Полиэтилен начали делать еще до войны, но о том, что он может пригодиться для нужд противовоздушной обороны, никто не догадывался до тех пор, пока он не попал в руки ученых-атомщиков, которые искали хороший изолятор. Именно изолирующие свойства полиэтилена помогли британцам добиться существенных военных успехов благодаря новому высокочастотному радару122 — 117. Такой радар обладал более высоким разрешением, цель возвращала более точный сигнал, к тому же новые радарные установки были довольно компактны и могли устанавливаться на корабли и самолеты. В 1943 году английские ночные истребители, оснащенные новыми радарами, уже вовсю сбивали немецкие бомбардировщики, а корабли обнаруживали суда противника в ночном море. Подводный флот Третьего рейха стал нести большие потери, и исход битвы за Атлантику был предрешен.
Один из наиболее распространенных способов изготовления полиэтилена, как уже говорилось, напоминает выдувание пузырей. Пузыри получаются потому, что большие молекулы полиэтилена образуют длинные устойчивые и прочные цепочки. По этой причине в определенном состоянии он и ведет себя, как мыло, которое тоже может образовывать довольно устойчивую пленку. Ученый XIX века Джеймс Дьюар однажды поставил рекорд — его мыльный пузырь продержался три года.
Пластмасса и мыло ведут себя одинаково, поскольку оба эти вещества являются коллоидными — они легко проникают сквозь мембраны. В случае с мылом молекулы объединяются в большие группы, называемые мицеллами, — именно поэтому мыло обладает моющими свойствами. Молекулы мыла облепляют частицу грязи или жира и образуют мицеллу, делая частичку гидрофильной, она отрывается от ткани или кожи, приобретает сферическую форму и молекулы мыла не дают ей попасть обратно. Таким образом ткань становится чистой.
Немногим удается стать национальным героем, купаться в лучах славы и войти в высшее общество благодаря мылу, но Мишелю Эжену Шеврёлю повезло. Свой карьерный путь он начал будучи молодым химиком, живущим в Париже. Именно он и раскрыл механизм действия мыла. В 1811 году он изучал красители и источники их получения — растительные масла и смолы — и заинтересовался жирами, а следующим шагом пришел к открытию жирных кислот. В 1823 году он опубликовал свою главную работу, в которой утверждал, что мыло состоит только из жирных кислот и щелочи. Шеврёль привел список жирных кислот, которые подходят для сапонификации, и превратил производство мыла в целую науку. Поскольку жирные кислоты также могли использоваться и для производства свечей, он преуспел и в этой области. Отныне мир стал светлым, чистым и ароматным, а Шеврёль быстро заработал себе почет и славу. Когда, дожив до ста двух лет, он скончался, во Франции был объявлен национальный траур.
У Шеврёля был еще один повод для интереса к мылу. Он заведовал окрашиванием на фабрике братьев Гобелен123 — 12, к тому моменту уже широко известной. Краски при нанесении на ткань вели себя как мыло. Шеврёль добивался большей интенсивности и стойкости цвета. В ходе своих опытов он обратил внимание, что яркость цвета зависит не столько от интенсивности пигментации, сколько от цветов, расположенных рядом, и это соседство влияет на восприятие цвета. Шеврёль открыл закон симультантного контраста и создал замечательный инструмент — цветовой круг. На круговой шкале он разместил три основных цвета — красный, голубой и зеленый — и промежутки между ними заполнил цветовыми переходами, получив семьдесят два оттенка. Каждый из них варьировался по яркости добавлением черной и белой краски. Таким образом получилась хроматическая шкала из пятнадцати тысяч тонов, которой пользуются до сих пор.
Эксперименты с взаимовлиянием цвета были важны не только для текстильной отрасли, они до неузнаваемости изменили мир искусства, став толчком для французского «научного» импрессионизма. Сёра, Синьяк и Писарро использовали в своей живописи закон контраста, открытый Шеврёлем. Художники писали мелкими мазками контрастных цветов, располагая их рядом, что создавало у зрителя впечатление третьего цвета. Таким образом достигался характерный для их полотен эффект «дрожания» изображения. Возможно, самым ярким и значительный примером реализации теории Шеврёля является картина Сёра «Воскресный день на острове Гранд-Жатт».
Одна из причин увлечения Шеврёля цветом и контрастом — потребность в новых красках для гобеленов. Пятью годами ранее директор фабрики братьев Гобелен Франсуа Буше стал ярым поклонником китайского искусства. С середины XVIII века Францию охватила мода на искусство загадочного Востока, а китайские вещи124 — 242 стали пределом мечтаний. Это увлечение дало толчок появлению нового типа сложных тканей, в которых для большего изящества и легкости использовались сочетания льняных, шерстяных, шелковых и хлопковых нитей. Такие ткани требовали большего разнообразия оттенков, потому-то Шеврёль и занялся своими экспериментами с цветовым кругом.
Мода на вещи из Китая стала настолько повальной, что по распоряжению правительства был открыт специальный филиал фабрики братьев Гобелен под названием Мастерская изделий в китайском стиле. Предприятие занималось изготовлением псевдокитайских и псевдояпонских предметов, в частности лакированной мебели, которая была особо желанной диковинкой. Такие поделки, с одной стороны, удовлетворяли покупательский спрос, а с другой — экономили и без того скудные запасы французского золота (китайцы принимали к оплате только драгоценные металлы)125 — 95.
Лакированную мебель с Востока впервые привез в Европу корабль Голландской Ост-Индской компании «Красный лев», это были девять лакированных сундучков из Японии. В скором времени благодаря огромному спросу цены на раритетный товар стремительно выросли, а потенциальных покупателей стало хоть отбавляй. В этой ситуации Голландская Ост-Индская компания была крайне заинтересована в новом пути на восток. Дело в том, что два традиционных маршрута — вокруг Африки и через Индийский океан и в обход мыса Горн и далее через Тихий океан — контролировались португальцами и испанцами соответственно.
Голландцы нуждались в альтернативном и по возможности более коротком пути. С конца XV века мореплаватели пытались пройти северо-западным маршрутом (например, Кэбот, чья попытка окончилась неудачей) через воды к северу от Канады и Аляски к Тихому океану. Все были убеждены в том, что такой путь существует и что он проходим — просто никто никогда не заходил так далеко на север и не сталкивался с полярными льдами, которые делают такое путешествие крайне сложным, если не невозможным. Англичанин Генри Гудзон решил попытать счастья. Он был знаком с Джоном Смитом (и его историей с Покахонтас) и, вероятно, решил, что описанные Смитом Великие озера и есть Тихий океан. В 1607 году, когда он, будучи в Голландии, получил предложение Голландской Ост-Индской компании возглавить экспедицию и найти северный маршрут, долго уговаривать его не пришлось.
Гудзон доплыл до Гренландии, затем до Шпицбергена, затем снова до Гренландии. Всякий раз, когда он пытался продвинуться севернее, он упирался в полярные льды и в конце концов повернул обратно. Однако он сделал другое открытие — вокруг Шпицбергена водилось множество китов. В 1619 году голландцы организовали в этом районе, на острове Амстердам[6] китобойный промысел126 — 61. В то время кит был самой прибыльной добычей из всего, что плавало в море (если не считать испанских галеонов). Из китового уса делали щетки, рукоятки, сита, мешковину, арбалеты, днища кроватей, детали карет, рамы для диванов, а также «косточки» корсетов, плоеных воротников и платьев. Из китового жира получали свечи и мыло, также его использовали в качестве топлива для ламп. Китобойный промысел приносил пятьсот процентов прибыли, так что вскоре благодаря дешевым кредитам своих банков голландцы вышли в лидеры отрасли в Атлантике. Северные киты представляли собой очень выгодную добычу — они обитали в холодных водах и имели толстый слой подкожного жира. В течение трех веков киты были важной доходной статьей голландской экономики. Так или иначе, Гудзон сплавал не зря.
