не в подвал, где был Миша! Как будто это что-то решало.
Ее все же повели вниз, в подвал, и Кора не могла бы даже дать отчета о том, что происходило с ней в последующие минуты, — как будто она заснула. Она понимала, что если ей сейчас введут вирус, она, вернее всего, обречена на смерть, мучительную и медленную, и в то же время ей было почти все равно, что с ней будет. Что будет, то будет… Ведь это ей кажется, это как будто кино, в котором беды случаются только с актерами, а она — зритель.
Ее провели к стеклянной перегородке — она уже побывала возле нее ночью. Но дальше путь лежал не прямо по коридору, а в комнату направо. Там уже ждал сизолицый доктор Крелий — как же она забыла его! — Как приятно, — сказал он, — давно не виделись. — Другого доктора убили, — сказала Кора, не желая вовсе обидеть Крелия, а лишь констатируя несчастье. — Его убили, а вы живой? Вас тоже убьют, потому что вы слишком много знаете.
— Не говори чепухи, — сказал доктор. — Никто никого не убивает. Это только в приключенческих фильмах бывает. С моим коллегой произошел несчастный случай.
— Нет, его убил садист-полковник, — сказала Кора, — я видела.
— Нет, вы не могли видеть! И прекратите этот бред! Вы мне мешаете. — Чему я мешаю?
— Осмотру. Неужели вам не известно, что сегодня же вы возвращаетесь в свой мир, что является гуманитарной акцией нового правительства? — Гуманной акцией, — поправила его Кора. — А у нас говорят — гуманитарной! — возмутился доктор.
Сейчас я доведу его до белого каления, и он откажется делать мне укол, подумала Кора. Но это сделать было не так просто.
— Закатайте рукав платья, — попросил доктор. — Мне надо смерить ваше артериальное давление. — Не надо, — сказала Кора.
— Вы мне мешаете работать!
— А Миша Гофман умирал в соседнем отсеке. Вы потом осматривали его труп? — Что вы говорите! Вы сошли с ума! — Среди ваших пациентов сегодня был Михаил
Гофман?
— Михаил Гофман скончался от лихорадки несколько дней назад. Вел его не я, а доктор Блай.
— Вот именно. Который умудрился погибнуть раньше, чем его пациент.
— Орват, я вас отказываюсь осматривать! — Я могу идти? — На все четыре стороны! — Доктор был разозлен и растерян.
Кора, почувствовав немыслимое облегчение, вышла в коридор и там столкнулась с полковником Рай- Райи. — А вы что делаете? — спросил он. — Почему одна? — Я была на процедуре у доктора Крелия, — сказала Кора, — он сделал мне укол и отпустил. — Да? — Полковник был настроен недоверчиво. — Тогда идите…
Кора пошла вверх по лестнице, чувствуя взгляд полковника.
— Орват, стоять! — приказал полковник. Кора, словно ожидала этого окрика, кинулась наверх. Полковник громко засмеялся.
Наверху лестницы стояла медсестра в грязном мясницком фартуке.
— А не скажете ли вы мне, девушка, — полковник уже подошел к ней и положил длиннопалую руку на плечо, больно стиснув его, — а не покажете ли вы мне место укола? — В руку, — сказала Кора. — Место покажи! Кора промедлила менее секунды. Полковник кинул взгляд на чистый сгиб в локте и сказал: — Так я и думал.
— Так же, как ей!
— Она — исключение. Но я пытался поймать ее. — Вижу, как пытался. — Что вы делаете? Вы не имеете права… Кора обернулась на негромкие выстрелы. Пули вбивали доктора в стену, посыпались стекла стеклянного шкафа с лекарствами. Доктор все не хотел умирать — он пытался подняться, вокруг было много крови, Коре стало дурно, и она побежала из комнаты — ей только казалось, что побежала, она вывалилась в коридор, и тут ее вырвало. Потом, пряча за пояс пистолет, вышел полковник и сказал ей так, словно речь шла о посадке рассады:
— Он все сделал. Все равно пришлось бы его убирать. Мы не можем оставить свидетелей, не имеем права перед историей.
По знаку полковника медсестра спустилась по лесенке в подвал, взяла Кору за локоть и потащила ее наверх.
Доктор Крелий, словно почувствовав неладное, приоткрыл дверь и высунулся. — В чем дело? — спросил он. — В чем дело? — Вы забыли сделать укол этой молодой особе? — Как я мог, — разыграл возмущение доктор, — если она убежала от меня. Я как раз шел вызвать стражу. — Так сделайте укол!
— Госпожа Орват, добро пожаловать, — запел доктор. Голос ему не повиновался, дрожал… — нам надо сделать профилактический укол, дайте мне вашу прелестную ручку.
Он уже был не сизолицым, а темным, как грозовая туча — сейчас лопнет от страха.
— Нет! — стала биться Кора, — спохватилась, ожила — но опоздала, потому что полковник был готов к такой ее реакции.
— Ты знала! — закричал он. — Ты знала, признайся? — Я ничего не знала!
Полковник навалился на Кору, прижав ее всем телом к столу. От полковника пахло чесноком и потом. Доктор набирал шприц и бормотал: — Вы только крепче держите, крепче… я могу иглу сломать.
— Не уйдет, — отвечал полковник. — Ломай иглу! Ему доставляло удовольствие прижимать Кору к столу, а ей не хватало воздуха… она почувствовала иглу — она чувствовала, как яд распространяется по ее телу, она сдалась… она была готова умереть… — Ну вот и все, — сказал доктор. — Вот и ладушки. — Жалко отпускать тебя, — сказал полковник. — Но надо. Придется искать другую. Он отошел в угол комнаты.
Кора поднялась. Ее шатало. Она стояла, держась рукой за угол стола.
— Вы скольких обработали? — спросил деловито полковник. — Была седьмая. — И всем сделали укол? — Разумеется, полковник.
На этот раз Кору привели в столовую барака. Там она увидела взбешенного капитана Покревского, с синяком под глазом и поцарапанной щекой, в дополнение к шраму. Капитан метался по комнате.
— Они увели ее! Но я до них доберусь. — Ни до кого вы уже не доберетесь, — говорил ему инженер.
Нинеля тоже была здесь, но вот Журбы не оказалось. Его, оказывается, тоже увели на «подготовку». — Тебя обследовали? — спросила Нинеля. — Обследовали. — И укол делали?
Что делать? Вот он, момент, в который надо решить — говорить ли правду или нет. Кора еще не успела открыть рот, как Покревский спросил ее: — А что, если правда каждый вернется к себе, в свое время? Я больше Парру не увижу? — Боюсь, что дело еще хуже, чем вы полагаете, — сказала Кора.
— Куда уж хуже, — произнес инженер. — Вы знаете, что Миша Гофман умер? — спросила Кора.
— Ты откуда знаешь? — спросила Нинеля. — Я знаю. Я видела его. — Я его мало знала, — сказала Нинеля. — Болел, что ли?
— Ему сделали такой же укол, как и нам. — Какой еще укол? — спросил Покревский. — Какой сделали всем.
— И мне тоже, — сказал инженер. — И мне. Это противостолбнячная сыворотка, — сказала Нинеля.
— Это страшный вирус, — сказала Кора. — Мы с вами стали оружием. Оружием этих генералов, которые хотят заразить Землю, — мы умрем, умрут миллиарды человек, а они потом захватят наши города.
— Ну, это ты слишком! — возмутилась Нинеля. — Чего ты на людей напраслину наводишь. Я хорошо знакома с полковником, можешь мне поверить, что он мне такие нежные слова говорил… такие слова. Неужели он скрыл бы от меня такую вещь?
— Твой полковник только что застрелил доктора Крелия, чтобы тот не проговорился… — Своего застрелил? — Для него нет своих.
— Слушай, Кора, — рассердилась Нинеля, и ее бюст взволнованно вздымался. — Ты кончай нам мозги затуманивать. Я не знаю, в чем твоя выгода и перед кем ты выслуживаешься, но я на любом суде подтвержу, что ничего, кроме хорошего, от местных товарищей не ощущала и в первый же момент они отправили меня на родину.
