Стихи

Как чужды тебе эти человеческие парадоксы
И не скажешь: Сезам, откройся!
Не осветишь вход электролампочкой Алладина,
Неизвестна здесь часов жевательная резина.
Боги умерли: Осталась живая глина.

Стена,
у тебя свои законы гостеприимства
для тебя неважна боль в сердце
или указательном пальце
В тебе дремлет зверь,
сотворенный колдуном — умельцем.

Но будь ты — воин, Дракон или девочка-недотрога
Через твою дверь пролегла
до моего рожденья
и до моей смерти
моя дорога.

Как открыть твою дверь,
если ты сама являешься дверью?

Париж

Истории кончаются, но не сдаются.
Архивов не терпят огни революций
В архивах не сыщешь любви и страданья
На пыльных страницах лишь боль ожиданья.

С моста Иена и с моста Александра,
Во время прогулок и долгих и странных,
В таинственных бликах парижских гризайлей
Он видел глаза всех Лаур и Азалий.

И маленькой квартирки прокуренный голос,
И старые ботинки — намеком на молодость…
И снова хозяин потребует ренту,
А значит для песен нет лучше момента.

Последние сто франков — и на баррикады,
Свободы там не встретишь, но видно так надо,
Для вечных влюбленных в Латинском Квартале
Огни революций специально включали.

И вот он поскользнулся на шкурке банана,
И умер нечаянно, но без обмана…
И желтые листья летели над Сеной,
И аккордеон заливался сиреной.

А сброшенную кожу своей Мелюзины
Он так и не узнал под стеклом магазина.
Зачем он не заметил в глазах ее нежность?
Простит ли Париж ему эту небрежность?

Все было пунктирно и сентементально,
Как Эйфелева башня в вечернем тумане,
Как наша эпоха, бежавшая плохо
От ленточки «старт» до последнего вздоха.

Крути, кинематограф, мне эту love story,
Годаровские зайчики на старом заборе,