песенный сборник.
...Красавица Суоми категорически не желала «принимать» непрошеных гостей, прибывших на танках и самолетах. Только за первые 5 дней боев в оперативной зоне заграждений, в так называемом «предполье», финны уничтожили около 80 советских танков. Войскам 7-й армии было приказано за 10—12 дней прорвать все линии обороны финнов и выйти на рубеж Виипури (Выборг), Антреа (Камнегорск), Кякисальми (Приозерск), что означало фактический конец войны. Но к главной оборонительной полосе — «линии Маннергейма» — им удалось подойти лишь к 10 декабря, а к центру Карельского перешейка, между рекой Вуоксой и озером Муоланьярви, — только к середине февраля! И командирам, и бойцам 7-й армии довольно быстро стало ясно, что планы наступления, разработанные для них в штабе Ленинградского военного округа (ЛВО), возможно, были и хороши для показательных учений в присутствии высокого начальства, но для реальных боевых действий не годились абсолютно. Высокое же начальство объективных трудностей видеть не слишком-то желало, требуя незамедлительного прекращения «топтания на месте» — командиры корпусов, дивизий, бригад и полков беспрерывно получали приказы атаковать. Что, собственно, они и делали, усеивая заснеженные финские леса и болота тысячами солдатских тел и сотнями подбитых танков, бронемашин, тягачей и пушек. Бесплодные, а главное, неподготовленные атаки советских войск на линии финской обороны просто проваливались.
Но даже для того, чтобы умереть под кинжальным огнем финских дотов и дзотов, размещенных на главной оборонительной полосе, советским войскам нужно было до нее добраться, что, как оказалось, было совсем непросто. Дело в том, что войсковые колонны, или «гусеницы», как их тогда называли, двигались к местам дислоцирования по узеньким грунтовым дорогам в густом лесу, подвергаясь частым и всегда неожиданным атакам финских «летучих отрядов», состоявших, как правило, из отлично подготовленных бойцов «Шюцкора» (от шведского — охранный отряд). Финны были истинными мастерами по устройству засад, и до переднего края редкая «гусеница» доползала без ощутимых потерь.
И это не было случайностью. Финские солдаты, грамотно обученные, отличались не только железной дисциплиной, но и высоким боевым духом. Советскому солдату боевого духа также было не занимать, но этого явно недоставало.
Если говорить о личном боевом оружии, то здесь сравнение было не в пользу красноармейцев. Большинство из них были вооружены устаревшей еще в гражданскую войну «трехлинейкой» — магазинной винтовкой со скользящим затвором образца 1891 года. Самозарядная полуавтоматическая винтовка Токарева (СВТ), разработанная в 1938 году и призванная заменить «трехлинейку», надежд не оправдала, слишком уж она была чувствительна к морозу и грязи, так же как и станковый пулемет Дегтярева, принятый на вооружение в сентябре 1939 года. А потому пулеметчикам приходилось в основном полагаться на старый, испытанный еще в Русско-японской войне «максим», для которого в начале финской войны пришлось придумать расширенную наверху рифленого кожуха горловину для охлаждения его или льдом, или снегом. Хотя, конечно, если бы не солдатская смекалка, то из личного оружия у нашего пехотинца остался бы только штык — ведь уже на 30-градусном морозе смазка стрелкового табельного оружия просто замерзала. А потому его приходилось мыть в керосине, а затем насухо вытирать, только после этого из него можно было стрелять.
Танкисты в вопросах технического «творческого» усовершенствования также не отставали от пехоты — они, чтобы согреться, делали из танковых чехлов палатки и устанавливали их на моторном отделении своих боевых машин. Моторы старались не глушить ни днем, ни ночью, что, естественно, снижало их ресурс, хотя в такую погоду это обстоятельство волновало танкистов в самую последнюю очередь. Для большей маневренности во время передвижения по ледяным буеракам многие механики-водители наваривали на гусеничные траки самодельные болты.
Из всего имеющегося советского стрелкового оружия наилучшим образом показал себя ручной пулемет Дегтярева (РПД), но их было не так много. Самое же главное заключалось в том, что красноармейцы не имели личного автоматического оружия и даже в условиях численного превосходства не могли обеспечить нужную плотность огня. Финны же были вооружены отличными скорострельными 9- миллиметровыми пистолетами-пулеметами «Суоми», помимо них в достаточном количестве имелись и надежные ручные пулеметы «Лахти-Салоранта» образца 1926 года, имевшие пистолетную рукоятку и оснащенные переключателем режима огня, что давало возможность делать и одиночные выстрелы. Финны для более эффективной маскировки обматывали свои автоматы и пулеметы марлей или бинтами, чему красноармейцы научились далеко не сразу.
Еще одним «козырем» финнов была лыжная подготовка, особенно учитывая то, что на той войне лыжи вообще оказались едва ли не идеальным средством передвижения. Финны умели также отлично ползать по-пластунски, не снимая лыж, и даже в случае необходимости забираться в них на деревья.
Кстати, именно с этой способностью финнов связан один из главных мифов той войны — снайперы-«кукушки», якобы сидящие на ветках. На самом деле, финский солдат мог оказаться на дереве только с целью наблюдения, но никак не для того, чтобы находиться в засаде. Ведь более неудачного места для этого вообще трудно придумать — в подобной ситуации снайпера демаскирует первый же выстрел, а быстро сменить позицию просто невозможно, не говоря уже о вероятности падения с высоты даже в случае самого легкого ранения. А потому финские снайперы предпочитали «изобразить из себя» сугроб или же, в самом крайнем случае, спрятаться за дерево, но уж никак не залезать на него. И тем не менее каким-то ловким армейским тыловым пропагандистом была даже придумана псевдосолдатская поговорка: «Пошел в разведки — посмотри на ветки», обошедшая практически все советские газеты.
Но финнам совершенно не нужно было коченеть на ветру, сидя на верхушках сосен или елей, — их тактика была гораздо более совершенной. «Летучие отряды» были совсем небольшими — всего 10—12 человек, но если требовалось напасть на «гусеницу» или на какое-то другое воинское подразделение, эти отряды собирались вместе, чтобы выполнить задачу, а затем практически тут же «разбежаться» по своим укрытиям и лежкам.
Склады с боеприпасами и продовольствием были устроены финнами заблаговременно, а потому они, даже находясь в тылу уже начавшей наступление Красной Армии, не испытывали недостатка ни в чем. Жили подобные отряды, как правило, на труднодоступных хуторах, но в случае надобности могли заночевать и в лесу, несмотря на свирепый мороз. Для этого находилась ложбина или овражек с большим количеством снега, там вырывалась пещера, застилалась лапником, которым и укрывались. Можно было также развести и небольшой костер, приготовить горячую еду и согреться. Действительно, выживать в лесу в такой лютый мороз финны умели, при этом очень эффективно воюя. И научиться этому за один день было нельзя.
Финны были несравнимо лучше экипированы. В отличие от зимнего маскхалата-балахона советских солдат, сшитого цельнокроеным, финское обмундирование было раздельным — маскировочная белая куртка и штаны, обеспечивающие большую подвижность и маневренность. К тому же и куртка, и штаны были сшиты из ветрозащитной ткани и практически не пропускали влагу.
Советский маскхалат ни от холода, ни от ветра не спасал, влагу пропускал отлично, да к тому же в нем было легко запутаться, особенно если ползти по-пластунски.
Что касается обуви, то финские солдаты были снабжены кожаными сапогами на резиновой подошве и с мехом внутри, а бойцы «летучих отрядов» — пьексами, финскими национальными лыжными сапогами с крючками на носу, хорошо держащими лыжные крепления.
В ушанках и шерстяных подшлемниках финны также не испытывали недостатка, так же как, впрочем, и в свитерах, лыжных брюках и меховых безрукавках. У Красной Армии, особенно в первый месяц войны, не хватало не только телогреек и полушубков, но даже валенок и шапок-ушанок.
В 40-градусный мороз среднестатистический красноармеец был одет в становившуюся от мороза «жестяной» шинель, кирзовые или фетровые сапоги-бурки, не спасавшие от холода, сколько бы на ногу ни было намотано портянок. Экипировку завершала буденновка — небезызвестный островерхий головной убор, также не дававший необходимого тепла.
А в результате весь декабрь ушел у Красной Армии на бесплодные лобовые атаки, сопровождавшиеся немалыми потерями. Советские санинструкторы из-за недостатка санитарных носилок вынуждены были, вынося с поля боя раненых и обмороженных, просовывать лыжи в рукава шинелей, как раз и служивших «ложем» носилок.
Такой ход событий вполне устраивал маршала Карла Маннергейма, которому было просто необходимо любой ценой выиграть как можно больше времени. По поводу победы финской армии в той войне он не
