В глубинах первого этажа музея расположилось собрание гипсовых копий. Мода на них зародилась в Британии во второй половине XVIII века, когда молодые английские джентльмены отправлялись в Италию для получения классического образования. По возвращении на родину они, предаваясь ностальгии по солнечной стране, возводили в своих усадьбах копии римских руин, а дома украшали гипсовыми слепками античных и ренессансных статуй. В XIX веке залы гипсовых слепков появились во многих европейских музеях и предназначались они в первую очередь для обучения студентов-историков и искусствоведов. Такие залы были созданы и в Музее изящных искусств в Москве, и в Музее Виктории и Альберта в Лондоне. В них размещались примерно одни и те же скульптуры – микеланджеловский «Давид», порталы итальянских церквей эпохи Возрождения, итальянские ренессансные надгробия, иногда – копии греческих рельефов. Но в V&A есть уникальный слепок, какого нет, кажется, больше нигде в мире, – точная гипсовая копия Колонны императора Траяна в Риме, но (для удобства осмотра) разделенная пополам.
Залы слепков в V&A поражают своим величием и масштабом. Огромное пространство под высоченным стеклянным потолком заполнено множеством прославленных произведений. Здесь тесно: словно ты находишься не в музее, где экспозиционеры точно просчитали расстояния между экспонатами, а на настоящих древних развалинах. Это – фрагменты античности, руины, на которых было воздвигнуто здание истории стилей.
Один из экcпонатов – самое обыкновенное пенсне в футляре XVIII века, однако к нему приложено письмо, рассказывающее необыкновенную историю.
Король-католик Яков II правил Англией всего 3 года и в 1688 году был изгнан из страны протестантом Вильгельмом. Его сын, также Яков (в Англии его называли Претендентом, поскольку отец перед смертью объявил именно его законным королем), с детства жил в изгнании, в основном в Риме. Один из его придворных, некий Джон Хей, был женат на миссис Марджери Мюррей. Так вот, в письме говорится, что Яков Претендент подарил этот футляр с пенсне миссис Мюррей со словами: «Той, с которой я был так близок», – с явным намеком на то, что она была его возлюбленной.
После смерти мистера Хея его вдова жила в Авиньоне, на юге Франции, и подарила футляр с очками навестившей ее виконтессе Доу Примроуз, а та в 1770 году передарила их своему слуге Уильяму Уокеру – автору письма. После исследования письма специалисты пришли к выводу, что его можно датировать не ранее чем 1780 годом, из чего следовало, что его автором действительно мог быть Уильям Уокер, последний владелец очков. Футляр же по своим стилистическим признакам датируется началом XVIII века, то есть действительно мог принадлежать Якову. Проблема в том, что пенсне появилось в Европе лишь в середине XVIII века и носить его Яков никак не мог. Следовательно, история, рассказанная в письме, правдива лишь отчасти. Но можно лишь поблагодарить слугу, который, положив в старый футляр новые очки, придумал столь трогательную легенду.
И все же основная часть музея посвящена искусству Великобритании. В так называемых Британских галереях (2-й и 4-й этажи) экспонируются произведения прикладного искусства XV – XIX веков, от времен Тюдоров до Викторианской эпохи. Здесь – макеты вилл, гобелены, целый музыкальный салон, перевезенный в музей из особняка XVIII века, зеркала, книги, посуда и большая витрина с заварочными чайниками. Некоторые предметы – уникальны. Например, обтянутая кожей шкатулка для письменных принадлежностей короля Генриха VIII.
Мне же больше всего запомнились две витрины. В одной из них – деревянные раскрашенные куклы в париках из человеческих волос, в шелковых и льняных одеждах. Оказывается, в XVIII веке куклы были игрушками для взрослых. В английских дворцах нередко строились целые кукольные домики, а некоторые аристократы заказывали кукольные изображения самих себя. Куклы в этой витрине – это «портреты» лорда и леди Клэфам. Другая витрина посвящена пьесе «No-body and Some-Body», написанной в 1592 году. Ее герой – толстяк по имени No-body, буквально «лишенный тела» (ноги у него растут прямо от шеи), стал популярнейшим персонажем аристократических забав. Спустя 100 лет появилась целая серия его фарфоровых фигурок – с курительной трубкой или с бокалом вина.
По всем этим предметам, а их в Британских галереях тысячи, можно реконструировать жизнь и быт английской аристократии, прославившейся своей экстравагантностью и эксцентризмом. А в специальном кинозале демонстрируется фильм-экскурсия по существующим и сейчас английским усадьбам.
Одни из самых красивых залов в V&A – это залы восточного искусства – индийского, корейского, китайского, японского и арабского. Каждый из них отделан в стиле той или иной культуры. Так, японский зал напоминает интерьер японского дома с перегородками и ширмами, а в китайском экспозиция помещена под условными сводами пагоды.
Мода на экзотику возникла в Англии еще в XVIII столетии, но в XIX веке – в эпоху расцвета британского колониализма – приобрела масштабы поистине огромные. Из Индии, Америки, Китая и арабских стран англичане привозили не только колониальные товары, но и многочисленные произведения местного искусства. Во многих усадьбах строились копии китайских пагод и индийских ступ, интерьеры домов украшались экзотическими предметами. Произведения искусства, привезенные английскими колониалистами, а сейчас выставленные в залах V&A, – это бытовые и культовые предметы, одежда, настольные игры, мебель, ковры, оружие, украшения, книги с удивительными по красоте иллюстрациями, и даже целый фарфоровый камин.
Кстати, тем, кто особенно заинтересуется восточной экзотикой, рекомендую после посещения V&A отправиться в сады Кью (Kew Gardens) – один из самых больших и старинных зоологических парков в мире. Там не только экзотические растения (бамбуковые рощи, например), но и многочисленные сооружения в восточных стилях, построенные еще в XVIII веке. Например, огромная ярко-красного цвета китайская пагода. А если останется время, можно также отправиться на юг страны, в курортный городок Брайтон, где до сих пор сохранился большой дворец в индийском стиле.
Вместе с произведениями искусства, привезенными из английских колоний, в V&A оказались предметы странные, а иногда и опасные. Например, несколько коротких и вроде ничем не примечательных стрел, переданных в музей из Этнографической коллекции британской Ост-Индской компании еще в 1880 году.
В каталоге Этнографической коллекции было записано, что стрелы эти, возможно, отравленные. Их отправили на экспертизу – и ужаснулись результатам анализа: стрелы действительно были отравлены, причем яд их столь силен, что может действовать 1300 лет. Как выяснилось, такие стрелы часто использовались в Бирме и Малайзии для охоты – достаточно было попасть в жертву, как она почти сразу умирала (яд поражал центральную нервную систему), при этом ее мясо было абсолютно безвредно для еды.
Всего же в собрание V&A из Этнографической коллекции бывшей Ост-Индской компании было передано около 1,5 тысячи предметов.
Экспозиция музея размещается в 145 залах, рассредоточенных на шести этажах. Музей, надо сказать, действительно огромен – чтобы только обойти его целиком, мне понадобилось 3 дня. Основная часть экспозиции построена по географическому и хронологическому принципу: европейское искусство – от Средневековья до XIX века, британское искусство, искусство Японии, Китая и так далее.
Самые же, пожалуй, интересные и запоминающиеся – так называемые европейские залы. Хотя тем, кто привык ходить в художественные музеи, представленная в них экспозиция может показаться несколько странной и даже сумбурной. Взять, к примеру, зал второй половины XVIII века. Рядом друг за другом экспонируются: платья, ружья, кинжалы, графины, статуэтки, веера, игрушечная прялка, соусники, подсвечники, каминные часы, скульптурные бюсты (в том числе скульптурный портрет Екатерины Великой работы Федота Шубина), стулья, бюро, декоративная урна, целиком украшенная бисером и полудрагоценными камнями, живопись и рисунки. Все эти разнородные предметы, от которых поначалу голова просто идет кругом, пусть и не сразу, но при ближайшем рассмотрении складываются в достаточно ясную и уж, безусловно, яркую и показательную картину эпохи – именно так воссоздаются в этом музее стиль и образ жизни тех людей, которые жили во второй половине XVIII века.
Отдельные и, кстати, самые большие залы – почти весь 6-й этаж – отданы керамике. Здесь – километры стеклянных шкафов, в которых в несколько рядов выставлены тысячи предметов – от крошечных фарфоровых фигурок до гигантских напольных ваз. И ходить в этих залах нужно с известной долей
