излишнее внимание привлекать не стоит... Одевайтесь, л'лэрд!
- Может, и здесь рукава укоротим? Жарко... - простонал Вилль, почесав оголённое, тронутое загаром предплечье. На второй день плаванья пришлось закатать рукава, а на четвёртый обрезать вовсе, хотя брат, увидев результаты порчи казённого имущества, зело гневался.
- Моль ты зловредная! А расскажу-ка я о блюде с изумительным названием...
Тяжко вздыхая, Вилль принялся натягивать рубаху цвета белого песка с оливковой вышивкой вдоль шнуровки, а поверх - длиннополую бежевую безрукавку с широким тканным поясом. Всё лёгкое, почти невесомое, похожее на традиционную одежду скадарской знати. Брат облачился в нейтрально-серое, но даже в банном халате с заплатой на локте он умудрялся выглядеть по-королевски.
На палубе царила весёлая суматоха. С мачты торжественно и звучно пел дозорный камышовый кот, гулко шлёпали о доски босые ноги матросов. Даже невозмутимый л'лэрд Шантэль - старший из посланцев Силль-Миеллона - снисходительно улыбался. Именно его Вилль поминал крепким орочьим словцом, каждый раз окуная полотенце в ведро. Ещё в Равенне маги установили в своих каютах скульптурки из загущённого леденита с хвойной отдушкой и наслаждались ароматами леса. Закалённые орки посмеялись, эльфы отказались. Точнее, отказался л'лэрд Шантэль, а поперёк слова старшего остальные не пошли. Виллю оставалось только злиться: сам обращаться за помощью к магам он не стал.
Дан встал к борту рядом с Виллем и многозначительно ухмыльнулся.
- Давайте, л'лэрд Арвиэль, покажите мне проблески таланта в лучах бездарности. И не забудьте помолиться Пресветлой и духу Халяве...
- Я проссил, Аэшшур?!
- И я просил...
- И я буду называть тебя Эданэлем, и не перепутаю эти шушелевы вилки, и не буду ругаться шушелем, если ты прекратишь богохульничать!
- Я жду.
- Сан и сунна - простолюдины. Саар и сури - аристократы. Атэ'саар и атэ'сури - ведьмак и ведьмачка...
- Маг и мэги. Одарённые.
- Колдун и колдунья, - желчно 'поправился' Вилль. - Ки'саар и ки'сури - высший свет. Сливки общества, в чьих жилах течёт кровь предков Кэссаря - Его Величества. А кэссиди - Её Высочество...
- Мда, его единственная дочь принцесса Иллада, по слухам, так дурна собой, что появляется на приёмах, вымазав лицо белой пудрой. И в парике.
- В такую жару?!
Дан покачал головой, когда Вилль фыркнул, в очередной раз демонстрируя пренебрежение к очаровательному полу. Ещё в Равенне барышни, не обременённые моралью и излишками одежды, вились вокруг новичка, как мотыльки у цветка, чьего нектара непременно должно хватить на всех. Вилль с боем прорывался сквозь толпу и молча кипел в одиночестве. По его мнению, одна была толстой, другая тощей, третья криворукой, четвёртая кривоногой, пятая... Даже у признанной красавицы, белокурой Милушки, нашёлся изъян - дура, о чём в завуалированной форме Вилль ей и сообщил, когда поздним вечером обнаружил девицу у себя на постели в кемалевом пеньюаре. Впрочем, та не особо расстроилась и даровала благосклонность более сговорчивому денщику-полукровке. В итоге довольными остались все.
- Наверняка кэссиди учила буквы только для того, чтобы читать любовные романы, - Вилль подмигнул.
- Спроси её об этом и окажешься на дыбе в 'муравейнике'.
Дворец Кэссаря прятался за стеной в парке столь огромном, что сам правитель не знал хотя бы общего числа мелких построек. Там жили приближённые и находились казармы доверенных воинов. Всё это неисчислимое великолепие раскинулось на холме, а под ним находилось то, что Дан назвал 'муравейником', испещрённым несколькими ярусами холодных тёмных камер и душных пыточных. Несчастных узников тюрьмы для особых преступников действительно и жалили, и кололи, и резали до последнего вздоха. Туда брат категорически запретил попадать.
- Лучше дыба, чем жена с отрубями в голове... - проворчал Вилль.
Солнце почти вошло в зенит, и он по примеру Эданэля приложил ко лбу руку козырьком. Стремительно приближалась чужая и чуждая родина, на первый взгляд совсем негостеприимная. Камни, казалось, росли прямо из воды, отпугивая визитёров с моря сухими водорослями да гроздями мидий, бурыми, замершими в ожидании прилива. Берег поднимался над лёгкими сейчас волнами сажени на две и сразу переходил в высокую стену, зубчатой лентой растянувшуюся между защитой природной, голыми острыми скалами такого же светло-серого цвета. Над вершинами пик в лучах солнца кружили белые чайки, но чёрные вороны на фоне полной луны смотрелись бы уместнее. Вилль разглядел какие-то руны, испещрившие валуны. Как пояснил брат, они отразят практически любое стенобитное заклинание.
Именно так, по мнению аватара, мог вы выглядеть вход в обитель бездушного некроманта или дракона, того самого, легендарного, а вовсе не бездарной деревянной подделки. Да, пейзаж мог казаться величественным, но унылым, лишённым эстетики и мрачным, если бы не ворота. Двустворчатые исполины высотой в семь саженей были окованы медью, но в отличие от ворот Равеннских, крытых поверху золотом, эти украшало ювелирной работы кружево из неведомого чёрного сплава, блестящего, как зеркало. И стену, и ворота сработали гномы полтысячи лет назад, когда Поднебесной Цепи ещё не было. Нелюди оказались более злопамятными, чем люди, и возобновить контакт с государством, пытавшимся завоевать родную Неверру, решили только сейчас.
Послов ожидали. На пристани, каменным клыком выдающейся в море, построились две шеренги воинов, облачённых в парадные шлемы с белоснежным плюмажем. Стояли навытяжку, гордо задрав подбородок и выпятив колесом грудь с изображением чёрно-алого скорпиона на сияющих панцирях, но зоркий эльф разглядел, что лица блестят от пота. Вилль сглотнул и поддёрнул рукава к локтям. В такое пекло даже детальное описание прелестей скадарской кухни не заставило бы его надеть лёгкую парадную кольчугу, что лежала на всякий случай в дорожной сумке.
Паруса спустили, и на смену Мариусу пришёл заклинатель воды и морских течений в частности.
- Держитесь! - выкрикнул Лин Санти, молодой, ещё безбородый маг. Внезапно поднялась волна, плотная, высокая, и корабль вылетел к причалу, будто салазки с ледяной горки.
У Вилля аж дух захватило! Подобный восторг он испытывал в последний раз, когда катался на санях вместе с другом Эртаном, тем ещё лихачом.
По рассказам господина Мариуса, не единожды бывавшего в Катарине, чуть южнее скалы побережья сходят на нет. Там расположен рыбацкий посёлок. Пахнет водорослями, рыбой, и раздаются зычные окрики торгующих прямо с лодок людей.
На парадной пристани всё было иначе. Её, казалось, подмели и тщательно вымыли с мылом, а Виллю почему-то вспомнился полотёр Дуля, драящий вотчину старыми панталонами. Аватар, вдыхая лёгкий запах персиков, шёл следом за магами чуть впереди делегации из Силль-Миеллона. Очень скоро скадарцы узнают, что вовсе не из Вековечного Леса он прибыл, а в составе посольства равеннского, но пока решил соблюдать нейтралитет. Дан остался на корабле вместе с остальной прислугой, в том числе Гнусом - так Вилль прозвал помощника Мариуса Аттеа. Образцово вышколенный, расторопный, но аватара он раздражал смазанной, невыразительной физиономией, а пуще того - способностью появляться из ниоткуда в самый неподходящий момент.
Чтобы не таращиться на встречающих семерых магов слишком откровенно, Вилль пригляделся к воротам, сейчас открытым на четверть. В центре каждой створы изгибался выкованный гномами скорпион - символ династии Нэвемар. Видимо, ядовитый паук справлялся с возложенной на него миссией покровителя, потому что с момента воцарения Кэссаря Лезандра никто не посмел оспорить право его потомков на престол. Власть передавалась первенцу вне зависимости от пола, и как раз этот момент казался аватару величайшей глупостью. Ну какая из девки правительница?! Королевство её - кухня, дети - подданные, а муж - надо всем закон!
- Геллера! - возглас, полный искренней радости, заставил Вилля отвлечься. - Как я счастлив вас видеть, моя хрустальная богиня! Два года... Два долгих-долгих года!
Хорэй Шумор жестом ярмарочного фокусника вытащил из рукава голубую розу и протянул средних лет даме, высокой, светловолосой и светлоглазой. Однако уроженкой севера она не была, а загар не тронул
