опьянения. Если вы будете так любезны, что пройдете в комнату медицинской сестры, которая мгновенно смерит вам давление и проведет тесты на нервное и наркологическое состояние…
— Бежим отсюда! — возопила Ко. — Мы найдем какой-нибудь флаер на улице. — Я бы не советовал! — закричал вслед портье. Но Ко уже бежала к выходу, а директриса хромала следом, размахивая каблуком и сумочкой. — Стойте! — преследовал их голос портье. Они уже почти достигли вертящихся дверей, и K° с ужасом подумала, что сейчас не впишется в эти проклятые двери и они закружат ее, но тут вместо дверей образовался оранжевый шар, который рос, заполняя вестибюль громом и сиянием.
Ко и директрису отбросило назад ударной волной, и они, вместе со всеми, кто был в вестибюле, покатились ворохом осенних листьев к входу в ресторан.
Когда грохот и сияние смолкли, оглушенная и избитая Ко поднялась и стала искать директрису в крошеве стонущих, кричащих, ревущих людей.
Она угадала ее по черному разорванному платью и желтым, затянутым назад волосам. — Вы живы? — спросила Ко.
— Мне надо умыться и сделать сидонта, то есть перевязка. Ты проводишь меня в номер?
— Простите, госпожа Аалтонен, — сказала Ко. — К сожалению, мне надо спешить к профессору. Он очень волнуется и ждет нас.
— Он ждал весь вечер. — Директриса с трудом выпуталась из чужих рук и ног и с помощью Ко вышла на свободное место. — Он подождет еще.
— Вы оставайтесь, найдите медицинскую сестру, — крикнула Ко. — У вас ничего не сломано?
— Откуда я могу знать? — возмутилась директриса, перекрывая все растущий шум в вестибюле. — Пока меня не обследуют…
Ко видела, что директриса отлично стоит на обеих ногах, в одной руке держит сумочку, а в другой каблук — значит, конечности целы.
— Я вам позвоню! — крикнула Ко и побежала к, выходу.
— Ты куда? — крикнула вслед ей директриса. — Я запрещаю!
А может быть, Ко почудился голос госпожи Аалтонен сквозь шум и крики.
Самое трудное было выбраться из гостиницы. Некто, подложивший бомбу в крутящиеся двери, не пожалел взрывчатки, и входов гостиницу превратился в щель, в которой торчали перепутанные, закрученные листы пластика и арматуры. Возле двери на земле лежала молодая женщина, платье разорвано, грудь в крови. Над ней склонился пожилой мужчина. Он увидел, что мимо пробегает Ко, и крикнул ей:
— Вызовите врача! Неужели вы не понимаете? — Сейчас будут врачи, — уверенно ответила Ко и начала продираться сквозь прутья и камни к выходу из гостиницы. Она изорвала остатки и без того полусгоревшего платья, и вдруг ее посетила странная мысль: профессор может не узнать ее, если она появится перед замком почти голой и без директрисы.
Издалека донеслись сирены — к гостинице уже приближались машины — пожарники, «скорая помощь»… Над крышами домов к зданию неслись красные пожарные флаеры.
Где здесь стоянка? Вон там, справа стоят флаеры и машины. Ко побежала туда.
Первый флаер был заперт, второй — тоже. Неужели так не везет?
Странное жгучее нетерпение, смешанное с ужасом, заставляло Ко, забыв о себе, пытаться открыть машину за машиной… десятая или двенадцатая дверца отъехала в сторону. Ко прыгнула в машину, которая оказалась наземной, и погнала ее, не обращая внимания на знаки ограничения скорости, к дому профессора дю Куврие. Она знала лишь общее направление, а план города на приборном щитке ничего ей не говорил. Но, к счастью, интуиция и небольшие размеры города ей помогли. Через несколько минут она уже оказалась на знакомой улице, а затем и перед знакомыми воротами.
Ко затормозила у ворот, выскочила из машины — клок подола зацепился за дверцу, синяя ткань маминого платья оказалась на редкость крепкой. Как пойманная за крылышко оса. Ко билась, стараясь освободиться. Наконец, оторвав подол, она кинулась к воротам.
— Профессор! — закричала она, глядя в глазок камеры, стерегущей ворота. — Это я, Вероника!
Металлический забор, окружавший виллу коллекционера, был освещен четырьмя парящими в воздухе прожекторами, которые то поднимались, освещая пространство до дороги, то опускались ниже и светили ярко на ворота и кусты за оградой. Суета этих схожих с воздушными шариками прожекторов придавала вилле праздничный вид. Сюда почти не проникал шум улицы, и лишь вечерняя тишина позволяла услышать на расстоянии вой сирен и звон машин, сбежавшихся к гостинице.
Она толкнула ворота — ворота медленно отворились — к счастью, профессор ждал ее, и значительное, может быть, на полчаса, опоздание его не рассердило.
— Я иду… папа, — крикнула Ко и побежала к двери….
Дверь в дом была полуоткрыта. Над ней горел фонарь, прихожая была освещена.
Ко вбежала внутрь. Ноги были как ватные — еще три минуты назад она думала, что опоздала… опоздала к чему? Чего она боялась?
— Профессор, — сказала она, — не сердитесь, что я опоздала и приехала в таком виде, — в гостинице произошел взрыв. Честное слово!
Так как профессор не отозвался и не удосужился выйти из кабинета, Ко почувствовала некоторую обиду. Она вошла в кабинет.
В кабинете горела только настольная лампа и перед ней — экран, на котором были видны открытые ворота.
— Папа, — позвала профессора Ко. Тот продолжал сидеть, склонившись над своими марками, будто заснул.
— Папа. — Ко дотронулась до его плеча. Этого легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы тело профессора потеряло равновесие и повалилось на бок… Оно тяжело упало на руку Ко, и от неожиданности девушка отпустила тело — головой вниз, профессор рухнул на пол и остался так лежать. Глаза его были полуоткрыты. Профессор был мертв.
Ко ждала этого… конечно же, ждала именно этого, иначе почему она так стремилась сюда, так боялась за старого коллекционера? — Прости, папа, — произнесла Ко. Словно, если бы она успела, коллекционер остался бы жив.
Ко никогда в жизни не видела мертвых людей, а тут за несколько дней увидела двух убитых и сама попала в самый центр схватки, суть которой не до конца была ей понятна.
Ко осторожно положила еще теплую голову профессора на пол. Она уже поняла, что профессор убит из пистолета, — черный кружок с оплавленными краями и обожженная кожа посреди лба показывали, куда угодила пуля.
Глупо, но она не знает даже, как вызывают полицию или «скорую помощь» — а рядом с телефоном нет никакой записной книжки.
Ко стояла возле телефона, глядя на черный экран и рассуждая, как заставить его работать. И тут она услышала шаги.
Шаги звучали в коридоре, со стороны кухни, она знала этот путь. Ко обернулась.
Она ожидала увидеть кого угодно — Артура, силачей князя, неизвестных ей бандитов, — только не двух женщин. Одна была полной, высокого роста, в черном длинном платье и черной шляпке. В руке она сжимала небольшую черную сумочку. Единственным инородным пятном смотрелся строгий белый воротничок. На женщине были большие темные очки, и потому, хоть и поняла, что она ей кого-то напоминает, Ко ее сразу не узнала. Вторая женщина была в синем старомодном платье со стоячим воротничком, пышные курчавые черные волосы шапкой поднимались над головой и обрамляли лицо… Крупная женщина расхохоталась. Хохотала она резким мужским голосом. Затем она сорвала шляпку и парик из желтых волос, и K° узнала господина князя Вольфганга дю Вольфа.
Женщина в синем платье последовала примеру князя и, стащив с себя пышный черный парик, оказалась Артуром дю Гросси. Даже полумрак комнаты, освещенной лишь настольной лампой, не мог скрыть озорного веселого блеска глаз этих ряженых.
— Что такое? — воскликнула Ко в полной растерянности. — Как вы здесь оказались, почему вы так одеты?
Князь хотел было разорвать на груди черное платье, но Артур остановил его:
