Психология социализма

жизненность общества, не требовавшего от вас никаких жертв и имевшего одну общую всем цель, «войну с подлым капиталом», — как же простые рабочие могут сохранить взаимное согласие, когда в повседневных сношениях им придется регулировать постоянно борю­щиеся интересы и принимать решения относительно вознаграждения каждого? Вы не хотели подчиниться главному Совету, который не налагал на вас никаких обязанностей, как же в мастерских вы будете подчиняться приказаниям заведующих ими, которые должны будут определять вашу работу и направлять ее?»

Тем не менее, мы можем допустить возможность постепенного и мирного введения социализма законными ме­рами, и мы видели, что именно такой оборот, кажется, и приняло дело у латинских народов, подготовленных к нему своим прошлым и все более вступающих на путь государственного социализма. Но мы показали также, что именно вследствие вступления на этот путь они и пошли быстро к упадку. То, что зло по-видимому не так еще страшно, еще не значит, что оно было бы не глубоко. Так как государство постепенно захватило в свои руки все отрасли про­изводства, а стоимость изготовляемых им предметов, как это было уже доказано раньше, неизбежно должна быть выше, чем при изготовлении их частной промышленностью, то «безусловно будет необходимо, — как говорит Мо-линари[71], — осудить часть нации на принудительные работы при минимальном содержании, одним словом восста­новить рабство». Рабство, нищета и цезаризм — вот неизбежные пропасти, куда ведут все социалистические пути.

И все- таки, кажется, этого ужасного режима не миновать. Нужно, чтобы хотя одна страна испытала его на себе в назидание всему миру. Это будет одна из таких экспериментальных школ, которые в настоящее время одни только могут отрезвить народы, зараженные болезненным бредом о счастье по милости лживых внушений жрецов новой веры.

Пожелаем, чтобы это испытание прежде всего выпало на долю наших врагов! Если это произойдет в Европе, то все заставляет предположить, что жертвой его будет бедная, наполовину разоренная страна, например, Италия. Многие из ее государственных людей предчувствовали опасность, когда в продолжение многих лет пытались пре­дотвратить грозу с помощью войны с нами под гарантией немецкого союза.

§ 3. КАК МОГ БЫ СОЦИАЛИЗМ ЗАХВАТИТЬ УПРАВЛЕНИЕ СТРАНОЙ

Но каким образом социализм мог бы захватить управление страной? Как сокрушит он стену, составляющую по­следний оплот современных обществ — армию? Эта задача, трудная в настоящее время, постепенно будет стано­виться все менее и менее трудной, благодаря уничтожению постоянных армий. Мы об этом уже говорили при изу­чении классовой борьбы; небесполезно будет напомнить об этом еще раз.

До сих пор силу армии составляло не число ее солдат или совершенство ее вооружения, но дух ее, а этот дух вы­ рабатывается не в один день.

Немногие, народы, например, англичане, сумевшие сохранить профессиональное войско, почти избавлены от социалистической опасности, и потому в будущем получат значительное превосходство над своими соперниками. Армии же, созданные всеобщей воинской повинностью, все более клонятся к тому, чтобы стать настоящей недис­циплинированной национальной гвардией, а история показывает, чего она может стоить в минуту опасности. Вспомним, что во время осады Парижа наши 300 тысяч национальн^1х гвардейцев послужили лишь к провозглаше­нию Коммуны и поджогу столицы. Знаменитый адвокат, отказавшийся тогда от представлявшегося случая обезо­ружить эти толпы, затем был принужден каяться и всенародно «просить прощения у Бога и людей», что оставил в их руках оружие. Он мог в свое оправдание сослаться на то, что ему неизвестна была психология толпы, но какое оправдание может быть для нас, если мы не сумеем воспользоваться таким уроком?

В тот день, когда эти вооруженные толпы без всякой внутренней связи и военных инстинктов обратят свое ору­жие, как во время Коммуны, против общества, для защиты которого они призваны, это последнее будет очень близ­ко к своей гибели. Тогда оно увидит пожар своих городов, неистовства анархии, нашествие, расчленение, почувст­вует на себе железную пяту деспотов- освободителей и окончательное распадение.

Такой, грозящей нам в будущем, судьбе уже подверглись в настоящее время некоторые народы. Не нужно, сле­довательно, обращаться к предположениям о неизвестном будущем для того, чтобы найти пример наций, у которых социальное разложение произведено их армиями. Известно, в каком жалком состояний анархии находятся все ла­ тинские республики Америки: постоянные революции, полное расхищение финансов, деморализация всех граждан, а в особенности военного сословия. То, что называют там армией, представляет собой недисциплинированные шай­ки, мечтающие только о грабежах и готовые пойти за первым попавшимся генералом, который захочет их вести на грабеж. Каждый генерал, пожелавший в свою очередь захватить власть, всегда находит несколько вооруженных шаек, чтобы умертвить своих соперников и самому встать на их место. Смена властей во всех испанских республи­ках Америки происходит так часто, что европейские газеты почти отказались их отмечать и занимаются событиями, происходящими в этих печальных странах не больше, чем жизнью лапландцев. Этой половине Америки суждено в конце концов возвратиться к первобытному варварству, если только Соединенные Штаты не окажут ей огромной услуги, покорив ее своей властью.

§ 4. КАК МОЖНО УСПЕШНО БОРОТЬСЯ С СОЦИАЛИЗМОМ

Так как социализм должен быть где-нибудь испытан, ибо только такой опыт исцелит народы от их химер, то все наши усилия должны быть направлены к тому, чтобы этот опыт был произведен скорее за пределами нашего отече­ства, чем у нас. Как бы ни было ничтожно влияние писателей, их прямая задача — отдалить осуществление этого гибельного опыта в их отечестве. Они должны вести борьбу с социализмом и замедлить наступление его торжества так, чтобы оно могло произойти где-нибудь в другой стране. Для этого необходимо знать секрет его силы и его слабости, знать также психологию его приверженцев. Такое исследование было сделано в этом труде.

Не аргументами, способными влиять на ученых и философов, следует браться за это дело необходимой оборо­ны. Кто не ослеплен желанием громкой популярности или иллюзией, увлекавшей всегда демагогов, воображавших, что они будут в силах, когда захотят, укротить сорвавшееся с цепи чудовище, тот отлично знает, что человек не может переустроить общество по своему усмотрению, что мы должны подчиняться естественным законам, над которыми мы не властны, что цивилизация в данный момент составляет часть цепи, все звенья которой связаны с прошлым невидимыми узами, что учреждениями и судьбами народа управляет его характер и что этот характер вырабатывается веками; что эволюция обществ, вне всякого сомнения, происходит непрерывно, и что эти общества в будущем не могут быть такими, какими они являются в настоящее время, но также несомненно, что не наши фан­тазии и не наши мечты дадут направление этой неизбежной эволюции.

Не такими аргументами, повторяю, можно воздействовать на толпу. Эти аргументы, выведенные из наблюдений и связанные между собой заключениями разума, не имеют в ее глазах убедительности. Она нисколько не интересу­ется рассуждениями и книгами! Ее также не соблазнишь самой подобострастной и унизительной лестью, расточае­мой ей в настоящее время. Она со справедливым презрением смотрит на тех, кто ей льстит, и возвышает свои тре­бования по мере того, как эта лесть становится чрезмерной. Чтобы руководить толпой, нужно воздействовать на ее чувства, а не взывать к рассудку, которого у нее нет.

Так ли в самом деле трудно управлять толпой? Нужно не знать ее психологии и быть совершенно незнакомым с ее историей, чтобы так думать. Для того, чтобы увлечь ее за собой, разве необходимо быть основателем религии, как Магомет, героем, как Наполеон, галлюцинатом, как Петр Пустынник? Конечно, нет. Для этого вовсе не нужны такие исключительные личности. Прошло немного лет с тех пор, как почти совершенно неизвестный генерал, не имевший за собой ничего, кроме некоторой смелости, престижа своего мундира и красоты своего коня дошел до крайнего предела, граничащего с верховной властью, — предела, которого он, однако, не посмел перейти. Цезарь без лавров и без веры в себя, он отступил перед Рубиконом. Вспомним, история нам показывает, что народные дви­жения являются в сущности движениями нескольких вожаков, вспомним наивную простоту толпы, ее неискорени­мые консервативные инстинкты и, наконец, неизменные приемы убеждения, которые мы старались выяснить в предыдущем труде, а именно: утверждение, повторение, заразительность и обаяние.

Вспомним еще, что, несмотря на все внешние признаки, массами руководит не материальный интерес, так силь­но действующий на отдельную личность. Толпе необходим идеал, к осуществлению которого она могла бы стре­миться, ей нужно верование, которое она могла бы защищать. Но отдаться идеалу или верованию она может лишь увлекшись их апостолами. Они одни личным обаянием возбуждают в душе народной чувства восхищения и сочув­ствия, составляющие самые прочные основы веры. Совсем недавно один из самых больших городов Франции[72], считавшийся оплотом коллективизма, отделался на наших глазах от давно управлявшего им социалистического муниципального совета лишь благодаря умелому воздействию на толпу человека предприимчивого, умного и дея­ тельного.

Можно руководить толпой как хочешь, когда того захочешь. Самые противоположные