неизвестности холодком пробежал по спине Тэсс.
Ворон помедлил на пороге. Потом, глубоко вздохнув, вошел в вигвам своей матери. Его друг, молодой воин Таандэ, вошел за ним.
– Ворон! – Его мать, которую звали Женщина Грез, с улыбкой подняла на него глаза.
– Нгсаксас! – произнес Ворон. Когда глаза матери встретились с глазами сына, улыбка исчезла с ее лица.
– Что случилось, сын мой? – спросила она. – Какую плохую весть ты принес своей матери?
– Твой младший сын…
Глаза матери наполнились слезами.
– Нет… – тихо сказала она.
– Он покинул нас. Теперь он на небесах. Он погиб.
Женщина Грез перекрестилась и поцеловала серебряное распятие, висевшее у нее на груди. Их племя было одним из тех, которых обратили в христианскую веру. В их родную деревню христианство принес миссионер, преподобный святой Майкл. Он-то и научил индейцев их деревни молиться и говорить по- английски.
– Прости меня. Я не уберег его, – сказал Ворон. Он опустился перед матерью на колени и поцеловал ее руку. Кожа у нее была нежной и гладкой, как у молодой девушки.
– Это сделали англичане? – тихо спросила мать. – А я не почувствовала. Огонь вещего костра ничего не подсказал мне.
– Да, – кивнул Ворон. – Белоголовые. Но это моя вина. Мы с братом встретили белую женщину, когда переходили великую реку Саскуэханну. К северу от Чесапик-Бэй. Могауки взяли ее в плен, но ей удалось бежать. Брат не хотел помогать ей, он говорил, что это не наша забота. Но я сказал, что мы должны проводить женщину до дома. Если бы я не настоял, то мы бы не наткнулись в лесу на бледнолицых, которые искали ее. А брат, он…
Женщина Грез вытянула вперед руку, приказывая сыну замолчать. Таандэ обошел очаг и присел на корточки возле нее.
– Так мой сын погиб, помогая белой женщине найти свой дом?
Ворон заставил себя посмотреть матери прямо в глаза.
– Да, это так. По моей вине. Это я настоял.
Женщина покачала головой.
– Значит, ее украли могауки. Тогда это был ваш долг, сын мой, помочь ей найти дорогу до дома. Разве ты не хотел бы, чтобы твоей сестре так же помог белый человек? Если бы твою сестру взяли в плен могауки?
Ворон отпустил руку матери, и тут же Таандэ взял ее за руку. Ворон не мог поверить, что мать говорит такое.
– Но он погиб! Мама! Твой сын погиб из-за белой женщины!
– Скажи, Ворон, сын мой, – спросила мать, глотая слезы. – Разве ты связал ему руки и заставил идти вместе с тобой?
Ворон нахмурился.
– Конечно, нет.
– Может, ты приставил к его горлу мушкет и приказал следовать за тобой и белой женщиной?
– Конечно, нет!
– Значит, мой сын, которого мы все любили, сам пошел с тобой, по своей воле?
Ворон ответил не сразу. Его поразили слова матери. Ведь Такуко всегда был ее любимым ребенком, он занимал в ее сердце особое место. Как она может быть так спокойна сейчас, когда она узнала о его смерти?
– Да, мама. Он пошел со мной добровольно. Но…
Мать взяла сына за руку и с силой сжала ее.
– Твой брат сам сделал свой выбор. Значит, такова его судьба. Он сделал правильный выбор. Смерть всегда страшна. Душа моя кричит. Сердце будет всегда плакать о нем. Но я горда, что мой сын погиб, помогая попавшей в беду женщине.
Ворон поднялся на ноги. Пусть у его матери мягкое сердце, но только не у него. Он был зол на Огненную Женщину, но еще больше он был зол на себя. Он заставил Такуко помогать женщине, которая ничего для него не значит. Ничего!
Таандэ взял руку Женщины Грез, нежно погладил ее и, повернувшись к другу, сказал:
– Иди в свой вигвам, Ворон. Тебе нужно отдохнуть. Сон освежит тебя.
– Нет. Я останусь здесь, с моей матерью.
Женщина Грез подняла глаза на сына.
– Таандэ прав. Тебе нужно отдохнуть, сын мой. Со мной будет все хорошо. Со мной побудет Таандэ.
Ворон посмотрел на друга. Тот поднялся и взял глиняный горшок, чтобы приготовить матери травяной чай. Пить чай Хокуа Уна, Женщина Грез, научилась у английских миссионеров, которые жили в их деревне
