предшествующих патристических сочинениях) [442]. Здесь, несомненно, содержится аллюзия на слова Христа, сказанные Петру (Мф. 16, 16—18), но преподобный Максим их интерпретирует так, как он это делает наиболее часто, когда обращается к этому месту Писания: «камень» (petra) означает правое исповедание веры, на котором созидается Церковь, но вовсе не сама личность Петра и не a fortiori па–па. Идея, что папа есть продолжатель Петра [443]» или его викарий [444] и тем более викарий Христа, представлялась (ив этом нас убеждают другие тексты преподобного Максима) абсолютно чуждой его богословской мысли.
3. Дело монофизитских монахинь, бежавших в Северную Африку
В своем Послании XII [445], датированном 641–м годом [446]и адресованном его другу Иоанну Кубикуларию, преподобный Максим сообщает, что префект Георгий принял! в Северной Африке (провинции, чьим имперским правителем он являлся) монофизитских монахинь из Александрии, вынужденных удалиться в изгнание вследствие вторжения в Египет арабов. Префект принял этих сестер «с привычной заботливостью, например, подарив им дорогую резиденцию и участвуя в расходах на их нужды»[447]. Тем не менее, эти монахини не замедлили заняться прозелитизмом в пользу учения Севера, сторонниками которого они являлись. Преподобный Максим описывает последующие события так:
«Узнав об этом, [префект Георгий] прибыл к ним с увещеванием прекратить это и присоединиться к святой Церкви Божией, но безрезультатно. В конце концов, видя зло, которое все более усугублялось и становилось неподконтрольным, видя, что люди из числа верных начинали роптать, и боясь, как бы за этим не последовали напасти; что множество верных из римлян начинали кипеть от гнева при одном лишь упоминании этой ереси и, наконец, полагая, что это было рассмотрено Собором при участии императора, префект обо всем этом доложил святому архиепископу[448] и нашему благочестивейшему императору[449], так же как нашим святым патриархам Рима [450] и Константинополя[451]. Он получил ясный ответ нашего благочестивого императора, а также наших блаженных патриархов, просивших изгонять из провинции [Африки] настаивавших на своем заблуждении еретиков и [приказывавших], чтобы женщины, о которых я говорил, желавшие бы присоединиться к святой и животворной общине соборной Церкви, вернулись каждая в свою собственную общину, ставшую не еретичной… Что касается тех, кто отвергает истину и не подчиняется императорским предписаниям, они должны быть по « отдельности высланы обратно в строгом порядке и по–мещены в православные монастыри»[452].
Этот текст представляет для нас интерес, поскольку он показывает, как решались в эпоху преподобного Максима проблемы церковной дисциплины, которые не мог решать предстоятель Поместной Церкви[453] без консультаций с патриархом Константинопольским и папой Римским. Можно отметить, что к ним обоим относят ся как к равным между собой (здесь нет речи о примате папы). Можно также подчеркнуть, что их решение является общим, поскольку текст говорит о единственном письме, суть которого он выражает. Таким образом, это решение является плодом согласия. Такие совместные консультации и такие решения были вполне обычными в Византийской империи, когда Церкви были едины, и они свидетельствовали о конкретно существовавшей общности и не определяли своих границ, кроме как в исключительных обстоятельствах[454].
4. По поводу отношения к Константинопольскому экс–патриарху Пирру
Петр Сиятельный, генерал, имперский экзарх провинции Африки, который был в течение долгого времени в тесных и дружественных отношениях с преподобным Максимом и разделял его догматические позиции[455], писал ему в 642 или 643 г.[456], спрашивая, следует ли продолжать оказывать Пирру, официально низложенному в сентябре 641 г. и только что удалившемуся в изгнание в Карфаген, патриаршие почести и, в особенности, именовать его «святейшим». Этот вопрос обсуждался по ту сторону границ провинции Африки, поскольку вызывало удивление то, что папа Феодор (избранный 24 ноября 642 года) [457] в посланиях конца 642 или начала 643 года[458] , адресованных патриарху Константинопольскому Павлу, и все, посвященные им в сан[459], продолжали обращаться к нему с титулом «святейший», хотя тот был повинен в ереси[460].
Преподобный Максим отвечает Петру в письме, которое у нас не сохранилось, кроме как в отрывках, сделанных в латинском переводе и объединенных в IX веке Анастасием Библиотекарем [461] под заголовком «Богословскополемическое сочинение XII»[462].
И хотя этот текст усечен и вызывает определенные опасения из?за отсутствия своего оригинала, все же он представляет огромный интерес, с одной стороны, потому что содержит определенное количество сведений об истории моноэнергитских и монофелитских споров, краткую сводку которых он представляет; с другой стороны, потому что он нам показывает, как преподобный Максим видел роль Римского папы в контексте этих споров. Согласно П. Шервуду, ответ преподобного Максима является отголоском увещеваний и требований папы Феодора, и его позиция свидетельствует, что он в то время имел отношения с окружением папы[463]. Но не существует никакого точного факта, который подтвердил бы эту гипотезу, а преподобный Максим и сам по себе имел достаточно причин, чтобы выказать свою строгость по отношению к Пирру. Вот что он пишет:
«[144А] Если на самом деле Римская кафедра не признает Пирра, поскольку он не только виновен, но еще и лукаво мыслит, и лукаво верует, то очевидно, что всякий, произносящий анафему на тех, кто объявил Пирра виновным, анафематствует Римскую кафедру, иными словами, соборную Церковь. И я даже не говорю, что во всех случаях он анафематствует себя самого, если он продолжает быть в единении с Римским престолом и соборной Церковью Бога. Итак, я вас умоляю, благословенный господин, рекомендовать всем не именовать Пирра ни «святейшим», ни «преподобным». Священный устав ни за что не позволяет его так называть. Действительно, он отпал от всей святости, по своей собственной воле поставив себя вне соборной Церкви. [144В] Не позволительно воздавать ему никакой почести, ему, который недавно был уже осужден и отлучен от апостольского престола города Рима за свое иноверие, до тех пор, пока он не будет принят обратно (этим престолом) после того, как сам вернется к нему или, скорее, к Господу нашему Богу через благочестивое исповедание и православную веру, благодаря которой он и обретет освящение и именование «святой». Вот почему, если он не хочет больше быть еретиком или слыть таковым, (пусть знает) он не должен получать оправдания ни у тех, ни у других: это излишне и неразумно. Действительно, также как если кто?то один был смущен им, все были им смущены, и также как один получит удовлетворение, все будут удовлетворены. Если бы он поспешил прежде всего принести покаяние Римскому престолу! Когда он получит прощение, все и повсюду провозгласят его благочестивым и православным. [144 С] Напрасно он говорит, что может переубедить людей, подобных мне, а сам не приносит покаяния и не умоляет блаженного папу святейшей Церкви римлян, то есть апостольский престол, который получен от Самого Воплотившегося Бога–Слова, а также от всех святых Соборов, согласно канонам и священным определениям, и обладает во всем и для всего, опираясь на все святые Церкви Божии по всему пространству земли, господствующим значением (imperium), авторитетом (auctoritas) и властью (potestas) вязать и решить. Воистину, с Церковью Слово, Которое Само связывает и отпускает грехи на Небесах, Оно, Которое управляет Небесными Силами. Итак, если он даст оправдание другим и никоим образом не упросит блаженнейшего Римского папу, о нем можно говорить как о человеке, который, будучи обвиненным в
