Несмотря на смертельную усталость, Тэсс улыбнулась. «У моего индейца есть чувство юмора». У моего индейца? Именно так она его назвала про себя и удивилась. С каких это пор он стал ее индейцем?
Ворон прислонил мушкет к дереву и начал собирать хворост для костра.
Тэсс с облегчением опустилась на кучу листьев и прислонилась спиной к дереву. Слава Богу, что индейцы остановились. Она уже боялась, что потеряет сознание.
С помощью кремня и огнива, которые болтались у него на поясе, Ворон разжег костер. Потом он принес воды и налил Тэсс полную глиняную чашку. Такуко передал брату небольшой кожаный мешочек. Ворон протянул его Тэсс.
– Пеммикан! – сказал он. – Ешь!
Там оказалась влажная бурая смесь. Тэсс поморщилась.
– Ешь! – громче повторил Ворон. – Это ягоды и сушеное мясо.
Тэсс нерешительно взяла немного смеси и с отвращением отправила ее в рот. Вкус оказался странным, но не противным. Тогда она снова запустила руку в мешочек и набрала побольше. Еда была ароматной и сытной. Тэсс так проголодалась, что, наверное, смогла бы съесть что угодно. Она еще раз взяла щепотку, потом еще. Но тут же смутилась и посмотрела на Ворона. Он одобрительно кивнул ей, и она принялась есть, уже не стесняясь.
Наевшись, Тэсс запила еду чистой холодной водой из ручья. Ее разморило. Глаза слипались. Она откинулась назад, положив голову на корни дерева, и вытянула уставшие ноги. Борясь со сном, она наблюдала за братьями.
Индейцы тихо переговаривались. Чувствовалось, что они привыкли быть вместе. Их говор был воркующим, завораживающим, и Тэсс невольно залюбовалась тем, как братья общаются друг с другом. Казалось, каждый из них предвидит любое движение другого. Тэсс вдруг стало завидно. У нее никогда не было с братьями и сестрами таких отношений. Разве только с маленькой Абби.
При воспоминании о малышке Тэсс улыбнулась. Сестренка очень любила ее. Она была необыкновенно красива: длинные прямые белокурые волосы, глаза синие, как океан, который пришлось пересечь Тэсс, чтобы попасть сюда, в Америку. Они были родными, но были совсем непохожи внешне. Абби была хорошенькой, как ангелок, но… Она была глухой от рождения, а потому не умела разговаривать.
Правда, Тэсс научилась понимать сестренку. Они даже придумали свой собственный язык жестов. Родные отказывались их понимать. Даже мама говорила, что это пустая трата времени. Когда отец погиб – это был несчастный случай на мельнице, – мама стала обо всем так говорить: для нее все потеряло смысл. Сердце Тэсс глухо забилось, когда она вспомнила, как уезжала из родной деревни Хопсберт. Мама почему-то решила, что она должна жить у дяди Альберта. Как плакала тогда Абби! Она все время цеплялась за ее юбку и показывала руками:
– Не уезжай, Тэсс! Не оставляй меня одну!
Тэсс повернула сестренку к себе лицом и пообещала, что пошлет ей весточку, как только сможет.
– Ты приедешь ко мне через океан, Абби, – сказала она. – Мы будем жить вместе. Ты каждый день будешь есть клубничный пирог. Я обещаю.
Абби обожала клубничный пирог.
Слезы текли ручьями по щекам сестренки, она жестами умоляла:
– Поклянись! Поклянись мне, что ты не оставишь меня! Я не хочу жить без тебя!
Тэсс перекрестилась, поцеловала сестру и, сказав: «Клянусь!», побежала к фургону, который должен был довезти ее до порта.
Солнце давно село, стало прохладно. Тэсс дрожала, спина покрылась мурашками.
Рядом вдруг появился Ворон. Сняв безрукавку, он протянул ее Тэсс. Она покачала головой.
– Нет, спасибо. Не надо. Мне не холодно, – соврала она.
– Возьми. Ты согреешься и отдашь мне ее, – сказал Ворон, накидывая безрукавку ей на плечи. Тэсс не успела возразить и уже собиралась скинуть чужую одежду, но, тяжелая и мягкая, согретая горячим телом индейца, она оказалась такой уютной, что Тэсс передумала. Ладно, только на чуть-чуть, уговорила она себя.
Ворон довольно кивнул и улыбнулся. Потом он посмотрел на ее ноги. Тэсс так и сидела в туфлях. Она боялась, что если снимет их, то утром уже не сможет надеть на распухшие ноги.
Ворон взялся за ее лодыжку, намереваясь стащить туфлю.
Тэсс притянула ногу к себе:
– Не надо! Все хорошо.
Ворон покачал головой:
– Ты не сможешь идти. Ты натерла ноги до крови.
– Они не болят, правда!
Ворон осторожно, как маленькую, стал разувать ее.
– Ну, пожалуйста… не надо! – Тэсс сопротивлялась. Ремешок задел кровоточащую рану, и Тэсс закусила губу, чтобы не вскрикнуть.
Ворон провел рукой по ее ступне. Это было совсем новое для нее ощущение – прикосновение мужских рук.
– Ну, пожалуйста, – снова повторила она, уже не вполне понимая, о чем просит.
– Откинься назад и лежи тихо, – распорядился Ворон. – У меня есть лекарство. Оно очистит раны и
