Анны Мурадовой, филолога, учившейся в Бретани, уже знакомо нашему читателю по очеркам о Бретани и бретонцах. См. «ВС» № 6/95, № 11/96 и № 3/97.)
Добраться из Парижа в Бретань (прямого самолета из Москвы до Бретани пока не существует), можно на скоростном поезде. Два часа — и вы попадаете на полуостров, о который бьются прохладные волны Атлантического океана, принося с собой ветер, туман, густые облака, на огромной скорости несущиеся по небу. Поэтому, с одной стороны, Бретань считается прекрасным курортом, одним из самых экологически чистых районов Франции, но, с другой стороны, не всякий решится провести здесь заветные, единственные в году три недели отпуска. Ведь погода здесь совершенно непредсказуемая. В июле, например, было всего три или четыре солнечных дня. Температура воздуха и, соответственно, воды редко поднималась выше пятнадцати градусов. Да еще дул ужасный ветер... Как вам такой отпуск?
А нам в августе с погодой, как ни удивительно, повезло. Дождь шел за все время два или три раза, стояла тридцатиградусная жара, и мы то и дело вспоминали, что сначала собирались брать отпуск именно в июле.
Первым делом я решила показать супругу бретонскую столицу.
— Вот это я понимаю — славный городок, — сказал Алексей, невольно сравнивая его с Парижем, где мы провели несколько дней.
Действительно, в отличие от Парижа в Ренне машин немного, зато много зелени, иностранцев мало, да и туристы бродят не в таких устрашающих количествах. Воздух чистый. На весь город — всего один завод — мусоросжигательный. И то не всегда от него пахнет...
Побродив по городу целое утро, мы, разумеется, проголодались.
— Ты обещала сводить меня в блинную, — напомнил Алексей.
Обещала. Да мне и самой захотелось снова поесть бретонских блинов. Только вот какую блинную выбрать? Август в Ренне — мертвый сезон: многие мелкие торговцы, хозяева лавок и ресторанчиков разъезжаются в отпуск. Почти все блинные, где я любила коротать вечера в компании сокурсниц и сокурсников, оказались закрыты. Куда бы податься? Да при этом не очутиться волей случая в заведении, где подают пресный, едва-едва желтый сидр вместо янтарного и кладут на блины тоненький сиротский кусок ветчины? И тут я вспомнила о блинной «Ар пиллиг». Она запомнилась мне не только приятной обстановкой и вкусными блинами, но и своим названием. Собственно, название как название: по-бретонски «пиллиг» — это особая сковородка без бортиков, на которой пекут блины. Но если бы хозяева блинной как следует знали родную бретонскую грамматику, они бы написали на вывеске «Ар биллиг», ведь в бретонском языке после артикля первый согласный, по определенным правилам, изменяется — это называют мутацией. Бывало, мы, студенты бретонского департамента (факультета) университета в Ренне, так и говорили: «А не пойти ли нам в «Блинную С Грамматической Ошибкой»?
Но эта ошибка — единственная, которую допустили хозяева блинной. Все остальное — просто великолепно. На стенах — сцены из кельтских легенд: тут и Король Артур и бретонские рыцари, и волшебные деревья... Сидр подают в глиняных кувшинчиках, а из кувшинчиков — уж будьте добры, сами наливайте в чашки. У стены — печка с изразцами, медная посуда под старину. Недаром эта блинная считается одной из лучших в Ренне.
Мы вдоволь наелись гречневых блинов, да так, что в желудке не осталось места для сладких пшеничных.
— Да-а, — довольно вздохнул Алексей. — Умеют бретонцы поесть.
— То ли еще будет впереди! — пообещала я.
И действительно, за время нашего пребывания в Бретани мы поели отличных блинов и у Марти, и у Коттенов, родственников моей подруги по университету — Валери. И после возвращения Алексей не раз вспоминал сытную бретонскую еду.
Особенно ему понравился сидр — в жару нет ничего лучше этого некрепкого душистого напитка.
— Хорошо бы научиться его делать, — мечтательно произнес Алексей. — А то у нас в саду вон сколько яблок...
Но оказалось, что изготовить сидр в наших дачных условиях не так-то просто. Во-первых, требуются довольно громоздкие машины, а во-вторых — бретонский климат. Яблоки для сидра собирают в сентябре- октябре (в зависимости от погоды) и складывают в саду большой кучей, что уже трудно представить на наших шести сотках, покрытых многочисленными грядками. Яблоки лежат аж до декабря, постепенно подмокают, подгнивают — доходят до нужной кондиции. Следующий этап — яблоки погружают в специальную машину, которая рубит подкисшие плоды на кусочки. Потом их кладут под пресс, накрывают соломой и выжимают сок, иногда добавляют в яблочную кашицу немного воды и выжимают еще раз. Сок разливают по бочкам или бутылкам, и через месяц сидр готов. Раньше такие «сидрогонные аппараты» приводили в движение сами фермеры, но прогресс облегчил их участь, и теперь подобные устройства работают на бензине или электричестве. Тонкие ценители говорят, что это немного вредит вкусу сидра.
Я впервые приехала в Бретань в качестве праздношатающейся туристки. До этого два года училась в местном университете, на летние каникулы уезжала домой и видела только будничную сторону жизни бретонцев. «Жалко, что ты не остаешься на лето, — говорили мне, — летом у нас обычно в каждом городе что ни день — то какой-нибудь праздник». Действительно, в июле-августе даже в самом незначительном городке обязательно затевается какое-нибудь костюмированное празднество. А в городе Динане в последние выходные августа устраивается грандиозное представление «Средневековье» — турниры, ярмарка и прочие увеселения. Делается это, разумеется, для того, чтобы привлечь туристов. Ведь Бретань уже давно перестала жить за счет сельского хозяйства — мелкие фермеры разоряются, средние едва сводят концы с концами. Вот и приходится бывшим крестьянам идти на все возможные ухищрения, чтобы привлечь туристов и доставить им максимум удовольствия за вполне разумную плату. В этом мы убедились, когда отправились в Нижнюю Бретань в гости к семейству Коттен.
В первый же день успели осмотреть город Кемпер, столицу Корнуайской области. Все улочки Кемпера были буквально запружены туристами. Увлекаемые потоком людей, одетых, как водится, в майки и шорты, мы вышли по узкой средневековой улочке на рыночную площадь.
На площади стоял самый настоящий старинный шарабан, в который была запряжена мохноногая лошадка местной породы — бретонский тяжеловоз. Удивил меня хозяин шарабана — пожилой бретонец в национальном костюме. Боже мой! За два года пребывания в Бретани мне только один раз довелось увидеть женщин в крестьянских костюмах — в Бигуденской области, где до сих пор некоторые старушки носят чепчики. Но здесь, в Кемпере... Старичок у шарабана был одет с иголочки: синий жилет с вышивкой, белая рубашка, шляпа с бархатными ленточками. При этом он вовсе не выглядел ряженым — обыкновенная рабочая одежда. Ведь стоял он тут на площади не просто так, а предлагал желающим осмотреть окрестности города с высоты старинной повозки. Времени на прогулку у нас не было, но мне очень хотелось сфотографировать колоритного дедушку. Просто так просить — а вдруг не согласится? И я решила поговорить с ним по- бретонски.
— А вы сами-то откуда? — спросил пораженный извозчик.
Узнав, он недоверчиво оглядел меня и спросил:
— А как же вы там по-бретонски говорить научились?
Не знаю уж, был ли принят на веру мой ответ, но сфотографироваться со мной дедушка согласился. Возможно, он до конца поверит мне только тогда, когда я пришлю ему из Москвы фотографии.
Зимой в окрестностях Кемпера не встретишь и бродячей собаки. Летом же каждый, даже самый маленький поселок принимает туристов. Местные жители сдают им комнаты — хорошая прибавка к пенсии или не ахти каким фермерским доходам. Когда мы зашли к сестре госпожи Коттен, она кивнула на дверь одной из комнат и торжественно заявила: «У меня туристы». Оказалось, что она сдает комнату итальянцам. Некоторые владельцы просторных домов в деревне попросту сдают все комнаты отдыхающим, а сами становятся на время горничными, швейцарами и администраторами своих гостиниц. А один бывший фермер взял да и переделал свой трактор в маленький симпатичный паровозик, прицепил к нему вагончики и стал катать уставших от ходьбы детей и взрослых по улицам местного райцентра.
Первые туристы приезжали в Бретань еще в прошлом веке, однако настоящий туристический бум начался сравнительно недавно. Поначалу жители деревень и приморских городков относились к ним с некоторым недоверием. А больше всего крестьянам и рыбакам не нравилось, когда туристы начинали их фотографировать. И дело не в каких-то местных суевериях. Просто одно дело надеть праздничную одежду и поехать в город к фотографу, посмотреть в объектив, сделать серьезное лицо... А тут снимают исподтишка
