безумия; к концу XVII века три четверти торгового оборота с Востоком приходилось на чай. Этот напиток стал «обязательной роскошью» европейской буржуазии.
Однако главные прибыли извлекались даже не из самого чая, а из фарфоровой291 — 11, 243 посуды, в которой его подавали. В 1602 году голландцы захватили португальскую каракку «Сантьяго» с грузом фарфора. Добыча была продана в Магдебурге и принесла колоссальную прибыль. В 1637 году Голландская Ост-Индская компания импортировала уже двадцать пять тысяч чашек в год, а в 1657 году объем фарфорового импорта превысил три миллиона. Спрос был ненасытным, а цены — заоблачными, в том числе потому, что фарфор стал объектом королевских коллекций. Курфюрст Саксонский (он же король Польский) Август Сильный ввел моду на специальные залы для таких коллекций. Именно он помог европейцам научиться ремеслу изготовления фарфора.
В 1682 году Август разрешил поселиться в Магдебурге человеку по имени Иоганн Бёттгер. В 1708 году он впервые изготовил тонкий прозрачный «европейский фарфор»292 — 124 — не чета китайскому, но качество было вполне достойным. В 1709 году Бёттгер переехал в голландский город Дельфт, где к тому времени уже существовала керамическая промышленность. Созданные им образцы дельфтского фаянса были точной копией фарфоровой посуды, привезенной из Китая. Там в эпоху Канси господствовала мода на бело-голубой растительный орнамент или пейзажи с облаками и человеческими фигурками в прямоугольных рамках. Этот стиль с того самого времени прочно закрепился в европейском фарфоре, так же как круглые или восьмигранные чайники, квадратные фарфоровые банки для хранения чая, чайные чашки без ручек и большие декоративные блюда, которые часто вешали на стену.
Дельфтский фаянс вскоре приобрел такую популярность и стоил так дорого, что дешевле было склеить разбитую вещь, чем покупать новую. В 1759 году английский керамист Джосайя Веджвуд293 — 233, 307 открыл мастерскую по починке фарфора и дельфтского фаянса. В то время некоторые английские керамисты, включая Веджвуда, использовали в работе новые виды глин из графств Дорсет и Девон и делали так называемый кремовый фаянс. В 1762 году Веджвуд познакомился и подружился с коммерсантом и интеллектуалом Томасом Бентли из Ливерпуля (он также был другом Джозефа Пристли), который только вернулся из большого путешествия по Европе. Такие поездки были весьма популярны среди состоятельных молодых людей. Они посещали культурные столицы Европы в сопровождении персональных гидов. Богатые туристы привозили на родину картины, статуи и другие сувениры для частных коллекций. Для некоторых из таких собраний были построены даже специальные музеи.
Однажды Веджвуду попала в руки книга Уильяма Гамильтона, и это изменило всю его жизнь. В книге имелись иллюстрации коллекции ваз, принадлежащей автору, которые он ошибочно относил к этрусским. Веджвуд скопировал орнаменты и на их основе изготовил новую серию посуды из кремового фаянса, подарив сервиз королевской семье. Когда королева Шарлотта выразила ему свою признательность, он тут же назвал новый фаянс «королевским». Новый стиль керамики Веджвуда имел ошеломительный успех в Европе и стал таким модным, что русская императрица Екатерина II заказала Веджвуду сервиз из 952 предметов, который из-за своего орнамента получил название «лягушачий».
Новые орнаменты Веджвуда (голубые на белом, красные на черном и особенно популярные белые на бледно-голубом) были копиями недавно обнаруженных образцов греческого и римского искусства. Мода на античную классику началась с ошеломительного открытия в 1730 году погребенных развалин Помпей. В конце XVIII века книги, озаглавленные «Руины…», публиковались по всему континенту. Археологические открытия положили конец господству китайского стиля в керамике. В Европе воцарилась мода на неоклассицизм, что было во многом вызвано работой венецианского художника Джованни Баттисты Пиранези, который в 1743 году впервые опубликовал свои рисунки римских развалин. Затем вышло еще несколько книг. В этих изданиях приводились великолепные работы художника, изображавшие величественные разрушенные римские храмы и базилики (часто вымышленные). Эти книги поразили воображение и заразили античностью каждого историка, художника и архитектора Европы. Одним из таких архитекторов был 29-летний шотландец Роберт Адам294 — 224. Он познакомился с Пиранези в 1757 году, когда тот был в своем грандиозном путешествии, а потом сопровождал его в поездки на виллу Адриана и по Аппиевой дороге. Также Адам ездил на этюды в Рим, а позже — во дворец Диоклетиана в хорватском городе Сплите.
По возвращении в Англию он продемонстрировал наброски нового архитектурного стиля королю Георгу III. Вскоре все те, кто считал себя людьми с хорошим вкусом, потянулись к Адаму с заказами на перестройку своих домов. В этих проектах Адам воссоздавал архитектуру Рима и Греции — кессонные потолки, колоннады, портики и полуколонны. Интерьеры были декорированы пьедесталами, урнами, медальонами, трофеями[24] и регалиями хозяина (большинство было сделано Веджвудом), а также мебелью в псевдоримском стиле (производства Чипендейла).
Работа Пиранези «Виды Рима» привлекла также пристальное внимание франкмасонов, организации либерально настроенных интеллектуалов, решивших посвятить себя общественному благу, в число которых входили такие разные люди, как Джефферсон295 — 80, 113, 213, Вольтер, Гете, Франклин, Вашингтон и Моцарт296 — 188. Особое впечатление на масонов Лондонской ложи, основанной в 1717 году, произвела выпущенная книга Пиранези «Различные манеры украшения каминов» (1769) с иллюстрациями по египетским мотивам — обелисками, сфинксами и пирамидами. Масоны были в восторге от древностей (орден претендовал на древнюю историю) и тут же связали свои ритуалы и символы с древнеегипетской культурой.
Особенно сильно франкмасонство проявилось во Франции. Еще в XV веке там под покровительством Людовика XVI развилась натуральная египтомания, что отразилось на внешнем облике городов того периода — строительстве обелисков и сфинксов. Самым знаменитым масоном конца XVIII века был, конечно, Наполеон Бонапарт. К ордену принадлежали вся его семья и большинство родственников, а также значительная часть высшего сословия Франции (есть мнение, что это было важным фактором единства его империи). Когда в 1798 году настало время предпринять какие-то меры против британской угрозы, Наполеон решил перерезать англичанам путь в Индию и захватить Египет. Как масон, он не мог упустить такую возможность, в том числе и с культурной точки зрения. С одной стороны, это был шанс колонизировать Египет, модернизировать его дряхлую инфраструктуру и построить Суэцкий канал (план был впоследствии отвергнут, когда стало известно, что уровень Красного моря на семьдесят пять сантиметров выше Средиземного). С другой стороны, открывалась возможность каталогизировать огромное количество артефактов древней цивилизации и, прибегнув к помощи экспертов, отобрать самое ценное для коллекции Лувра.
Для этой масштабной исследовательской работы Наполеон создал специальную комиссию из выдающихся ученых. Сделал он это по образу и подобию своего кумира, Александра Македонского, окружавшего себя в походах мудрецами, с которыми в перерывах между сражениями вел интеллектуальные дискуссии. В любом случае, Наполеон был и сам увлечен науками (возможно, потому, что в прошлом был артиллеристом). На министерские посты в своем правительстве он назначил математика и химика и объявил премии за передовые научные разработки.
Как только Наполеон прибыл в Каир, он немедленно основал Институт Египта и дал ему длинный список задач. Работу института он считал настолько важной, что во время пребывания в стране подписывался сначала как «Член Института Египта», а только затем как «Главнокомандующий». В области искусств институту было поручено изучать местные памятники и древности, написать историю Древнего
