Загадочные ангелы

Леонид Ленч Загадочные ангелы

В наш век всемогущей электроники, мудрой кибернетики и бодрого самообслуживания пожилой, скорее даже старый интеллигентный мужчина в очках с золочеными дужками, с профессорским брюшком, прикрытым поверх несвежей пижамы кокетливым фартуком с кружевными оборками, убирающий собственноручно свою двухкомнатную квартиру, представляет собой жалкое и даже грустное зрелище.

Пока он неумело орудует половой щеткой, натыкаясь на мебель и покрываясь синяками, позвольте мне вам его представить: Валериан Семенович Окуньков, в прошлом лектор по вопросам искусства и литературы, знаток мировой поэзии, милый говорун и душа общества, неизменный произноситель вступительных слов на юбилеях и торжественных вечерах, а ныне одинокий вдовец, мирно доживающий свой век в одном из пока не тронутых уютных переулков старого Арбата.

На днях с ним стряслась большая беда: в деревню навсегда — нянчить внуков и ухаживать да приусадебным огородом — уехала его домашняя работница Глаша, прослужившая у Окуньковых без малого четырнадцать лет.

Когда Глаша, стараясь но глядеть на Валериана Семеновича, чтобы «не разнюниться», объявила ему о своем отъезде, он встретил этот новый удар судьбы мужественно и с достоинством. Помолчал, пожевал губами. Потом сказал:

— Ну что же, Глаша,   то есть Глафира Игнатьевна, я вас понимаю: огороды... внуки — это серьезная причина. Зов младой жизни! Поезжайте! Но я без вас, конечно, пропаду, как старый рак на мели... Впрочем, это не имеет значения.

— Не  пропадете!  Я  во  дворе  поговорю, может быть, найду для вас приходящую женщину. Вы, главное, не опускайтесь, Валериан  Семенович, каждый день сами прибирайтесь, а то охнуть не успеете, как зарастете грязью!

Глаша уехала. Пять дней Окуньков обреченно и покорно «зарастал грязью», а на шестой не выдержал, вооружился щеткой, нацепил старый Глашин фартук и взялся за уборку своей квартиры. Вдруг раздается звонок. Со щеткой в руке, в своем нелепом фартуке Валериан Семенович идет отворять дверь. Отворяет — и видит стоящих на пороге двух со вкусом одетые и притом прехорошеньких девушек: блондинку и брюнетку.

Они входят в прихожую, и блондинка (пышный конский хвост на голове), обаятельно улыбаясь, сообщает Окунькову, что ее зовут Люсей, а ее подружку (черные локоны почти до плеч) Таней, что они десятиклассницы, живут «тут, по соседству», но что фамилии их знать Валериану Семеновичу совсем необязательно. Они случайно узнали о бедственном его положении от почтенной Глафиры Игнатьевны и решили ему помочь. Они будут приходить два раза в неделю убирать его квартиру. Само собой разумеется, бесплатно... потому что гуманизм, тимуровские традиции...— тут блондинка запуталась и покраснела, а брюнетка рассмеялась и сказала:

— По-моему,  все ясно. Можно приступать к уборке?

Не успел растроганный до слез Валериан Семенович ответить девушкам (мысленно он назвал их своими ангелами-хранителями), как они уже сбросили свои пальтишки и оказались в одинаковых спортивных брючках и ладно пошитых одинаковых синих рабочих халатиках.

— Снимайте  ваш  роскошный  фартук! — скомандовала Люся.

— Давайте сюда вашу  верную щетку! — поддержала подругу Таня.

Девушки взялись за дело. Валериан Семенович сидел в кресле, смотрел на них, любуясь ими, и умилялся душой. Ему хотелось как-то отблагодарить их. Но как?! И чем?

Он заговорил с ними о литературе, об искусстве, о поэзии и, пока девушки, порхая по квартире, вытирали накопившуюся пыль, прочитал им целую лекцию о Шекспире и его сонетах.

Девушки слушали его и многозначительно переглядывались.

Расстались они очень довольные друг другом.

Так продолжалось почти два месяца. Люся и Таня приходили и убирали, а Валериан Семенович читал им свои лекции-импровизации. Темы лекций у него в голове возникали всегда случайно. Но однажды брюнетка Таня, с тряпкой в руке, сказала:

— Валериан Семенович, а вот если взять образ Евгения Онегина... Как к нему можно подобраться с современных позиций?

Валериан Семенович подумал и ответил, что подобраться к Евгению Онегину можно, если взять проблему социального паразитизма во всей ее современной глубине. Он стал развивать эту мысль, увлекся и говорил минут сорок, не меньше. Он так увлекся, что даже не заметил: слушает его одна брюнетка Таня. Что касается блондинки Люси, то она в это время сидела в соседней комнате на краешке кресла так, чтобы ее не видел хозяин квартиры, и со стенографической быстротой записывала в блокнот то, что он говорил брюнетке Тане про Евгения Онегина.

Вскоре после этого Люся и Таня не явились на очередную уборку квартиры Окунькова. Исчезли! Словно в тартарары провалились!

Огорченный, раздосадованный и недоумевающий Валериан Семенович стал зарастать грязью. Но однажды, когда он, нацепив уже известный читателю фартук с кружевными оборками, снова вооружился половой щеткой, раздался звонок.

Валериан Семенович отворил дверь.

В прихожую вошли прехорошенькие девушки-шатенка (прическа «тюльпан») и рыженькая (прическа «копна»). Обаятельно улыбаясь, шатенка сообщила Окунькову, что ее зовут Алла, а ее рыженькую подружку — Сима, что их направили сюда известные ему Люся и Таня, которые шлют Валериану Семеновичу сердечный привет. Люся и Таня окончили десятилетку и уехали на юг отдыхать перед поступлением в вуз. Убирать квартиру Окунькову на тех же основаниях чистого гуманизма будут теперь — если он, конечно, ничего не имеет против,— они, Алла и Сима, ученицы той же школы, новоиспеченные десятиклассницы.

Все повторилось, как по нотам.

Алла и Сима ловко убирали квартиру, Валериан Семенович умилялся душой и читал им свои лекции- импровизации.

Однажды рыженькая Сима сказала:

— Валериан Семенович, а вот все-таки почему именно Маяковского считают лучшим поэтом современности?

Окуньков — большой почитатель Маяковского — разразился блистательным монологом почти на час. И опять не заметил, что слушает его одна рыженькая Сима, а шатенка Алла сидит в соседней комнате с блокнотиком на коленях.

...Сейчас убирать квартиру Окунькову приходит четвертая пара девушек. Он ни о чем не догадывается. А может быть, делает вид, что не догадывается? В конце концов он ведь получает от девушек-гуманисток больше, чем дает им. Чтение этих лекций для него не труд, а большое удовольствие. Бряцая эрудицией, он гарцует перед девушками, как раньше, давно гарцевал на трибунах!

Ни о чем не догадывается преподавательница литературы в той школе, в которой учатся (или учились) все эти девушки. Почему письменные работы ее учениц стали в последнее время получать на экзаменах самые высокие оценки? Пишут эти сочинения девочки, от которых она не могла ожидать таких взлетов. Откуда это у них?!

В приказе по школе ей объявлена благодарность за успехи в преподавании литературы в старших классах.