Альдебаране. Обещал вернуться в среду, затем сообщил, что задержится до понедельника… И вот так — третью неделю!
Любая обыкновенная бабушка, прежде чем нападать на Пуччини-2, сначала бы провидеофонила ему из Симферополя, договорилась о встрече, а потом бы уж прилетала. Но бабушка Лукреция заявила, что Пуччини-2 можно взять только внезапным налетом. Вот она и сидела у Селезневых, ожидая возвращения директора, чтобы внезапно напасть на него и восстановить справедливость.
Вообще-то она была милой, доброй бабушкой и умела не только жарить котлеты, но и жонглировать семью горящими предметами, делать стойку на одной руке, показывать карточные фокусы и развязывать любые узлы. Этого у бабушки не отнимешь. Она намекала на то, что карточные фокусы для нее — не предел, но все в доме были заняты своими делами, все торопились и опаздывали, поэтому бабушка за две недели так и не смогла отловить слушателя или зрителя.
Алисе тоже было не до бабушкиных фокусов. Она ждала, что же придумает испанская правящая камарилья в лице ее родителей, для того чтобы оставить Колумба дома и забыть о его подвигах и открытиях.
Родительский заговор раскрылся за чаем.
— Алисочка, — сказал отец невинным голосом, — как ты смотришь на то, чтобы навестить в Каугури тетю Аустру?
— Спасибо, — сразу догадалась Алиса, — у меня так много дел на биостанции! Мне хотелось бы заняться селекцией вьющихся растений на Марсе.
— Ой! — сказала симферопольская бабушка. Она прониклась уважением к внучке, которая собирается заняться селекцией.
— Замечательно, — сказала мама. — У тети Аустры ты как раз и займешься селекцией. Тетя Аустра разводит артишоки. Это лучшие в Латвии артишоки, они получили медаль на выставке в Брюсселе. Неужели ты забыла об этом, Алисочка?
«Ну, мамочка, я тебе это предательство припомню», — мысленно ответила Алиса. Но заставила себя улыбнуться и сказать:
— Только не артишоки! У меня на них аллергия!
— Аллергия! — ахнула симферопольская бабушка. — Какой ужас!
— Где же ты ее подхватила? — спросил папа, который, разумеется, Алисе не поверил.
— Она у меня в крови, — сказала Алиса печально. — И это неизлечимо.
— На берегу моря! — сказала мама. — Я тебе завидую. Свежий морской воздух, никуда не надо спешить…
— Может, ты поедешь вместо меня? — спросила Алиса. — Ты же любишь разводить артишоки.
— Совершенно не представляю, что это такое, — призналась мама. — Это такие кролики?
— Черненькие, — сказала Алиса.
— Не слушай ее, — вмешался папа. — Артишоки — это растения. И дело, конечно же, не в них, а в том, что с нами вчера разговаривал ваш школьный доктор.
— …и сказал, что его беспокоит состояние моего здоровья.
— Так точно, — сказал папа.
— Он вчера уже с родителями Аркаши Сапожкова разговаривал и с Пашкиной мамой. И точно в таких же выражениях.
— Алиса, если тебе двенадцать лет, — сказал папа, — это еще не значит, что ты разбираешься в медицине лучше школьного врача.
«Как это скучно, — подумала Алиса. — Они же в самом деле очень беспокоятся о моем здоровье, им кажется, что мне опасно летать на другие планеты и спускаться к центру Земли в первую очередь потому, что я могу схватить насморк. И наш милый школьный доктор, который сам никогда в жизни не отъезжал от Москвы дальше Калуги, потому что он единственный ребеночек у мамочки и она его берегла от микробов как зеницу ока, верит, что нам нужен покой». И тут Алисе пригрезился мореплаватель Христофор Колумб, которому королева Изабелла приказала пойти к придворному врачу, а тот утверждал, что в океане очень опасно, а открывать новые острова — самоубийство, ведь на них миазмы и москиты!
— Ты в самом опасном переходном возрасте, — сказала мама. — Вытянулась, меня уже догнала, одни кости.
— А ты хотела пухленькую доченьку, — ответила Алиса.
— Алиса! — сказала мама строго.
— Но главное, что сказал доктор, и я с ним совершенно согласен, — вмешался отец, — тебе нужен нормальный отдых!
— И нормальное питание, — вмешалась бабушка из Симферополя.
— Да, и нормальное питание!
— Я совершенно нормально питалась, — сказала Алиса, и ей стало смешно — не все ли равно, как и чем питается человек! Если сказать, что ей пришлось съесть за прошлый месяц, — мама бы умерла от ужаса! А что ты можешь поделать, если приходится опускаться на дно Тихого океана, чтобы открыть Атлантиду и обедать с атлантами? А что вы прикажете есть на планете Пять-четыре, где ничего съедобного не водится и даже живые шары обходятся только воздухом?
— Ты питаешься неизвестно чем, — продолжал отец, — спишь неизвестно где, гуляешь неизвестно с кем!
Он даже отодвинул недопитую чашку — так расстроился.
— И еще скажи, папочка, — ответила Алиса, которой, конечно же, лучше было помолчать — все равно взрослых, если уж они решили заботиться о твоем здоровье, не переспоришь, — скажи мне, чтобы я поменьше сражалась с драконами, стреляла из бластера, билась на лазерных мечах и бегала наперегонки с черным медведем.
— Она стреляет из бластера! — ахнула симферопольская бабушка.
— И у меня есть подруга, Ирия Гай, которая чемпион своей планеты по боксу и альпинизму.
— И она тоже стреляет из бластера, — тихонько сказала симферопольская бабушка, и на ее глаза навернулись слезы.
— Я полагаю, что ты сейчас специально пугаешь родителей. И сильно преувеличиваешь, — сказал отец. Но голос его был неуверенным.
— Преувеличивает, — сказала мама.
— А ведь вы так недавно были молодыми! — сказала Алиса, глядя на своих родителей, которых, правда, никто еще не считал пожилыми. — Мне трудно поверить, что ты, папочка, забирался внутрь космического кита, чтобы узнать, отчего у него болит живот. А потом прожил три месяца на ветках самой высокой сосны на планете Марош, чтобы узнать, как размножаются тамошние орлы.
— Папа и тебя брал в экспедиции, — сказала мама. — И никто не собирался растить из тебя тепличное растение. Только во всем надо знать меру.
— Разве я не знаю?
— Ты вся покрыта шрамами и царапинами. Не подросток, а бродячий котенок!
— Алису нельзя отпускать к тете Аустре, — сказал домроботник Поля. Он стоял в углу и ничего не делал, так как считал себя раненым. — Она тут же сбежит от тети, а тетя старенькая и ее не догонит.
— Этого еще не хватало! — воскликнула Алиса. — Зачем мне убегать от тети Аустры?
— Затем, чтобы переплыть через море в Швецию.
— Но зачем мне переплывать через море в Швецию?
— Чтобы утонуть на полдороге, — сказал Поля и засмеялся.
— Я больше так не могу, — сказала симферопольская бабушка. — Это не ребенок, а самоубийца.
— Школьный доктор, — заявил папа, — категорически против любых путешествий.
— А что же мне можно?
— Тебе можно провести август в средней полосе России, на чистом воздухе, желательно под Москвой. И учти, что доктор совершенно категоричен.
— Но если я останусь под Москвой, меня не пошлют пропалывать артишоки к тете Аустре?
— А ты останешься? — удивилась мама, которая не ожидала, что Алиса капитулирует так скоро.
— Да, может быть, — сказала Алиса. — И в самом деле, я с детства не жила на даче под Москвой.
