«преследуются доблестными морскими силами фюрера». Выслушав, Щедрин привел Пустовалова в чувства и запретил ему говорить об этом кому бы то ни было, справедливо полагая, что сообщение лживо. В полночь на мостике раздались звуки рынды. Щедрин по переговорным трубам поздравил команду, обошел все отсеки, поднялся на палубу.
Первое утро нового года было туманным. К полудню лодка взяла курс на север, к проливу Дрейка. Океан разгулялся не на шутку– в это время года штормы Северной Атлантики жестоки, как никогда. Ветер крепчал, укрыться под водой лодка не могла – ресурс батарей был практически исчерпан, да и отставание от графика к этому не располагало. Все ощутимее становилось холодное дыхание Гренландии. По палубе прокатывались тонны ледяной воды, темные горы шестиметровых волн заливали рубку и центральный пост, били и раскачивали лодку, а барометр продолжал падать.
Во время атлантического перехода команде С-56 практически не пришлось отдыхать – непрерывный шторм не давал ни минуты покоя, по трюмам отсеков гуляла вода, жестокая качка сбрасывала людей с коек. Кока Василия Митрофанова обварило кипятком при раздаче пищи. Вахтенные офицеры и сигнальщики стояли в мокрой обмерзшей одежде на палубе по четыре часа. Взглянув как-то на своего самого зоркого сигнальщика Васю Легченкова, дрожащего от нестерпимого холода, Щедрин приказал меняться каждые два часа. Лишь штурман Юрий Иванов почти беспрерывно находился на обледеневшей палубе, надеясь «поймать» в секстант солнце или звезды. Несмотря на шторм, С-56 продвигалась вперед с прежней скоростью. Север приветствовал подлодку айсбергом и полярными сияниями. 6 января ветер достиг ураганной силы, лодка затерялась среди пятнадцатиметровых волн. Щедрин, настоявшийся на мостике, слег с температурой под сорок.
Атлантика продолжала неистовствовать. 8 января океан рассвирепел – силу ветра уже невозможно было оценить в баллах, а высота волн порой превышала 18 метров. Трещал легкий корпус лодки, повредило цистерны главного балласта – все они стали пропускать воду, изуродованными оказались кормовые надстройки, покорежило рули. Лишь утром 11 января подводники увидели на горизонте очертания Гебридских островов. Субмарина обогнула побережье Северной Шотландии, вышла в Северное море и 12 января в сопровождении британского тральщика прибыла в Росайт, где уже стояли С-54 и С-55.
После тяжелых испытаний в двух океанах лодкам был необходим серьезный ремонт. С-56 поставили в док, экипаж разместился на плавучей базе. Несмотря на то что в Росайте располагалась одна из крупнейших ремонтных баз флота, работы на наших подлодках шли крайне медленно. Чтобы ускорить ремонт, Щедрину приходилось проявлять чудеса дипломатии, команда подлодки взяла значительную часть работ на себя, но все же проходили дни, недели, а С-56 по-прежнему оставалась в доке.
Кроме неприятных контактов с местными чиновниками, были у наших подводников и другие, гораздо более приятные встречи. В шотландской базе Данди русских принимали моряки флотилии подводных лодок, на которых воевали поляки, датчане, голландцы, французы и норвежцы. Подводные лодки из оккупированных стран Европы сражались у берегов Скандинавии – рядом с кораблями Северного флота, на который шли наши субмарины. Русским подводникам даже предложили вступить в интернациональную флотилию. На плавбазе, где разместились моряки С-56, Щедрину часто приходилось встречаться со старпомом этого судна – ирландцем по имени Джон. Был он немолод, жил без семьи и редко покидал свое судно. За полтора месяца, что провели подводники на его базе, Джон все присматривался к русским. И вот незадолго до отплытия ирландец вместе со своим другом пришел на подлодку. Щедрин провел гостей по отсекам, пригласил к столу. Подняли тост за тех, кто бьет врага. В руках у Джона оказалась статуэтка – веселый матрос, в берете с помпоном, в широченных штанах – старинный моряк иностранного флота.
Джон сказал, что эта фигурка – Баникел Билл – покровительница лоцманов. Ему она досталась от отца, тому от деда, дед получил ее от прадеда – в их семье все были моряками. Надо бы передать ее сыну, но сыновей у Джона нет, и он просит советского офицера принять статуэтку. Это самое дорогое, что он может подарить русскому моряку, которого Баникел Билл непременно защитит от всех бед. Щедрин исполнил просьбу старого ирландца, и статуэтка прошла всю войну вместе с капитаном С-56.
28 февраля С-55 и С-56, эскортируемые патруль-ботом «Лох-Мантейн», оставили Росайт и взяли курс на Шетландские острова. Уже на следующий день лодки прибыли в Леруик – английскую базу легких сил флота. Стоянка С-55 заняла всего два часа, а через сутки вышла в море и С-56.
До Полярного оставалось лишь полторы тысячи миль, но расслабляться экипажу С-56 не приходилось – отвратительная погода и опасность встречи с кораблями противника держали в напряжении всю команду. 5 марта пересекли Северный полярный круг, и почти тотчас сигнальщики обнаружили неизвестную подводную лодку. Щедрин объявил боевую тревогу, собираясь атаковать, но в штормовых волнах субмарины потеряли друг друга.
Вновь шторм испытывал на прочность С-56. 6 марта в Норвежском море сломало ограждение кормового руля, которое угодило под гребной винт. Теперь С-56 снова нужен был ремонт. Утром 8 марта на горизонте показался заснеженный каменный мыс Териберский – одна из самых крайних точек СССР. Спустя несколько часов лодка вошла в Кольский залив. Долгое плавание заканчивалось. Стоя на мостике, Щедрин с волнением вглядывался в приближающуюся землю, еще не зная, что почти полтора десятка раз он будет возвращаться к этим скалистым берегам с победой.
…По-разному сложится судьба дальневосточных лодок. Две из них – С-55 и С-54 – погибнут где-то у Скандинавии вместе со своими экипажами. Три другие пройдут всю войну, снискав военную удачу и славу. Имя Щедрина очень скоро станет нарицательным на Северном флоте, его лодка удостоится наименования Краснознаменной и Гвардейской, а сам командир – звания Героя Советского Союза.
Уже после войны С-56 вернется во Владивосток Северным морским путем и станет первой подлодкой отечественного флота, совершившей кругосветное плавание. В 1975 году легендарную С-56 установили на пьедестале вечной славы на Корабельной набережной Владивостока. Теперь, пройдясь по ее отсекам, можно живо представить себе, как в далеком 1942 году сквозь яростные штормы, торпедные атаки, тропический зной и стужу Заполярья стремилась лодка на помощь Северному флоту.
Дмитрий Иванов
Медпрактикум: Бессмертная инфлюэнца
Мало кому из нас незнакомы эти симптомы: внезапное ухудшение самочувствия, ломота в костях, першение в горле и насморк, высокая температура. На следующий день неприятные ощущения усиливаются – голова раскалывается, душит кашель, нос не дышит и при этом нарастает отвратительная слабость во всем теле. Это одна из самых распространенных и острозаразных инфекций верхних дыхательных путей, иначе говоря, грипп. Каждый год врачи всех стран со всей серьезностью готовятся к встрече с ним, и он неизменно приходит, вызывая эпидемии, а примерно через каждые 10—30 лет и глобальные эпидемии – пандемии.
Как считают специалисты, грипп был известен людям с глубокой древности. Признаки «лихорадки», схожей с гриппом, описывали еще Гиппократ, Тит Ливии и Диодор. Первые сведения о широком распространении инфекции датированы 1179 годом, когда, по сегодняшним предположениям, сильнейшая эпидемия гриппа охватила Италию, Германию и Англию. Но достоверные описания эпидемий относятся к периоду XVI—XVIII веков, на протяжении которых страны Европы сотрясала «итальянская лихорадка». После пандемии 1780—1782 годов заболевание стали называть «инфлюэнца» (от лат. influere – «проникать», «распространяться») и «гриппом» (от франц. gripper – «схватывать»). Эти термины отражали внезапность появления и быстроту распространения инфекции.
В последнем десятилетии XIX века разыгралась еще одна пандемия, но все же самая страшная постигла человечество сразу после окончания Первой мировой войны, в 1918—1919 годах. Особо патогенная форма гриппа, вошедшая в историю как «испанка», вызывала тяжелейшие поражения трахеи, бронхов и легких, приводившие к быстрой гибели. Наиболее высокая смертность была отмечена в Швейцарии, Германии, Англии и Испании, где была официально зарегистрирована первая вспышка, что и обусловило название болезни —таков обычный порядок наименований разновидностей гриппа.
Долгое время считалось, что «испанка» унесла порядка 20 миллионов жизней. По сегодняшним же оценкам экспертов, эта цифра должна быть удвоена – а это намного больше, чем потери всех стран в Первой мировой. Уже тогда стало ясно, что грипп для человека – противник, который непрерывно ведет против него жестокую войну, не объявляя часа своего наступления по всему фронту и не раскрывая главного секрета – какое оружие, то есть какой вариант вируса, он приберег на сей раз для атаки. И атаки
