служат неживому миру и воспитывают себя к нему. Однако биологическое время относительно.
— Я был на Западе и знаком с новомодными теориями, — сказал один из монахов, — там тоже есть теория относительности.
— Я знаком с этой теорией, — ответил Дон Мен, — когда в ней меняется время?
— Когда тело достигает скорости света.
— Вам ничего это не говорит с позиций Упанишад?
— Если масса тела преобразует свои связи на законы зрения, то время начнёт удлиняться. Вес тела при этом будет уменьшаться, так как уменьшается доля осязания. При полном переходе организма на законы зрения масса тела исчезнет, а время перейдёт в вечность.
— Вот вы и ответили на практику такого чуда как левитация. За левитацией следует Радужное Тело и переход в вечность. Нужно отдать должное древней Индии. Шива находит путь преобразования массы тела, то есть всего, что относится к осязанию, в отношения всего содержания тела по законам зрения.
— Нужно ожидать такую же относительность от перевода тела в свойства слуха.
— Вот вам пример, — сказал Дон Мен и прошел сквозь стену храма.
Вернувшись таким же путём, он прошел через тела присутствующих монахов.
— Я не чувствовал прохождение сквозь себя, — сказал спокойно один из монахов.
— Почему? — задал вопрос Дон Мен.
— Не было взаимодействия с осязанием, — ответил другой монах. — Поэтому меня наполнил всепроницающий, прекрасный звук «а». Такую практику мантр я проходил.
— А если всё существо заполнить осязанием?
— Это вам уже демонстрировали, — ответил Дон Мен. — Тело будет иметь бесконечный вес.
— Значит относительность в существе человека не единного типа?
— Да. Рассмотрите относительность осязания. Подскажу, что даже обыденный человек испытывает отяжеление при расширении периферийных сердечных сосудов. Характер его тоже тяжелеет. Ситуация и вес тела остаются теми же.
— При торжестве осязания в организме вес тела увеличивается.
— Время… тоже замедляется.
— Человек разлагается на части.
— Когда будет самое «быстрое» время?
— При меньшем отяжелении.
— К чему стремится человек «массы»?
— К разложению.
— К размножению.
— К взаимодействию с микроорганизмами.
— Если формирование будет отставать при этом?
— Человек покроется язвами, или будет иметь автономные образования внутри.
— Теперь вам понятны болезни людей Запада? Мир ума продуцирует массу. Человек Запада воспитывается этим умом. Он набирает массу в характере. Отсюда, пристрастие к защитным реакциям и сохранению, к накоплению материальных благ. Всё это — масса. Заболевания прилагаются к тому чёткого вида.
— Теперь мне понятна практика Радужного тела монастырями Тибета. Получается, что обыденный человек практикует своей жизнью приближение к Земле.
— В неё он и уходит.
— Как быть с той частью человека, которая не подвержена власти осязания?
— В Индии высвобождают её в свет сжиганием. Но есть ещё принцип преобразования. Может этой части не быть вообще. Вспомните про абсолютно тяжелое тело. Можно задать вопрос: куда делись составляющие зрения, слуха? Их просто нет.
— Есть ли такие люди?
— Как появляется предположение о душе?
— Вы уже на примерах убедились, что материю, а точнее форму, можно целиком ставить только в одни свойства. До этого человек представляет совокупность. Зрение имеет свою область, слух — свою и так далее. Теперь предстоит дифференциация. Вошедшие в Радужное тело, например, становятся людьми света. Практикой второго тела вы одновременно совершаете дифференциацию. Просто вы этого не заметили в себе раньше. Сознание стремится к единству. Это становится базой для приобретения только одного качества. Поэтому люди Радужного Тела являют собой мир света. Но возможен и синтез. Так я вам показывал исчезновение из поля зрения. Это не могло быть совершено на имеющихся в человеке свойствах. Так созидаются новые миры. Теперь, я надеюсь вам понятно, что полное преобразование в осязание также возможно. Эти люди представляют собой совокупность видов масс. Напомню, что «свет» и «масса» — это миры с огромным конкретным содержанием. Что касается гипотезы о душе, то это тоже конструкция ума. Вопрос будет стоять иначе: что такая конструкция даёт?
— Есть люди, которые ссылаются на факты восприятий.
— Всё есть факты. Но, попадая в ум, они преобразуются в разные конструкции. Разве не было фактом то, что я прошел сквозь стену и вас. Можно из этого факта построить разные теории. Можно говорить о молекулярных отличающихся связях, о вашей групповой галлюцинации. Можно говорить, что это был мираж. Но что дают эти схемы ума? Когда вы обоснуете это как мираж, то тут же стимуляция угаснет. Если вы построите концепцию души, что это вам даст?
— Ожидание.
— Уверенность в продолжении.
— Надежду.
— Кто в этом нуждается?
— Те, кто пребывает в страданиях и болезнях.
— Стимулирует ли такая схема ума к практике?
— Нет.
— Почему?
— В ней заложено заранее даденное.
— Какая польза для жизни от такой концепции?
— Никакой.
— Как видите, ум можно контролировать. Чем?
— Отношением к развитию. Его ориентиром на созидательность, или разрушение.
— Помните, что, разрушая, ум сам развивается, — добавил Дон Мен, — Поэтому о каком разрушении речь?
— О разрушении действительного.
— Разве ум не действителен?
— Если отдать предпочтение непосредственному восприятию и мгновенным процессам, то ум стоит напротив.
— Откуда такое предпочтение?
— Сознание стремится к удовлетворению и вечному. Ум разрушает это. Поэтому сознание испытывает боль и страдания от конструкций мира ума.
— Помните, что мир ума не сам по себе и не абстракция, поправил Дон Мен. — Вы не испытываете страданий, и говорите об этом отвлечённо. Но станьте на место человека, который поставил цель, решил обзавестись семьёй, организовал некоторое обеспечение. И вот это не свершилось. Все его планы были только в мире ума. Иначе он страдать от несвершений не будет. Впрочем, ожиданий чего-то лучшего вне мира ума тоже не будет. Жизнь не имеет своих лучших и худших видов. Она всегда тут. Мир ума пронизывает насквозь поведение, реагирование, ожидания, надежды и чаяния людей этого мира. Он всегда в своём действительном.
— Следовательно, мир ума созидает сам себя, но разрушает непосредственное.
— В том и есть конфликт. Мир ума разрушает вечное и бессмертное. Он создаёт свой мир крепкий, связанный законами, но ломкий и смертный. Увы, сознание отдаёт предпочтение непосредственному и бессмертному. В нем нет страданий. В нем нет болезней. Поэтому, все религии и практики мира
