Он обернулся к Ко и спросил ее мягко, по-товарищески:
— Давай, чего уж тут, рассказывай, как и куда они смылись.
— Неужели их еще не поймали? — удивилась Ко. — Их еще не поймали, Ко. Поэтому ты сейчас мне честно расскажешь все, что тебе известно. — Это угроза?
— Клянусь тебе — ничего подобного! Я сам предпочел бы, чтобы влюбленные удачно убежали и скрылись на Марсе. Но скажи, веришь ли ты в это? Веришь ли ты в любовь в шалаше?
— Пускай попробуют, — ответила Кора. — Каждый человек имеет право попробовать свое счастье на зуб.
— Ну, что ж… Ладно, Кора, крики и угрозы я приберегу для тех идиотов, которые по долгу службы должны были беречь Веронику. Ты же расскажи мне то, что считаешь нужным рассказать.
— Что бы я ни рассказала, — ответила Кора, — вы повернете так, что Веронике будет плохо.
— Девочка моя, ты не совсем представляешь себе, что происходит. Ведь бегство Вероники и Артема — событие чрезвычайной важности. По нашей, полицейской терминологии — событие третьего-б разряда. На уровне землетрясения. Помимо этого, побег — плевок в лицо службе безопасности, для которой его подготовка была известна заранее.
Ко не глядела на Милодара, она все крепче сжимала себя пальцами, словно хотела заглушить боль. — Ты не можешь даже нечаянно повредить подруге. — Не только это, — сказала Ко. — Что же, если не секрет? — Вы будете смеяться надо мной. — Нет, я не буду смеяться. Я редко смеюсь. — Мне некому признаться, кроме вас… — Признавайся.
Ко подняла голову и широко раскрыла синие глаза. — Комиссар, — сказала она. — Я ужасно люблю Артема. Я так влюблена в него, что готова ради него прыгнуть с обрыва. — И как тебе удается это скрыть? — Он любит Веронику, — твердо сказала Ко. — Даже если бы он сейчас изменил свое мнение, я бы отвернулась от него.
— Для меня это слишком сложно, — ответил комиссар. — Если я кого-нибудь полюблю, то выцарапаю из чужих рук!
— Даже если это будет ваш брат? — Разумеется! Зачем же моей возлюбленной всю жизнь мучиться с братом, когда она может любить меня?! — И если это будет ваш друг? — Даже если друг… — Голос Милодара дрогнул. Глаза заволокло воспоминанием. Чутким сердцем Ко поняла, что прошлое комиссара омрачено какой-то историей такого рода.
— А впрочем, — произнес комиссар. — Каждый живет как может, и никогда нельзя сказать заранее, что принесет дивиденды, а что тебя разорит. Кора промолчала. Комиссар сказал:
— И все же расскажи мне, что произошло здесь вчера вечером.
— Ничего. Она мне ничего не сказала. — Неужели ты благополучно проспала побег? И не помогла? — Зачем ей моя помощь?
— Как же он утащил ее, если мои люди клянутся, что следили за ней до двери туалета? — Значит, надо проверить окно туалета. — Я там был. Туалет на третьем этаже. — Даже тысячу лет назад были веревочные лестницы. Милодар понимал, что большего он от Ко не добьется. Не сказав ни слова, он прошел в женский туалет и там имел возможность убедиться в правоте Коры: на подоконнике он обнаружил царапины и потертость от веревки. Не исключено, вынужден был признать Милодар, что этим путем воспитанники приюта пользовались неоднократно.
Милодар стоял в женском туалете, глядел наружу во двор и рассуждал: куда могли убежать влюбленные? Домой к Артему? Вряд ли. В Ереван уже были направлены запросы, там была поднята служба безопасности. Но Милодар отдавал себе отчет в том, что в том же Нагорном Карабахе, где у Артема были родственники и друзья, можно скрыть парочку так, что не отыщешь их с помощью всей галактической разведки. А если отыщешь, то пожалеешь, что ввязался в эту историю. Но что-то надо делать…
Милодар тяжело вышел в коридор. Несколько девочек разного возраста, которые нетерпеливо маялись у входа в свой туалет, занятый страшным мужчиной, чуть не сшибив его с ног, кинулись внутрь. Счастливо заурчала вода. Неожиданно заговорил браслет связи. «Девушка, отвечающая описанию Вероники, по показаниям носильщика № 26, замечена на полустанке Вырья Мурманской железной дороги».
— Проверить! — закричал Милодар. — Немедленно проверить. Одна ли она. Даю описание спутника… нет, не надо, высылаю флаер с сотрудником.
Что-то остановило Милодара от того, чтобы ринуться на полустанок самому. Что-то недоделанное, не завершенное здесь, в Детском доме. Без этого нельзя улетать… Ко стояла в коридоре неподалеку. — Ты тоже сюда? — спросил комиссар, показывая на дверь туалета. — Нет, спасибо.
— Веронику заметили на полустанке Вырья. — Вы полетите туда?
— Ко, давай сходим к его укромному месту, — предложил Милодар. Без хитрости предложил, а как сотруднику. — Вдруг он там. Или послание для нас с тобой…
— Я только накину что-нибудь на себя, — ответила девушка. — А то на улице дождик.
Милодар подождал ее у выхода из замка. На Ко был длинный плащ. Выбежала директриса с большим черным зонтом и вручила его Милодару. Комиссар из вежливости взял зонтик, хотя голограмме он не нужен.
Директриса не посмела следовать за Милодаром. Она чувствовала себя виноватой, и вид комиссара был столь свиреп, что к нему лучше было не приближаться.
Ко его не боялась, и комиссару это было приятно. Она отличалась от других девушек. В ней была странная, почти профессиональная уверенность в себе. Такая появляется на генетическом уровне, раз в столетие. Милодару не хотелось потерять эту девушку. Она казалась ему куда более интересным приобретением последних дней, чем вся история с романом. — Мы пойдем к его ухоронке? — спросила Ко. — Ты знаешь, где это?
Они начали спускаться по тропинке, и Милодар все ждал, когда стволы деревьев прикроют их от внимательных и настороженных взглядов обитателей замка. Оглянувшись, Милодар увидел у ворот замка две одинаковые фигурки в белых халатах — это были прачки.
— Я несколько раз там бывала, — сказала Ко. — Я страшно любопытная. А особенно если учесть то, что я влюблена в Артема.
Она произнесла эти слова так просто, словно ей было далеко за двадцать и она уже научилась относиться к собственным увлечениям с некоторой долей юмора. А ей было всего семнадцать. — Там он хранил лодку?
— Да, он убегал из замка через окно, спускался к озеру, на лодке переплывал к причалу и ждал ее в сторожке. Потом они катались на лодке по озеру. — Что ты говоришь!
— В этом ничего дурного нет! — воскликнула Ко. — Они даже купались вместе и плавали, если вода была не очень холодной. Они и меня раза два брали.
— Именно катались и ныряли! — Милодар вложил в эти слова всю степень недоверия, но Ко не удивилась.
— Вы думаете, что мы уже совсем взрослые и думаем только о том, как забраться в кровать! — возмущенно ответила она. — А это не так. У нас много других увлечений и занятий, которые куда интереснее, чем тереться своим телом об какого-нибудь волосатого мужика!
— Но ты же сама говоришь, что влюблена в физкультурника!
— Он — совсем другое дело. И он меня, слава богу, не трогал руками.
— А Веронику трогал? — спросил Милодар. — Только на самых последних свиданиях. Он стал говорить, что ему уже мало купаний и гуляний, что его любовь требует действий… — А Вероника?
— Вероника сомневалась. Ей хотелось еще покататься на лодке. Хотя она говорила мне, что целоваться ей нравится. Но вообще, честно говоря, комиссар, мы с Вероникой много спорили о том, что же главное в любви, но так и не нашли ответа. — А какова твоя точка зрения? — Я думаю, что главное — это духовная близость, — сообщила Ко.
— Погоди. — Милодар остановился. Они уже углубились в лес и прошли полдороги к берегу. Загорелся вызов на браслете Милодара. — Есть подозрение, что подходящая под описание воспитанницы В. девушка в сопровождении молодого человека, соответствующего описанию подозреваемого А., совершили посадку на поезд Москва-Мурманск, который остановился на разъезде Вырья. — Как далеко Вырья от Ладожского озера? — Вырья находится на берегу озера. — Ну вот и все, — сказал Милодар. Затем он осведомился у
