стал увеличиваться. Потом спрыгнул с тарелки на стул, со стула на пол и превратился в пана Кляксу нормальных размеров.
Я стоял ошеломленный, не зная, что делать.
Пан Клякса посмотрел на меня с досадой и сердито проговорил:
— Это сон! Понимаешь? Дурацкий сон! Совершенный бред! Я запрещаю тебе об этом рассказывать! Пан Клякса тебе запрещает! Понятно? И чтоб больше такие сны не повторялись!
Я попросил прощения у пана Кляксы — что мне оставалось делать? — потом рассказал ему о прибытии Филиппа с мальчиками.
— Управитесь и без меня, — сказал пан Клякса. — Накорми их и уложи спать, а утром я с ними поговорю. Филиппу можешь постелить в моем кабинете, на диване. Спокойной ночи! — И он вышел, хлопнув дверью.
Я выбежал следом и видел, как он въезжал по перилам наверх.
«Ну и дела творятся в академии!» — подумал я, возвращаясь на кухню. Я взял поднос с едой и отнес в столовую.
Алойзи продолжал спать. Филипп и Анатоль принялись есть, не обращая на него никакого внимания.
— Не разбудить ли вашего брата? — спросил Анастази Анатоля. — Он ведь тоже, наверно, голоден.
— Нет, нет, не надо, — ответил Анатоль. — Сон вполне заменит ему еду. Алойзи терпеть не может, когда его будят.
— Вот увидите, ребята, этот спящий царевич станет гордостью вашей академии! — хихикнул Филипп, уплетая курицу.
После ужина Анастази проводил Филиппа в кабинет, а я отправился в спальню приготовить постель мальчикам.
Только я кончил стелить, как в дверях показались Анастази и Анатоль. Анатоль нес на руках спящего братишку.
— Он не любит, чтобы его будили, — снова сказал Анатоль. — Не надо его раздевать, пусть спит одетый.
Мы осторожно уложили Алойзи в кровать, потом сами разделись и крепко уснули.
Проснулся я довольно рано, толкнул спящего рядом Альфреда и рассказал о прибытии новых учеников. Альфред разбудил Артура, Артур — Александра, и через несколько минут спальня гудела, словно пчелиный улей.
Когда Матеуш пришел нас будить, мы все уже были на ногах.
Ребята с любопытством разглядывали новеньких. Анатоль проснулся от нашего шума, а его братишка Алойзи продолжал спать.
Вдруг дверь отворилась, и вошел пан Клякса.
— Доброе утро, мальчики! — сказал он весело. — Ну-ка, где тут новенькие?
— Я здесь, пан профессор. Меня зовут Анатоль Кукареку, а это мой младший брат.
Пан Клякса молча взглянул на Анатоля и подошел к Алойзи.
Он немного постоял над ним, о чем-то размышляя, потом наклонился и крикнул Алойзи на ухо:
— Тебя зовут Алойзи, да?
Алойзи даже не дрогнул.
— Ты слышишь меня, Алойзи? — повторил пан Клякса.
Алойзи лежал, не шевелясь.
Пан Клякса приподнял ему веки, посмотрел в глаза, стал тереть ему щеки, лоб, хлопать по рукам.
Алойзи не просыпался.
— Так, так! — пробормотал про себя пан Клякса. — Оказывается, Алойзи не человек, а кукла. Я всегда был против приема кукол в мою академию. Но теперь уже поздно. Алойзи был приведен ночью, обманным путем. Да, с ним придется повозиться. Его придется научить думать, чувствовать, говорить. Что ж, попробуем. Адась, возьми в помощь Альфреда, двух Антониев и перенесите Алойзи в лечебницу больных вещей. Сегодня уроков не будет. Я занят. Если нет дождя, пойдите с Матеушем в парк.
Он повернулся и вышел из комнаты.
Мы решили тут же перенести Алойзи. Ничья помощь мне не понадобилась: Алойзи был легче пушинки. Когда я взял его на руки, меня окружили ребята и стали его разглядывать. Если бы не эта легкость и неподвижность, Алойзи ничем не отличался бы от живых людей. Голова, волосы, лицо, губы, глаза, лоб, нос, подбородок, руки и даже ногти на пальцах — все было как настоящее. С первого взгляда невозможно было догадаться, что Алойзи кукла.
Его лицо и руки были сделаны из теплой эластичной массы, похожей на человеческое тело.
Изобретатель этой необыкновенной человекоподобной куклы был достоин всяческого восхищения.
Мы были в восторге. Нам было интересно, сумеет ли пан Клякса оживить Алойзи и подружимся ли мы с куклой, когда она оживет.
Молчавший до этого Анатоль включился в разговор и очень толково стал объяснять устройство куклы, которую он любил, как брата. Воспользовавшись этим, я потихоньку отнес Алойзи наверх, в лечебницу больных вещей. Пан Клякса давно с нетерпением меня ждал.
— Положи его на стол, — сказал он, когда я вошел. — Надо немедленно взяться за работу.
— А можно мне остаться? — спросил я робко.
— Даже нужно! — ответил пан Клякса. — Мне понадобится твоя помощь.
Так как мы не завтракали, пан Клякса сначала угостил меня таблетками для ращения волос, после чего велел мне раздеть Алойзи.
Оказалось, что все тело куклы покрыто тонким слоем розоватого металла.
Пан Клякса достал из кармана банку с мазью и сказал:
— Натирай Алойзи до тех пор, пока под металлической кожей не проступят кровеносные сосуды. Вооружись терпением, работать придется долго. Начни с ног, а я пока займусь легкими и сердцем.
Мы работали несколько часов подряд. Пан Клякса снял пластинку, прикрывавшую грудную клетку, и долго копался в механизме.
У меня от натирания совсем онемели руки, но я добился своего. Под металлической кожей мало- помалу выступили жилки и кровеносные сосуды.
— Довольно, — сказал пан Клякса, не глядя в мою сторону. — Теперь займись руками.
Я стал натирать мазью плечи и руки Алойзи. Кончил я работу одновременно со звонком на обед.
Пан Клякса, раскрасневшийся от удовольствия, распрямил плечи, привинтил обратно пластинку и сказал восторженно:
— Красота! Блеск! Иди обедать, а я ему, голубчику, пока мозги вправлю.
Я нехотя покинул лечебницу и отправился в столовую. Первым подбежал ко мне Анатоль, за ним все остальные ребята. Они забросали меня вопросами:
— Алойзи уже ходит?
— Он говорит?
— Что делает пан Клякса?
— Когда он спустится вниз?
— А что у Алойзи в голове?
— Он научился думать?
Я рассказал по порядку все, что видел, и принялся за еду, чтобы поскорее вернуться назад в лечебницу.
Когда я доедал третье, в коридоре послышались шаги. Двадцать пар глаз устремились на дверь.
Она тихо отворилась, и перед нами предстал Алойзи, поддерживаемый паном Кляксой.
