Италия или США не могли не арестовать его за какое-нибудь из преступлений. Если это не удастся, можно попытаться дискредитировать его в глазах Смотрителей. Амбрози уверял, что вотум недоверия, вынесенный Смотрителями кандидату в антихристы, равносилен смертному приговору. Брейди сказал, что его устраивает любой вариант. Но при этом дал понять, что если улик будет недостаточно или станет ясно, что Скарамуцци доберется до них раньше, чем они до него, он, Брейди, постарается «продырявить этому подонку котелок».
«Браво, Брейди», — подумала тогда Алиша.
План, конечно, нельзя было назвать основательным. Прямо сказать, весь из дыр и на соплях. Сплошные надежды на авось, а оптимизма столько, что хватило бы всю планету избавить от депрессии на веки вечные. Но это единственное, что им оставалось — или сложить ручки и ждать, пока Скарамуцци убьет их и вообще сделает все, что ему захочется.
Алиша, закусив губу, посмотрела в иллюминатор на синее небо и клочья облаков.
«Что мы делаем? — подумала она. — Делаем то, что должны, — ответила Алиша сама себе. — Дело, в которое мы были вынуждены ввязаться».
Ее полупрозрачное отражение в пластиковом окне улыбнулось Алише.
«Тогда продолжай… тогда доводи до конца…»
Аэропорт Бен-Гурион оказался гораздо меньше, чем итальянский, без каких-либо претензий на вычурность. Не было ни высоченных потолков, ни архитектуры в стиле модерн, ни блеска металла, ни дорогого отделочного камня. Алише вспомнились многочисленные аэропорты, которые она повидала, путешествуя со своей непоседливой матерью. Порталы для посадки и высадки, несколько магазинов и пунктов питания — все самое необходимое, и только. Была своя прелесть в такой экономной практичности, словно то был не международный аэропорт, а местная булочная.
На таможне Алиша вспомнила, что израильский штамп в паспорте может помешать его владельцу въехать в некоторые арабские страны, а то и навлечь большие неприятности. Палестинские угонщики самолета убили в 1985 году американского еврея Леона Клингхофера именно за чернильный штамп в паспорте. С тех пор израильские власти, чтобы успокоить боязливых туристов, могли поставить штамп не в сам паспорт, а на вкладыш, который потом при желании можно было отлепить и выбросить.
На сей раз она, войдя в образ кинодокументалистки, сама предложила таможенникам подробно осмотреть «шлем-телекамеру»; досмотр прошел без проблем. Выйдя из таможни, Алиша, как днем раньше в Риме, сверила свои наручные часы с настенными.
— Еще на час вперед подвинулись, — сообщила она Брейди. — Здесь два двадцать три.
— В Штатах сейчас завтракают, — сказал тот, тоже переведя стрелки, и поискал взглядом телефон. — Я хочу позвонить Заку.
— Хорошо, — сказала Алиша. — А я — в туалет. Встретимся у пункта проката автомобилей «Херц».
Она направилась к коридору, который выглядел вполне подходящим для того, чтобы там оказалось требуемое заведение. Прошагать ей пришлось метров сто, и она уже собиралась повернуть обратно, когда увидела пиктограмму женской фигуры над входом без двери.
В уборной никого не было. Алиша зашла в предпоследнюю кабинку. Сняв пиджак, осмотрела рану на руке. Не удержавшись, потрогала повязку — боль прокатилась волной чуть ли не по всему телу, но сильнее всего отдало в плечо и шею. Алиша еще раз осторожно прикоснулась к повязке, словно проверяя эффект.
В помещении раздались шаги, кто-то зашел в самую первую кабинку и заперся.
Алиша взяла свои вещи и подошла к умывальнику. Умывшись, вытерлась шершавым бумажным полотенцем и еще раз осмотрела рану, теперь уже в зеркале. Нужно будет сменить повязку, когда они возьмут напрокат машину. Может быть, заклеить широкой непромокаемой лентой, чтобы не испачкать блейзер.
Тяжело вздохнув, она посмотрелась в зеркало. В целом не так уж плохо. Удобная постель в доме кардинала, продолжительный теплый душ и питательный завтрак, аккуратно вычищенная одежда — все пошло на пользу как внешности, так и настроению. Вот если бы еще знать, что делать, — и рука бы не болела…
Алиша надела блейзер, взяла со столика сумочку и ранец и пошла к выходу. Обойдя стену, прикрывавшую туалет от всеобщего обозрения, она столкнулась с мужчиной, который стоял прямо в дверном проеме, и отступила на шаг.
— Извини… — начала она и осеклась, заметив странную улыбку, с которой он смотрел на нее. Мужчина был красив, как звезда Голливуда. Мужественный подбородок, большие темные глаза, лицо смуглое или загорелое, черты лица правильные. Тщательно выбрит, но кожа на месте отсутствующих усов и бороды заметно темнее. В целом вид у него был очень мужественный, а в улыбке и выражении глаз — что- то мальчишеское.
— Алиша-Алиша, чуть-чуть погоди жа, — произнес он чарующим голосом, нараспев и насмешливо.
Она попыталась вспомнить, где могла его встретить. Ничего не приходило в голову, хотя забыть такого мужчину было невозможно.
— Простите, разве мы знако…
В этот момент кто-то подошел к ней сзади и взялся за ранец. Алиша краем глаза успела заметить, что это мужчина. Лысый, самого угрожающего вида. Она судорожно вдохнула, готовясь кричать, ругаться, ударить как следует локтем того, что сзади… Но в этот момент он сильной рукой прижал ей ко рту тряпку, от которой исходил сильный сладковатый запах.
«Анестетик!» — промелькнуло в голове.
Алиша попыталась вырваться, но лысый крепко прижимал ее голову к груди. Она хотела дотянуться до него, ударить, расцарапать, порвать на кусочки… Но руки ее не слушались — они безвольно повисли. Глаза самопроизвольно заметались по сторонам: на потолок, потом на лицо незнакомого красавца. Тот, кажется, что-то говорил.
«Что… не слышу… надо предупредить Брейди… надо…»
Сознание Алиши померкло.
69
Изучив правила пользования местным таксофоном, Брейди купил в пункте обмена валюты телефонную карточку. Вставив карточку, набрал 011 — код страны — и домашний номер Оукли. Слушая гудки, он представлял себе, как звонит телефон на другой стороне планеты, и улыбался. Брейди не терпелось поговорить с сыном, он даже не представлял, что можно до такой степени соскучиться. После третьего гудка ответил женский голос.
— Кари?
— Брейди? Как у тебя дела? Где ты?
— А у вас как, все в порядке?
— Да, конечно! Дети ужасно рады, играют вместе. Правда, в первый день у Зака не было аппетита — так, поковырялся в еде, и все. Явно был не в настроении. Но Тэйлор и Томми его развеселили. Вчера он уже гораздо лучше себя чувствовал. Смеяться начал. Покушал хорошо. Только брокколи не стал есть. Он что, не любит брокколи?
— Нет. Ты не могла бы его позвать?
— Ой, они только что убежали играть. Позавтракали — и сразу на ручей. Форт они там строят, что ли. — Она помолчала секунду. — Я могу сходить за ним…
— Да нет, не надо! — Брейди знал, что до ручья шагать минут двадцать по пересеченной местности. — А на ланч они придут?
— Конечно! В двенадцать тридцать будут как штык.
