Археология и естественнонаучные методы. Сб. статей

Коллекция определимых зерен и семян культурных растений насчитывает 596 экземпляров. Именно на основе этих материалов можно строить археоботанические спектры для каждой хронологической выборки[58]. При этом следует иметь в виду, что ранняя из них в количественном отношении еще весьма малочисленна и с накоплением данных спектр этого этапа может измениться.

Археоботанический спектр Ростиславля домонгольского времени, реконструированный на основе 116 определимых зерен и семян культурных растений (табл. 5; рис. 3), характеризуется очень взвешенным, равномерным представительством основных земледельческих культур. С небольшим преимуществом лидирует в нем овес Avena sativa (20,7 %), далее следуют рожь Secale cereale (19,8 %), просо (19 %), пленчатый многорядный ячмень Hordeum vulgare, vulgare (17,2 %) и пшеницы (14,7 %). Среди последних преобладает мягкая голозерная пшеница Triticum aestivum s.l. (9,5 %). Зафиксировано также несколько зерновок пленчатой пшеницы двузернянки Triticum dicoccum (3,4 %) и еще две зерновки определены только до родового уровня Triticum spec. (1,7 %).

В средневековом Ростиславле мы сталкиваемся с нестандартной для древнерусских памятников картиной: значительная часть просяных зерен представлена здесь не самым распространенным его видом — просом обыкновенным Panicum miliaceum (оно составляет 10,3 %), а еще и итальянским просом Setaria italica (7,8 %). Одну зерновку не удалось достоверно верифицировать до видового уровня (0,9 %) и в таблице она представлена как Panicum / Setaria. Нет никаких сообщений о находках проса итальянского на древнерусских памятниках ни в России, ни в Украине (Кирьянова, 1992; Пашкевич, 1991 в); в европейской части России в средневековье оно известно лишь на поселении Весьякар в Удмуртии (Туганаев и др., 2004. С. 211. Табл. 1), в Биляре и Болгаре (Там же. С. 212. Табл. 2), а также на ордынских селищах Саратовского Поволжья (Lebedeva, 2004).

Из бобовых растений в образцах домонгольской группы обнаружено единственное семя чечевицы Lens culinaris', а из технических культур — девять семян льна Linum usita-tissimum (7,8 %), найденных вместе в одной пробе (табл. 5).

Лесные растения представлены в этой группе образцов очень слабо: всего по два семени малины Rubus ideus (№ ан. 1088, 1431) и земляники Fragaria vesca (№ ан. 1431).

Однако во время раскопок в процессе разборки культурного слоя одной из ям были найдены один небольшой фрагмент желудя Quercus sp. (орех без скорлупки) и одна скорлупка лесного ореха Corylus avellana (яма 269, № ан. 1246: этот образец отнесен к категории случайных находок, см. табл. 7).

Коллекция определимых зерен и семян культурных растений, лежащая в основе археоботанического спектра Ростиславля Рязанского ХIV века (табл. 5), в четыре раза превосходит раннюю выборку (480 экз.). Важная черта всего средневекового спектра этого города, лишь слегка обозначившаяся в домонгольское время, — ведущая роль овса — проявляется на этом этапе особенно ярко (43,8 %). На второе место здесь выходит просо (22,7 %), по-прежнему в сходных пропорциях представленное двумя видами: обычным (11,5 %) и итальянским (10,6 %). Самая распространенная на Руси земледельческая культура — рожь занимает в нашем спектре всего 13,5 %[59]. С большим отрывом от других злаков в равных долях присутствуют в этой выборке пленчатый многорядный ячмень (7,3 %) и пшеницы (7,1 %). Среди пшениц все также преобладает мягкая (5,8 %), а удельный вес двузернянки не достигает и 1 %. Одна зерновка условно определена как двузернянка/спельта (Triticum dicoccum/spelta в табл. 5), а еще две — только до родового уровня (0,4 %).

В большем количестве и чаще встречаются в образцах XIV в. бобовые растения. Помимо чечевицы, доля которой составляет здесь 1,5 %, обнаружены и семена гороха Pisum sativum (2,3 %). Технические культуры кроме льна (1,5 %) представлены еще и двумя семенами конопли Cannabis sativa (0,4 %).

Среди археоботанических макроостатков культурных растений зафиксированы здесь и немногочисленные колосовые фрагменты (37 экз.) — отходы обмолота хлебных злаков, более 80 % из которых принадлежит ржи. Два фрагмента: основание колоска и чешуйка отнесены к овсу, а четыре — достоверно определить не удалось. В материалах ранней выборки колосовые остатки не встречались.

Гораздо обильнее представлены в этой хронологической группе плоды лесного собирательства. 12 семян малины обнаружено в четырех образцах (№ ан. 1087, 1089, 1091 и 1430) и четыре семени земляники — в одном (№ ан. 1087). Кроме этого, в четырех пробах отмечены 8 фрагментов скорлупок, таксономическая принадлежность которых не определена. В дополнение к этому из ручной разборки культурного слоя одной из ям происходит находка трех семядолей желудей Quercus sp. (орехи без скорлупок) (яма 268, № ан. 1166: табл. 7).

Как упоминалось выше, еще один из собранных в Ростиславле Рязанском образцов (№ ан. 1090; табл. 7) наиболее вероятно является частью небольшого зернового скопления. Об этом свидетельствует, во-первых, лучшая сохранность зерен: в сравнении с материалами из других образцов, где она колеблется от 3 до 4 баллов (в среднем — 3) по пятибалльной шкале, здесь ее можно оценить в полноценных 4 балла. Хорошая сохранность косвенно подтверждается и удельным весом неопределимых злаковых фрагментов среди всех макроостатков в пробе — всего 5,8 % (против 20,5 % в других образцах). При этом доля определимых зерен и семян достигает здесь 88,7 %, что вдвое превышает аналогичный показатель в остальных (табл. 1). В-третьих, в пользу интерпретации образца в качестве остатков скопления свидетельствует и его очевидная монокультурность: 86,8 % зерен принадлежит многорядному ячменю (в основном пленчатому), тогда как доля других видов колеблется от 0,5 % до 5,5 % (табл. 7). Среди последних обращает на себя внимание пшеница, большая часть зерен которой — в отличие от отмывок — представлена преимущественно двузернянкой, а не мягкой пшеницей.

Любопытной особенностью этой находки являются следы порчи зерна насекомыми. Каверны на поверхности, уходящие вглубь зерновок, зафиксированные как минимум на 20 экземплярах, не вызывают сомнений в том, что оно проедено насекомыми. Такие следы заметны и на многих других зернах, но они уже не столь очевидны, поскольку при карбонизации и последующих перемещениях зерно разрушается аналогичным образом. Поскольку объект, из которого была отобрана эта проба, представляет собой крупную подпольную яму, можно предположить, что в этой находке получила отражение часть домашних запасов. Последние либо сгорели в пожаре вместе с домом, либо намеренно были сожжены, чтобы избавиться от напасти в виде насекомых. В пользу интерпретации скопления в качестве припасов свидетельствует как факт хорошей очистки зерен пленчатых форм ячменя и пшеницы, так и незначительное число семян сорняков (всего 25 экз.).

Нам осталось охарактеризовать лишь находки семян сорных растений, сопутствовавших культурным во всех исследованных образцах. Доля сорных растений в структуре макроостатков средневековой выборки в два с половиной раза выше, чем в коллекции дьяковского времени: 32,5 % против 12,6 % (табл. 1). Вдвое увеличилось и видовое разнообразие семян обнаруженных здесь сорняков, их перечень включает уже 46 таксонов различного уровня (ср. табл. 4 и 6). Правда, необходимо отметить, что в домонгольское время число видов почти соответствовало дьяковскому (23 таксона), а значительно расширилось лишь к XIV веку (44 таксона); но, возможно, здесь сказывается, как и в отношении культурных растений, недостаточная полнота ранней выборки.