Однодневки, что сидели на ступеньках, лениво взмахнули крыльями, словно отпугивали Алису, но не знали толком, как это делается.
Алисе не было смысла заходить в дом без хозяина. Она обернулась к Заури, которая стояла в открытом люке катера, и крикнула ей:
— Хозяина нет дома. Я пойду в лес, поищу его. Спроси у катера, здесь водятся тигры?
Катер ответил сразу — он ведь слышал каждое слово, сказанное Алисой:
— Тигров здесь мало, и они травоядные. Едят в основном лилии.
— Значит, они не тигры, — вмешалась рабыня, — а коровы или тюлени.
— Но лилии на этой планете бегают быстрее лошади, — сказал катер.
— Тогда это не лилии, — сказала Заури, — а олени. Ты, катер, такой необразованный.
— Простите, — спросил ехидно катер, — а где вы сумели получить такое замечательное образование?
— Что вы этим хотите сказать? — сердито спросила рабыня.
Алиса не стала слушать, как они спорят, а пошла по тропинке в лес. Но не успела пройти и нескольких шагов, как услышала впереди треск ветки.
На тропинке показался пожилой, загорелый до черноты седой человек, который нес на плече длинный сверток.
Над головой этого человека кружилась целая стая однодневок. Они пищали, скрипели и верещали так, словно он унес у них последний кусочек хлеба. По очереди однодневки пикировали на человека с неба. Но человек не обращал на насекомых никакого внимания и при этом напевал…
Тут он увидел Алису.
Остановился и замолчал.
— Гости! — воскликнул он громовым голосом. — Ко мне в гости приехали прекрасные дамы! У нас праздник!
Ответом на эти слова был такой всплеск писка и верещания взбешенных однодневок, что рабыня Заури спряталась в катер.
— Как вы мне надоели! — сказал в сердцах седой загорелый мужчина и протянул Алисе руку.
— Фока Грант, — сказал он. — К вашим услугам. Рад приветствовать вас на борту моей планетки! Что за счастливый случай привел вас ко мне?
— Меня зовут Алиса Селезнева. Мы прилетели сюда вместе с Заури, которая была рабыней на сиенде Панченги Мулити. Мы прилетели, потому что надеемся на вашу помощь.
— Панченга Мулити… — задумчиво произнес Фока Грант, — сиенда… что-то я вспоминаю…
Но вспомнить он не успел, потому что целая стая однодневок ринулась на длинный мешок, который он нес на плече, и насекомые стали тонкими коготками рвать ткань, чтобы забраться внутрь мешка.
— Кыш, проклятые! — прикрикнул на насекомых Фока Грант, но без злости, а как прикрикивает мать на детишек, которые хотят схватить со сковороды пирожок и могут обжечь пальчики. — Вы заходите, заходите, — сказал Фока. — Лучше в доме говорить. А то эти твари не дадут нам ни секунды пожить спокойно.
— А почему они на вас так злобно нападают? — спросила Алиса.
— Не злобно, — улыбнулся Фока, — они жить хотят… Очень хотят жить. Но не понимают… многого еще не понимают.
Фраза была загадочной.
Фока первым поднялся по ступенькам в дом. Две гигантские однодневки встретили его, как истосковавшиеся по хозяину собаки. Они покачивали головами, сверкали глазищами и поднимали кверху прозрачные крылья.
— Не обращайте на них внимания, — сказал Фока. — Идите за мной.
Алиса зажмурилась на секунду — эти однодневки были все-таки очень противными. А когда она открыла глаза, то оказалось, что однодневки кинулись следом за Фокой Грантом, помешали друг дружке в дверях, запутались в ногах и крыльях и упали под ноги к Алисе. Она чуть было их не затоптала, пришлось остановиться на пороге и ждать, пока однодневки распутаются и втиснутся внутрь.
Фока прикрыл окна, потому что другие однодневки уже протискивались в них, потом схватил со стола салфетку и стал махать ею, отгоняя назойливых тварей, рвавшихся почему-то к длинному мешку, который Фока сбросил на пол в углу комнаты, но Фока все же смог их отогнать. И когда они, сопротивляясь, вылетели в окно, он окончательно закрыл его, а десятки тварей принялись биться о стекло. Алиса подумала, что это такие большие комары, и представила, что снова стала лилипуточкой.
— Никогда не видела таких громадных комаров.
— Они называются однодневками, — сказал Фока.
— Все равно комары, — сказала Алиса.
— А где твоя подруга? — спросил Фока.
— Она испугалась однодневок, — сказала Алиса. — И осталась на катере.
— Ах, какая незадача! — расстроился Грант. — А они такие безвредные, ты не представляешь! Давай позовем твою подругу! Я вас чаем угощу.
— Мы лучше пойдем к нам на катер, — сказала Алиса. — У нас тоже есть чай, настоящий, земной, азербайджанский.
— Неужели азербайджанский! — обрадовался Фока Грант. — Это же лучший чай во всей Галактике. Я с удовольствием пойду к вам в гости. Вот только сейчас спрячу получше корешки от однодневок.
С этими словами Фока Грант развернул мешок, и в нем обнаружились длинные голубые корни.
Стук в окна резко усилился. Алисе даже показалось, что однодневки вот-вот разобьют коготками стекла, хотя, конечно же, это было невозможно. Но дергались и бились они так, словно от этого зависела их жизнь.
— Что с ними? — спросила Алиса.
— И не спрашивай, — Фока Грант махнул рукой. — Уж и сам не знаю, что делать, впору вообще улетать из этих мест. Пойдем отсюда. Спрячемся у вас на катере, чаю попьем, а вы мне расскажете, что же вас сюда привело… Уж очень мне знакомы эти слова — сиенда Панченги Мулити!
Фока Грант выпустил Алису из дома первой и, пока она, отмахиваясь от назойливых однодневок, перебегала через поляну, закрыл дверь и поспешил за ней.
— Они любят эти голубые корни? — спросила Алиса.
— Не то слово! — ответил Фока.
Рабыня Заури ждала их у люка в катер. Она открыла его пошире, чтобы они могли войти.
При виде девушки глаза Фоки Гранта расширились.
— Это ты! — воскликнул он.
— Да, это я, — согласилась Заури. — Только я не знаю, кого вы имеете в виду.
— Ты не помнишь меня? — спросил Фока Грант.
— Ваше лицо мне кажется знакомым, — сказала рабыня, — но я не совсем помню почему.
— Это она! — воскликнул Фока Грант, оборачиваясь к Алисе. — Конечно же, это она!
— Расскажите нам, кого вы имеете в виду, — попросила Алиса. — Дело в том, что моя подруга Заури не помнит своих родителей. И даже не знает, как ее зовут и откуда она родом! Когда-то ее отняли у родителей, которых, возможно, убили.
— Не может быть! — воскликнул Фока Грант. — Я в это никогда не поверю! Твои родители, Ларочка, живы!
— Ларочка? — Глаза рабыни загорелись. — Вы уверены, что это мое имя?
— Вне всякого сомнения, — ответил Фока Грант. — Так вас назвали пятнадцать лет назад.
— Но кто меня назвал? Умоляю, откройте мне тайну моего рождения! — закричала рабыня, и обильные слезы полились из ее прекрасных глаз.
— Садитесь, Фока, — сказала Алиса. — Мы сейчас приготовим вам чаю. Заури, успокойся, пожалуйста.
— Я тебе не Заури! Не смей называть меня этим отвратительным рабским именем, которое мне дали
