Лесли взяла её с бархатной подушечки и ласково погладила пальцами. Странно было видеть, как внезапно она изменилась. Безучастность, безволие, неподвижность исчезли. Она вдруг снова ожила. Меня она забыла. Для неё существовала только эта цепочка и некая мечта, к которой я не имел отношения. Лесли надела украшение на шею, откинула назад свои длинные темные волосы и властно выпятила подбородок.
— Я подам на развод, Джон, — энергично объявила она. — Сразу же после похорон. Дольше тянуть бессмысленно. Отец мой умер. Я теперь независима. Впредь я сама буду распоряжаться своей жизнью и делать то, что мне хочется.
Выражение моего лица заставило её замолчать. Она в ужасе уставилась на меня. Правая рука скользнула к шее и судорожно ухватилась за цепочку, словно это прикосновение должно было придать ей новые силы и уверенность.
— Что такое? — спросила она резким тоном. — Что с тобой, Джон?
— Ничего, — пробормотал я, достал носовой платок и вытер им лицо. В комнате стояла невыносимая жара. Мое лицо горело, руки дрожали. Я избегал взгляда Лесли. На какое-то время я совершенно потерял самообладание. Оставалось только надеяться, что такого со мной больше не случится.
— Для тебя деньги имеют главное значение? — спросил я с раздражением и злостью. — Ты оставалась со мной только ради этих проклятых денег?
Лесли презрительно рассмеялась, но вдруг захлебнулась.
— Твой отец рассказал мне, что ты оставалась со мной только из-за того, что он не дал бы тебе ни единого цента, разведись ты со мной.
Я уставился в пол. Она, разумеется, будет все оспаривать, и мне не хотелось при этом смотреть ей в лицо. Достаточно скверно уже то, что мне придется это выслушать.
— Не будем больше говорить об этом, Джон.
Я молчал. Лесли нервно переставляла какие-то безделушки на туалетном столике.
— К чему это? Мое решение все равно не изменится.
— Дело вовсе не такое простое, Лесли. Ты, очевидно, рассчитываешь, что отец оставил тебе кучу денег, не так ли?
Лесли видимо колебалась, и я поднял глаза. Прикусив нижнюю губу, она смотрела на меня пытливо и обеспокоенно. Почуяла опасность, однако не могла понять, в чем она заключается. Или просто не хотела её видеть.
— У папы нет других наследников, — сказала она, раздраженно добавив: А у меня достаточно оснований для развода.
— Понимаю, — пробормотал я.
Она была красива и самоуверенна. Ей достаточно было взглянуть в зеркало, чтобы убедиться, что все её претензии обоснованны. Отражение в зеркале уверяло в том, что она может получить все, что пожелает.
— Ты меня вообще когда-нибудь любила, Лесли?
Последовало долгое молчание. Она смотрелась в зеркало с затаенной радостной улыбкой на губах, погруженная в себя, бесконечно далекая. Встретившись со мной взглядом, Лесли быстро закрыла глаза, чтобы исключить непрошенного гостя из своих тайных грез.
— Нет, Джон. Я тебя никогда не любила, — ответила она.
Я почувствовал, что она сказала правду. По-видимому, она сама была рада тому, что между нами, наконец, появилась ясность. Подумав, Лесли добавила:
— Было время — в самом начале, когда мы обручились, — когда я думала, что, может быть, смогу тебя полюбить. Но я ошибалась.
Я поднялся и побрел к двери.
Лесли уже снова забыла обо мне. Она опять погрузилась в свои мечты, надеясь, что теперь они, наконец, станут явью. И не подозревала, что они уже давным-давно развеяны по ветру…
В прихожей я торопливо нацарапал несколько слов на листе бумаги, сложил его и положил в конверт вместе с копией завещания губернатора. Конверт я вручил прислуге, попросив передать Лесли. Затем я покинул наш дом.
15
Два часа я бесцельно бродил по городскому парку. Совершенно выбившись из сил, в конце концов заглянул в бар, плюхнулся на табурет у стойки и севшим голосом заказал выпивку.
Итак, Ги Кетлер жаждал жену Джона Брайнерда. Но одной женщины ему было недостаточно. Он хотел заполучить заодно и деньги Джона Брайнерда, потому ему нужно было прежде всего убить их законного владельца.
Да, именно таков был его план.
Неплохо придумано, вот только моих денег он не получит — после того, как я изменил свое завещание. Разумеется, он ничего об этом не знал. Вероятно, он был очень доволен собой и твердо убежден, что его тщательно разработанный план будет безупречно действовать и впредь.
Он убрал с дороги свою жену, присвоил её деньги и тем самым в финансовом отношении обеспечил себя на первое время. Успел нанести два, правда, безуспешных, удара против Джона Брайнерда и, вероятно, уже подготовил третий. Может быть, на этот раз у него даже получится. Он отправил на тот свет губернатора Эмблера, чтобы присвоить наследство Лесли. И все это он совершил, не подвергая себя опасности разоблачения, и никогда бы не попал под подозрение, не пришли мне его жена незадолго до своей смерти предостережения.
Кетлер ничего не знал о наших подозрениях, о расследовании полиции, об уликах, которые уже собраны. Он не подозревал о том, что губернатор, пожалуй, все-таки перехитрил его. Он чувствовал себя победителем и думал, что награда практически уже в его кармане.
Но долго ещё будет он в неведении? Лесли теперь в курсе дела. Она за это время прочитала завещание своего отца и, вероятно, поспешит сообщить об этом Кетлеру. Когда? Может быть, уже.
Как он отреагирует? Я попытался представить себя на его месте. В конце концов, он уже не был мне абсолютно незнакомым. Кэтрин Тири-Кетлер писала: «Если он чего-то захочет, ничто на свете не заставит его от этого отказаться. Он совершенно бессовестный.» Но Дженифер Тири охарактеризовала его как «очень привлекательного, но опасного человека». Как он поступит?
Ответ лежал на поверхности. На наследство ему больше не приходилось рассчитывать. Оно было потеряно раз и навсегда. Кроме того, Лесли уже сообщила мне, что хочет срочно развестись со мной. Следовательно, нужно поторопиться, иначе он упустит и мое состояние.
Зато если в ближайшие дни Джон Брайнерд погибнет от несчастного случая или совершит самоубийство, страдая из-за намерения жены с ним развестись, тогда игра будет сделана, и эту не столь крупную потерю можно будет перенести. Тогда Лесли станет красивой, молодой, богатой вдовой, и Ги Кетлер сможет за мой счет жить на широкую ногу. Он ведь не подозревал, что Лесли после моей смерти не получила бы ни цента. Возможно, он считал меня столь явным идиотом, что никак не ожидал такого радикального поступка, как изменение завещания.
Как ни странно, я вздохнул с облегчением. Моя смерть оставалась для Кетлера единственным, последним шансом. Теперь-то я его поймаю! Для охоты на дикого, опасного зверя существуют два метода: либо берут его в берлоге, либо выманивают из норы. Логова Кетлера я не знал, зато была приманка — я сам.
Я подозвал бармена, расплатился, взял из сдачи десятицентовую монету, а остаток придвинул ему. Потом зашел в телефонную будку у двери, опустил монету и набрал свой домашний номер.
Лесли, конечно, знала, где скрывается Кетлер. Я больше не сомневался, что она регулярно с ним встречалась. Точный план разговора я ещё не составил, впрочем, это скорее всего не играло роли. Кетлер придет в любом случае. Он будет вынужден это сделать, раз ему нужно меня убить.
Когда к телефону, наконец, подошла прислуга, я узнал, что миссис Брайнерд уехала и к обеду не
