косвенно действиям и работе трибунала святой инквизиции; похитили или
заставили похитить санбенито, выставленные в силу приказа инквизиции, или
вешали другие знаки этого рода без чьего-либо приказания'.
XI. 'Каждый христианин должен также объявить, если ему известно, что
заключенные в исправительной тюрьме не точно соблюдали свое заточение, не
исполняли наложенных на них епитимий, не носили своих санбенито, уверяли,
что их показания инквизиторам были ложны или внушены страхом, что осужденные
были неповинны, что дети и внуки по мужской линии наказанных еретиков
занимают почетные должности, - являются священниками или облечены каким-либо
духовным саном; что они ездят верхом, носят шелковую одежду или имеют
мебель, украшенную золотом, серебром, жемчугом или драгоценными камнями'.
XII. 'Если знают кого-нибудь, кто из суеверия носит на себе святую
гостию, думая, что она предохранит от всякой опасности, что с нею позволено
совершать любое преступление и что он застрахован от внезапной смерти или от
смерти без покаяния; наконец, если известно, что какой-нибудь священник
передал гостию для этой цели'.
XIII. 'Наконец, правоверный не может не донести в инквизицию на
человека, виновного в противоестественном грехе, на того, кто задерживает
дела или бумаги, принадлежащие инквизиции, или имущество, конфискованное у
осужденных и ставшее собственностью святой инквизиции'.
XIV. Это дополнение доказывает старание инквизиторов умножать статьи
закона о доносах по мере того, как рос и увеличивался их авторитет. Можно
даже прибавить, что со времени булл Бенедикта XIV о преступлении духовника,
открывающего тайну исповеди или желающего знать соучастника в грехе
сладострастия, инквизиторы получили все сделанные по этому поводу доносы, не
передавая их, как полагалось, епархиальному епископу, потому что они сочли
себя уполномоченными расследовать дела этого рода; они при этом говорили,
что совершающие подобные преступления подозреваются в еретических взглядах
на таинство покаяния и злоупотребляют им до такой степени, которая делает
самое таинство ненавистным. Согласно этому принципу очевидно, что нет ни
одного тяжкого преступления, которое не навлекало бы подозрения в ереси.
Следуя этой же тактике, папы распространили свою духовную юрисдикцию на все
вопросы и предметы права, где допускается присяга и где, следовательно,
участвует внутренний суд совести. При каждом таком случае государи и
епископы допускали возможность лишать трон и епископство их естественных и
неотъемлемых прав.
Глава XXIX
ПРОЦЕССЫ, ВОЗБУЖДЕННЫЕ ИНКВИЗИЦИЕЙ ПРОТИВ ИСПАНСКИХ ПРЕЛАТОВ И ДОКТОРОВ, ЧЛЕНОВ ТРИДЕНТСКОГО СОБОРА
Статья первая
I. Усердие главных инквизиторов Вальдеса, Эспиносы и их преемников в
царствование Филиппа II не ограничивалось преследованием лютеран,
объявлявших себя таковыми в разговорах, писаниях и со своих кафедр. Гордясь
необыкновенной властью, которую им даровал Павел IV, инквизиторы захотели
обессмертить себя, предприняв сокрушение ливанских кедров и считая, конечно,
тростники долины недостойными ударов. Великие люди, которые своими великими
добродетелями и глубокими познаниями в богословии приобрели честь
именоваться Отцами Церкви и докторами права на Тридентском соборе за борьбу
против мнений лютеран, оказались подвергнутыми церковным наказаниям и
преследованию как заподозренные в том, что исповедуют и поддерживают в душе
мнения, с такой энергией опровергаемые ими в писаниях и речах. Виновниками
этого преследования, в котором не меньше спеси, чем коварства, были люди, не
изучившие Священного Писания так, как достопочтенные защитники истины, и не
имевшие достаточного дарования для их опровержения, хулили то, чего не
видали, по выражению св. Павла. История XVI века сохранила имена большого
числа епископов и докторов богословия Испанского королевства,
присутствовавших на Тридентском соборе и оказавших большую честь стране
усердием к вере и обширностью знаний. Но их добродетели и ученость не
внушили уважения святой инквизиции, осмелившейся предпринять тайно, во мраке
своих архивов, процесс против этих героев веры и своей страны, чтобы
заставить их страдать лично и уничтожить, если возможно, их высокую
репутацию.
II. Восемь почтенных прелатов и девять докторов богословия из посланных
Испанией в Тридент были отданы под суд инквизицией их страны. По стечению
обстоятельств, а не по формальному желанию инквизиторов некоторые из этих
дел были приостановлены раньше, чем было сделано какое-либо насильственное и
скандальное посягательство на свободу этих богословов. Но это нисколько не
должно ослабить строгого суждения о трибунале, в котором под покровом тайны
зарождаются зависть, наглость и гонения и который не посмел бы ничего
предпринять, если бы процессы шли публично к выгоде осужденных, что является
для людей законом Бога и естественного разума. Я сейчас представлю несколько
подробностей об этих жертвах инквизиции и об их процессах.
III. Мне следовало бы поместить здесь дело Каррансы де Миранды,
архиепископа Толедского и примаса Испании; [57] но значение и интерес,
которые представляет его процесс, заставляют меня составить из него три
особых главы. Я буду говорить о других.
IV. Дом Педро Герреро, родившийся в Леса-де-Рио-Леса в Риохе,
архиепископ Гранады, один из прелатов, пользовавшихся наибольшим доверием и
влиянием на Тридентском соборе благодаря знаниям, добродетели, усердию и
честности, был отдан под суд вальядолидской инквизицией за мнение, которое
он высказал в году 1558 в пользу катехизиса дома Бартоломео де Каррансы, и
