нового руководства и проводимых им мероприятий настороженную и выжидательную позицию. Это относится и к настроениям личного состава армии.
Настораживают поступающие сигналы о налаживании Амином контактов с представителями правомусульманской оппозиции и вождями враждебных правительству племен, в ходе которых с его стороны проявляется готовность договариваться с ними о прекращении ими вооруженной борьбы против нынешнего правительства на «компромиссных» условиях, фактически в ущерб прогрессивному развитию страны.
В последнее время отмечаются признаки того, что новое руководство Афганистана намерено проводить «более сбалансированную политику» в отношениях с западными державами. Известно, в частности, что представители США на основании своих контактов с афганцами приходят к выводу о возможности изменения политической линии Афганистана в благоприятном для Вашингтона направлении.
Поведение Амина в сфере отношений с СССР все более отчетливо обнажает его неискренность и двуличие. На словах он и его приближенные высказываются за дальнейшее расширение сотрудничества с Советским Союзом в различных областях, а на деле допускают действия, идущие вразрез с интересами этого сотрудничества. Внешне соглашаясь с рекомендациями советских представителей, в том числе по вопросу сохранения единства в руководстве НДПА и ДРА, и заявляя о готовности укреплять дружбу с СССР, на практике Амин не только не принимает мер по пресечению антисоветских настроении, но и сам фактически поощряет подобные настроения. В частности, по его инициативе распространяется версия о причастности якобы советских представителей к «попытке покушения» на него во время событий 13–16 сентября с.г. Амин и его ближайшее окружение не останавливаются перед клеветническими вымыслами об участии советских представителей в репрессивных акциях, проводимых в Афганистане.
Таким образом, в лице Амина нам приходится иметь дело с властолюбивым, отличающимся жестокостью и вероломством деятелем. В условиях организационной слабости НДПА и идейной иезакаленности ее членов не исключена опасность того, что ради сохранения личной власти Амин может пойти на изменение политической ориентации режима.
Вместе с тем Амин, судя по всему, понимает, что внутренние и внешние трудности развития афганской революции, географический фактор, зависимость Афганистана в обеспечении повседневных потребностей армии и народного хозяйства обуславливают объективную заинтересованность афганского руководства в поддержке и развитии всесторонних афгано-советских отношении. Понимание Амином того факта, что на данном этапе он не может обойтись без советской поддержки и помощи, дает нам возможность оказывать на него определенное сдерживающее влияние.
В Народно-демократической партии Афганистана и в афганской армии сохраняются здоровые силы, выражающие серьезную озабоченность складывающейся обстановкой в стране, которая может привести к утрате завоевании апрельской революции. Однако эти силы разобщены и находятся по существу на нелегальном положении.
Трудно теперь сказать, насколько опасения Москвы в отношении «переориентации Амина на Запад» были обоснованными, а их причастность к «попытке покушения» на него — вымышленной. Несомненно одно: Амин не был их кандидатурой, не пользовался их доверием и явно вел себя слишком независимо Он не только вышел из под контроля, но, кажется, верил, что может диктовать Москве свои условия игры. Уже после вторжения и его убийства советская пропаганда объявила Амина прямо «агентом ЦРУ», что, конечно, всерьез принимать нельзя. Быть может, он просто пытался стабилизировать ситуацию, демонстрируя свою независимость, некоторое отдаление от Москвы, одновременно ведя переговоры с противной стороной, — кто знает? В создавшейся тогда ситуации это было бы вовсе не так уж глупо. Но перспектива «отдать» Афганистан, да еще не просто каким-то «мятежникам», а своим заклятым врагам, слишком испугала советских вождей. Одно дело — проиграть революцию, другое создать на своей границе плацдарм для идейного врага, источник смертельной опасности для их власти в Средней Азии. Нет сомнения, что с этого момента судьба Амина была решена, а вторжение стало неизбежно. Это видно уже по тем решениям, которые приняло политбюро в октябре по вышеприведенному докладу:
1. Продолжать активно работать с Амином и в целом с нынешним руководством НДПА и ДРА, не давая Амину поводов считать, что мы не доверяем ему и не желаем иметь с ним дело. Использовать контакты с Амином для оказания на него соответствующего влияния и одновременно для дальнейшего раскрытия его истинных намерений.
2. Исходя из этой пашей общей линии в отношении Амина на данном этапе и учитывая неоднократно высказывавшееся им пожелание совершить официальный или рабочий визит в Москву для встречи с Л.П.Брежневым и другими советскими руководителями, следовало бы дать ему в принципе положительный ответ, не определяя, однако, сейчас конкретных сроков этого визита.
