— Прекратите драку! Я вам приказываю!
Получилось так громко, так повелительно, что все замерли, и клубок распался.
На поляне перед хижиной наступила тишина.
Отец девушки сидел на земле и тер кисть правой руки — видно, Ирия больно сжала ее. Девушка и Пашка стояли друг против друга, как два бодливых козла.
— Если вы нам скажете, видели ли вы наших друзей или нет, мы сразу уйдем, — сказала Алиса.
— Мы ничего не знаем, — сказал упрямо оборванец. — Куда мой топор дели? Мне без топора нельзя.
— Он в воде у берега лежит, — показала Алиса.
Мужчина сразу поднялся и полез в реку. Нагнувшись, он шарил руками в воде и громко ворчал.
Пока он был занят, девушка тихо сказала:
— Видела я твоих друзей. В лесу они.
— Где в лесу? — спросила Ирия.
— У помников, — сказала девушка.
— Сколько их было? — спросила Ирия. — Они здоровы? Кто такие помники? Они не причинят вреда нашим друзьям?
— Я сразу на все ответить не смогу.
— Отвечай по порядку. — Пашка показал ей кулак.
— А ты прикажи своему мальчишке, чтобы он не дрался, — сказала девушка. — А то ничего не скажу.
— Паша! — воскликнула Ирия. — Неужели ты не понимаешь, что в такой момент…
— Понимаю, — ответил Пашка и сделал шаг в сторону.
— Я была в лесу, — сказала рыжая девушка, — и видела там помников.
— Молчи, Речка! — завопил тут оборванец. — Хватит того, что я уже пережил.
Он, мокрый по пояс, вылез из реки, держа в руке свой топор.
— Папаша, — девушка подошла к нему и отняла топор, — не вмешивайся. Ты не все понимаешь.
Она обернулась к Ирии и объяснила:
— Мой отец здесь перевозчик. И все его обижают. Кто хочет, тот и обижает. А он огрызается, как дикий кот.
— Чтобы слова такого я больше не слышал! — не сдавался отец девушки. — Чтоб о помниках ни слова. А если какой поклон или вкушец услышит?
— Зря я к тебе вернулась, — сказала Речка. — Кричишь ты много!
— А ты, может, и не ко мне вернулась! Может, ты на подглядки вернулась.
Ирия улучила паузу в этом не очень понятном для посторонних споре и вмешалась:
— Вы обещали рассказать о наших друзьях.
— А что еще рассказывать? Помники с ними были. Значит, в Убежище повели.
— Простите, — сказала Ирия, — мы здесь первый день. Мы не знаем, кто такие помники, что такое Убежище, где все это находится. Помогите нам, пожалуйста.
— Ни в коем случае! — разозлился перевозчик. — Я ее не пущу.
— Не надо пускать, — сказала Ирия. — Вы только скажите, куда нам идти, мы сами.
— В лесу самим нельзя, — сказала девушка, — в лесу помереть можно.
— А ты за нас не беспокойся, — сказал Пашка. — Справимся. У нас бластеры.
— В лес нельзя, — сказал перевозчик. — В лесу смерть ходит. Где Ручеек? Нет Ручейка!
— Он придет, — сказала девушка.
— Когда придет? Ты все говоришь, а он не идет.
— Когда надо будет, тогда и придет.
— Сейчас надо.
— Сейчас рано.
— Порченая ты, помниками порченная! — закричал перевозчик, глаза его побелели, он стал водить руками по траве, словно искал свой топор.
— Я вас проведу, — сказала девушка. — Я вас до беспамятной ямы проведу, до каменной дороги.
— Никуда ты, Речка, не пойдешь, — повторил перевозчик.
— Только не сейчас, — сказала девушка. — Когда все проплывут, тогда и пойдем.
— Кто проплывет? — спросил Пашка.
— Я думаю, два остались, — сказала девушка, — но кто знает? Может, еще кого позвали.
Алиса кивнула, будто поняла.
— Должны вот-вот появиться, — продолжала девушка. — Только вам тогда по берегу лучше не гулять. Вдруг стрельнут?
Перевозчик насторожился. У него был отменный слух.
— Едут, — сказал он.
Девушка выглянула из-за угла хижины. Пашка хотел бежать на берег, но перевозчик остановил его:
— Куда собрался? Ты же одет по-чужому. Они тебя мигом схватят. А меня задушат.
Из-за хижины Алиса увидела, что по реке плывет новый корабль. Больше всего он был похож на огромное долбленое красное корыто, посреди которого торчала толстая мачта с парусом. На парусе был грубо нарисован павлин. На корме стоял шатер из синих и желтых полос ткани.
— Сам, — сказал печально перевозчик. — Сам поклон Таракан.
Тут «корыто» начало поворачивать к берегу. Матросы убирали парус, рулевые повисли на рулевом весле, заставляя неповоротливое судно двигаться куда надо.
На корме перед шатром можно было разглядеть человека в полосатой, цвета шатра, одежде. Он махал руками, суетился, грозил кулачком матросам.
— Прятаться надо, — сказала Речка. — Ты чего, отец, молчишь?
— Идите, — согласился перевозчик. — А я дань заплачу!
Девушка вывела путешественников из-за хижины, и, пригибаясь, чтобы их не увидели из «корыта», они побежали к кустам. Там они и затаились.
И вовремя. Еще через три минуты «корыто» приблизилось к берегу и ткнулось носом в песок. Матросы, голые, если не считать коротких полосатых юбочек, сбросили с борта мостики, и по ним быстро сбежал невысокого роста горбун, что командовал «корытом». За ним спустились стражники в полосатых, синих с желтым, таких же, как у господина, костюмах с копьями в руках.
Вся эта компания остановилась на берегу, и один из стражников закричал:
— Синий Нос! Синий Нос, предстань пред грозные очи!
Перевозчик мелкими шажками подбежал к горбуну, упал на колени и принялся биться головой о песок.
— О славный, грозный Таракан! — кричал он. — О великое хвостатое крылатое существо, поклон ты наш!
— Почему его зовут тараканом? — спросила Алиса шепотом у Речки.
— Потому что это его герб, — ответила девушка. — Видишь, на парусе нарисован?
— Но это же павлин, — сказала Алиса.
— Таракан не такой, — вмешался Пашка. — Он маленький, черный или рыжий, он с усами, он бегает. Он — насекомое!
— Я-то знаю, — загадочно ответила девушка, — а другие не знают.
Между тем перевозчик по знаку поклона Таракана протянул ему мешочек. Горбун вытряхнул из него на ладонь несколько монеток.
— Мало, — сказал он.
— Знаю, что мало, поклон Таракан, — печально ответил перевозчик. — Да никто не платит. Времена такие, что никто не платит.
— Врешь! — закричал Таракан высоким голосом. — Все таишь! Поклоном норовишь стать! Сапоги тебе
