осторожничали, боясь «спровоцировать» могучего соседа, хотя, казалось бы, ясно, что «старший брат» и без дополнительных провокаций сделает все, что только сможет.
16. Миф о вторжении
Вернемся к апрельской тайной встрече тт. Андропова и Устинова с тт. Каней и Ярузельским в г. Бресте. По сути дела, именно на ней и решался вопрос о будущем военном положении. Возвратись, вышеозначенные тт. доложили политбюро о проделанной работе.
АНДРОПОВ. Мы с т. Устиновым Д.Ф. в соответствии с договоренностью с польскими товарищами выехали в Брест и там, вблизи Бреста, в вагоне состоялась наша встреча. Встреча началась в 9 часов вечера и закончилась в 3 часа ночи с таким расчетом, чтобы польские товарищи не обнаружили себя, что они куда-то выезжали.
Задача, которая была поставлена перед нами, состояла в том, чтобы внимательно выслушать польских товарищей и дать наши соответствующие разъяснения, как мы условились на заседании Политбюро.
Общее впечатление от нашей встречи с товарищами таково, что они были в очень напряженном состоянии, нервничали, было видно, что они задерганы. Тов. Каня прямо сказал, что им очень тяжело вести дела, на них наседает «Солидарность» и антисоциалнстические силы. Но вместе с тем, они заявили, что после XXVI съезда КПСС обстановка в Польше идет по пути стабилизации. Каня сказал, что они провели отчетно-выборные собрания в большинстве первичных партийных организаций и характерно отметить, что в число делегатов не попал ни один человек, принадлежащий к «Солидарности», то есть на съезд прошли наши кандидаты. Затем т. Каня вынужден был сказать, что последующие события, в частности, предупредительная забастовка, события в Быдгоще показали, что контрреволюция сильнее нас. Они особенно боялись предупредительной забастовки и еще больше всеобщей забастовки, делали все, чтобы не допустить всеобщей. (…)
Какие задачи стоят перед нами, сказал т. Каня. Прежде всего это восстановление доверия народа к партии, налаживание экономической жизни, ликвидация забастовок и простоев на предприятиях. Конечно, опыта борьбы у польских товарищей с этими негативными явлениями нет, поэтому они сейчас не знают, какие методы применить и шарахаются из стороны в сторону. Что касается ввода войск, то они прямо сказали, что это совершенно невозможно, точно также нельзя вводить военное положение. Говорят, что их не поймут, и они будут бессильны что-либо сделать. Товарищи подчеркнули в беседе, что они наведут порядок своими силами. Имеется в виду, что IX съезд, к которому они сейчас готовятся, не даст возможности «Солидарности» провести своих кандидатов в качестве делегатов. 6 партийных организациях выбирают на съезд в качестве делегатов хороших рабочих.
В беседе т. Каня отметил также, что польский народ очень чувствителен к правдивым сообщениям. Например, они объявили о съезде, затем стали дело вести к тому, чтобы съезд отложить, а потом снова сказали, что съезд будет проходить. И вот такая заминка в сроках проведения съезда очень сильно сказалась на положении дел в стране в том смысле, что доверие к партии еще больше пошатнулось. Мы в свою очередь сказали твердо польским товарищам, что противник на вас наступает, у него имеются преимущества, вы же отступаете, причем упустили время. Можно было в сентябре 1980 года дать серьезный бой противнику. Но вы ничего не сделали, не приняли никаких мер — ни политического, ни тем более административного характера. Мы особо подчеркнули, что нельзя противопоставлять меры военно- административного характера политическим мерам. Надо все сочетать разумно.
Что касается военного положения, то можно было бы его ввести давно. Ведь что значит ввести военное положение. Оно бы помогло вам сломить напор контрреволюционных элементов, всякого рода дебоширов, раз и навсегда покончить с забастовками, с анархией хозяйственной жизни. Проект документов о введении военного положения с помощью наших товарищей подготовлен, и надо эти документы подписать. Польские товарищи говорят: как же мы будем подписывать эти документы, когда их надо проводить через сейм и т. д. Мы говорим, что никакого проведения через сейм не нужно, это документ, по которому вы будете действовать, когда будете вводить военное положение, а сейчас надо вам лично — т.т. Кане и Ярузельскому подписать с тем, чтобы мы знали, что вы с этим документом согласны и будете знать, что надо делать во время военного положения. Если придется вводить военное положение, то уже некогда будет заниматься разработкой мероприятии по введению военного положения, их надо заранее готовить. Вот о чем идет речь.
Тогда после нашего разъяснения т.т. Каня и Ярузельскнй сказали, что они 11 апреля просмотрят и подпишут этот документ.
Далее мы спросили, что будет содержаться в выступлении т. Ярузельского на сейме. Ярузельский говорил много и невнятно. Он объяснил, что скажет о запрещении забастовок на два месяца. Мы спрашиваем, что значит на два месяца, а что же после двух месяцев? Два месяца пройдут быстро, и потом снова начнутся забастовки. Вы даете много обещаний своим рабочим, но потом их не выполняете, и тем самым дается лишняя почва для недоверия правительству и к ПОРП.
Сейчас особенно серьезно вопрос стоит о проведении широких политических мер. Взять хотя бы разъяснение того вопроса, что у вас нехватка хлеба и других продуктов. Почему это происходит? Да потому, что действительно сплошные забастовки дезорганизуют все хозяйство, потому и нет. Теряется от каждой забастовки колоссальное количество миллиардов злотых, а рабочий не знает об этом, и все это валится на правительство, виновникам становятся правительство, ЦК партии, Политбюро, а зачинщики, организаторы забастовок стоят в стороне, и они, видите ли, выглядят как защитники интересов рабочих. А ведь если, говорим мы, разобраться по существу, то основными виновниками всех экономических трудностей являются «Солидарность» и организаторы забастовок. Вот в чем дело. Почему нельзя это все довести до сведения рабочих?
У вас много говорят о создании национального фронта спасения Польши. Такие разговоры идут в ряде районов. В этот фронт национального спасения Польши имеется в виду включить ветеранов революционного движения, военачальников, например таких, как Роля-Жимерский, и других. Можно было бы и это записать. Или возьмите, например, сейчас в ФРГ идут разговоры о том, чтобы Силезию и Гданьск как территории, присоединенные к Польше, обратно передать ФРГ. Почему не обыграть как следует и этот вопрос. Я думаю, что народ можно было бы сплотить вокруг таких вопросов. Надо поднимать народ.
Мы сказали, что у нас нет возражений против создания национального фронта спасения Польши. Но этот фронт не должен подменять партию и правительство. (…)
Польские товарищи говорили о том, чтобы ввести в Политбюро троих рабочих. Они ссылались на Ленина, который предлагал ввести в Политбюро рабочих. Мы сказали, что у нас не было такого, чтобы в Политбюро были рабочие. Но если действительно сейчас у вас есть такая потребность, можно ввести в Политбюро, но не обязательно троих, а может быть, одного рабочего. В ЦК, может быть, избрать дополнительно какое-то количество рабочих, то есть это все меры, которые будут содействовать сплочению и единству партии. Например, вот вы говорите о введении рабочих в состав народного контроля. Неплохая мера. (…)
Далее мы сказали, что не нужно вам брать на себя, товарищи, пышных программ, а взять умеренные программы, но выполнить их. Все члены Политбюро должны выступать на крупных предприятиях. Вот сейчас т. Каня едет в Гданьск. И не только т. Каня, по т. Ярузельский и все другие члены Политбюро, кандидаты в члены Политбюро поедут в другие города, чтобы выступить на предприятиях среди рабочих, то есть надо против организованной «Солидарности» выступать, противопоставляя свою солидарность. Чем сильна «Солидарность»? Она сильна своей демагогией. Она демагогически обещает рабочим повышение зарплаты, она этого, как видите, добилась. Защиты рабочих она тоже добивается, своего авторитета добивается тем, что объявляет забастовки, когда вы арестуете нескольких рабочих или других деятелей «Солидарности». Мы прямо сказали Кане, что вы каждый день все отступаете и отступаете, а надо действовать, надо утвердить военные меры, утвердить чрезвычайные меры. (…)
Относительно опоры Политбюро. На кого оно может опираться. Армия у них составляет 400 тыс. человек, МВД — 100 тысяч и резервистов 300 тысяч, таким образом 800 тысяч человек. Каня сказал, что
