го армейского корпуса (2 пехотные дивизии)
Резерв24-й танковый корпус (17-я танковая дивизия и танковая дивизия СС «Викинг»)
Прикрытие 8-й авиакорпус 4-го воздушного флота
Командующий ударной группировкой генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн.
На северном фасе Курской дуги
оборонительную полосу длиной 306 км держал Центральный фронт К.К. Рокоссовского.
Войска центрального фронта (два эшелона):
Первая линия 48-я, 60-я, 13-я, 65-я, 70-я армии
Вторая линия 2-я танковая армия, 19-й и 3-й танковые корпуса
Прикрытие 16-я воздушная армия
Центральгому фронту противостояли:
Первая линия 9-я немецкая армия (6 танковых и моторизованных дивизий и 15 пехотных дивизий)
Вторая линия 13-й армейский корпус (4 пехотные дивизии)
Командующий группировкой генерал-полковник Вальтер Модель, подчинявшийся генерал-фельдмаршалу фон Клюге.
Оба советских фронта обладали достаточными силами для отражения немецкого наступления, но на всякий случай Ставка ВГК расположила позади этих двух фронтов Степной фронт под командованием И.С. Конева, который стал наиболее мощным стратегическим резервом советского командования за все время войны (2 гвардейские, 5 общевойсковых, 5-я гвардейская танковая, 5-я воздушная армия, 3 танковых, 3 кавалерийских, 3 механизированных и 2 стрелковых корпусов). В случае же самого неблагоприятного исхода войска фронта оборонялись бы у основания дуги на заранее подготовленных позициях, так что немцам пришлось бы начинать все сначала. Хотя в то, что дело может дойти до этого, никто не верил – за 3 месяца удалось по всем правилам построить исключительно мощную полевую оборону.
Главная полоса глубиной 5—8 километров включала в себя батальонные узлы сопротивления, противотанковые препятствия и запасные инженерные сооружения. Она состояла из трех позиций – в первой из них были 2—3 сплошные траншеи полного профиля, соединявшиеся ходами сообщений, вторая и третья имели 1—2 траншеи. Вторая полоса обороны, удаленная от переднего края главной полосы на 10—15 км, была оборудована таким же образом. Тыловая армейская полоса, проходившая в 20—40 км от переднего края, примыкала к трем фронтовым оборонительным рубежам общей глубиной 30—50 км. Вся оборонительная система состояла из восьми полос. Передовая тактическая зона обороны состояла из развитой сети опорных пунктов, каждый из которых имел от 3 до 5 76,2-миллиметровых орудия ЗиС-3 или 57-миллиметровых орудий ЗиС-2, несколько противотанковых ружей, до 5 минометов, до роты саперов и пехотинцев. Местность была буквально усеяна минными полями – средняя плотность минирования достигала 1 500 противотанковых и 1 700 противопехотных мин на 1 км фронта (в 4 раза больше, чем в Сталинграде).
А позади находился «страховой полис» – оборонительный рубеж Степного фронта. Так что советские войска проводили время в бесконечных учениях, чередовавшихся с отдыхом. Но и у немцев боевой дух был очень высок – никогда раньше войска не имели 3 месяцев на отдых, учебу и пополнение. Никогда раньше немцы не концентрировали на столь ограниченных участках такую массу бронетехники и войск. Лучшие из лучших были здесь. Правда, ветераны, глядя на все приготовления, вспоминали Первую мировую, поскольку грядущее сражение должно было стать похожим на битвы прошедшей войны, когда одна огромная армия топталась на пятачке, пытаясь «прогрызть» эшелонированную оборону другой, причем обе стороны несли громадные потери при мизерных результатах. Но молодежи было гораздо больше, и настроена она была решительно, правда, в воздухе витал некий фатализм – если уж такое количество бронетехники и войск не сомнет «иванов» на этот раз, то что же делать дальше? Тем не менее все верили в победу…
Немцам пришлось начать сражение не 5-го, а уже 4 июля. Дело было в том, что с исходной позиции 4-й танковой армии на южном фасе нельзя было увидеть ни позиций со ветской артиллерии, ни вообще системы обороны – мешала гряда холмов за нейтральной полосой. Советские же артиллерийские наблюдатели могли с этих холмов прекрасно видеть все приготовления немцев и корректировать артогонь соответствующим образом. Так что немцам пришлось взять эту гряду заблаговременно. В ночь на 4 июля саперы из «Гроссдойчланд» проделали проходы в минных полях и несколько батальонов гренадер из той же дивизии после интенсивной артподготовки и авианалета пикирующих бомбардировщиков Ju-87G «Stuka» примерно в 15.20 пошли в атаку. Только к вечеру гренадеры сумели оттеснить передовые части 3 советских гвардейских дивизий и закрепиться на высотах, понеся большие потери.
На северном фасе в этот день не прозвучало ни одного выстрела. Командующему Центральным фронтом генералу армии Рокоссовскому еще 2 июля был известен день и час немецкого наступления, так что он приготовил противнику сюрприз. В 1.10 5 июля, когда немецкие моторизованные части уже выдвинулись на исходные позиции для атаки, советская артиллерия начала интенсивный обстрел районов сосредоточения немецких войск.
Артиллерийский налет длился около часа и причинил сильный ущерб, но не повлиял на время немецкой атаки, которая началась ровно в 3.30 утра. Целых 2 часа потребовались саперам, чтобы под непрерывным огнем проделать в минных полях проходы для «тигров» из 505-го тяжелого танкового батальона. Дальше всех в тот день продвинулась 20-я тд, сумевшая достичь второй линии советской обороны и захватить деревню Бобрик – сильный опорный пункт в 8 км от исходной линии атаки. Удалось значительно продвинуться и 41-му тк, но на левом крыле Моделя, в полосе наступления 23-го ак, дела у немцев пошли не слишком хорошо. Они «уперлись» в оборонительные позиции четырех стрелковых дивизий и не могли их прорвать, даже несмотря на применение двух секретных до тех пор новинок – мини-танков (телетанков) «голиаф» и машин для разминирования B-IV.
«Голиафы» имели 60 см в высоту, 67 см в ширину и 120 см в длину. Эти «могучие карлики» управлялись либо дистанционно по радио, либо с помощью кабеля, разматывавшегося с кормы машины до 1 000 метров. Они несли на себе 90 кг взрывчатки. По замыслу конструкторов, их надо было подводить как можно ближе к вражеским позициям и подрывать, нажав на кнопку в своем окопе. «Голиафы» показали себя эффективным оружием, но только когда им удавалось доползти до цели, что случалось нечасто. В большинстве случаев телетанки уничтожались еще на подходе.
Для проделывания широких проходов в минных полях немцы применяли в боях на северном фасе весьма экзотическую машину B-IV, весившую 4 т и несущую фугасный подрывной заряд в 1 000 кг и напоминавшую бронированный транспортер для боеприпасов. Водитель должен был подъехать к кромке минного поля, включить устройство дистанционного управления, а потом бежать прочь так, как он в жизни не бегал. Фугасный заряд подрывал все мины в радиусе 50 м. У Малоархангельска немцы применили 8 таких «механических саперов», и довольно успешно – большое минное поле перестало существовать.
Вот только из восьми водителей погибли четверо недостаточно резвых, так что с тех пор было сложно найти желающих управлять B-IV. Впрочем, после Курской битвы немцы их практически и не использовали. С самого начала Модель массированно применял 90 тяжелых штурмовых орудий «фердинанд» конструкции Ф. Порше. Перед этим монстром весом 68 т, вооруженным еще более длинноствольным, чем у «тигра», 88- миллиметровым орудием и лобовой броней в 200 мм, мало кто мог устоять, но один недостаток свел на нет все усилия их экипажей. «Фердинанды» не имели ни одного (!) пулемета – только пушку.
Странно, что на это никто не обратил внимания на стадиях разработки и испытаний, но теперь, «проутюжив» советскую траншею, тихоходная «самоходка» не могла ничем, кроме гусениц, бороться с пехотой, которая приспособилась пропускать «чудовище» и интенсивным огнем отсекать немецкую пехоту от своего «тарана». В результате «фердинандам» приходилось возвращаться назад, чтобы хоть как-то помочь своим. В процессе этих перемещений туда-сюда САУ часто застревали в окопах и воронках или подрывались на минах, становясь добычей советских войск.
Зато, действуя из укрытий, как истребитель танков, «фердинанд» гарантированно уничтожал любой советский танк или САУ на дистанции до 2 500 м. В качестве же «тарана» для пехоты эта машина явно не годилась. Из 90 «фердинандов» немцы потеряли на Курской дуге половину.
К исходу 6 июля советский фронт был прорван Моделем на 32 км в ширину и до 10 км в глубину, но оставалось прорвать еще не меньше 16 км. С такой невероятно мощной обороной ни Моделю, ни любому из
