такие перемещения слоев на селищах бывают столь значительными, что картина изначальной стратиграфии культурных слоев и, соответственно, расположение археологических материалов предстают в той или иной мере искаженными.
Подобного рода изменения с особой силой могут сказываться на образцах из многослойных поселений, где каждый из слоев связан с особой и хронологически разновременной археологической культурой. Членение материалов по соответствующим культурным напластованиям во время раскопок далеко не всегда возможно провести корректно, и тогда все это служит одним из источников ошибок — порой весьма существенных — при радиоуглеродном определении возраста того или иного комплекса (см., к примеру, статью Е.Н. Черных и И.М. Мартинес-Наваррете в настоящем сборнике).
Наконец, качественный аспект включает в себя соответствие образца требованиям применяемого в конкретной лаборатории метода анализа, скажем, вес и характер образца, его загрязненность. Кроме всего, необходимой является и оценка посторонних воздействий, отрицательно влияющих на картину реального возраста того или иного предмета. К примеру, малопригодными для радиоуглеродного анализа следует признать образцы из неглубоких слоев поселения или мелких могил с уровнем захоронения близ дневной поверхности. Постоянные и активные воздействия корневой системы современных растений, а также поверхностных вод, без сомнения, способны искажать — по преимуществу омолаживать — исходный возраст образца.
Диапазон воздействия радиоуглеродной хронологии в практике археологических исследований чрезвычайно широк. От единичных предметов вплоть до датировки не только обширных археологических культур и общностей, но и отдельных историко-археологических периодов, значимых для громадных территорий. В последних случаях уже особую роль начинают играть количественные показатели пробоотбора.
Впрочем, порой увеличение количества проб весьма существенно даже при датировке относительно малых археологических комплексов, к примеру, отдельной могилы. Ведь единичная дата, даже при корректно отобранном в полевых условиях образце, почти всегда может заключать в себе лабораторную ошибку, и последнюю можно обнаружить лишь путем независимой проверки.
Сначала остановимся на примере с погребением. Так, для одной из неолитических могил в Прибайкалье в двух лабораториях были проведены независимые хронологические определения, и различия результатов оказались весьма впечатляющими. При уровне вероятности в одну сигму первая лаборатория определила ее калиброванный возраст в интервале 4670–4460 ВС, вторая — на тысячу лет раньше: 5600– 5470 ВС[16]. В данном случае необходимой, конечно, становится, по крайней мере, еще одна дата, выполненная к тому же в третьей лаборатории, но таковой сделано не было, и вопрос о реальной хронологии погребения остался невыясненным.
Теперь пример иного рода, связанный с накоплением многометровых напластований в древнем разведочном карьере на Каргалинском горно-металлургическом центре в степях Южного Урала. Длинный, девятиметровой глубины карьер сначала очень быстро, а потом все медленнее естественным образом заполнялся различными глинистыми отложениями. В проделанном археологическом раскопе-разрезе карьера были отмечены древние ходы сурков, которые были заполнены темными органическими отложениями. В одной из нор была отобрана единая проба, различные части которой были проанализированы в двух лабораториях. Различия в результатах оказались еще более впечатляющими. При том же пороге вероятности в одну сигму первая лаборатория определила возраст в границах 1400-800 ВС; другая лаборатория предложила хронологию в рамках 2860–2810 ВС (10 %) и 2680–2470 ВС (58,2 %)[17]. Параллельно и после этого в двух иных лабораториях была проведена целая серия проверочных определений углерода из гумуса: несколько дополнительных образцов были извлечены из различных участков и горизонтов каргалинского карьера. Анализ этой — в данном случае — количественно уже представительной серии указал на ошибочность первого из определений.
Для более или менее надежной датировки поселений, конечно же, эффективны лишь значительные по своему числу серии хронологических определений; единичные анализы могут дать лишь слабый и не всегда надежный ориентир для определения исходного возраста селищного памятника. Данное утверждение особенно справедливо для многослойных поселений типа переднеазиатских или балканских теллей, хотя и для однослойных селищ Северной Евразии сформулированное требование также является весьма желательным. Конкретное число хронологических определений зависит, в первую очередь, от характера памятника, охвата вскрытой раскопками площади, наличия разновременных слоев и комплексов и т. д.
Обыкновенно археолог-исследователь ставит перед собой задачу не только определить истинный возраст селища в целом, но обозначить также и хронологические рамки последовательных фаз (этапов, ступеней) функционирования поселка, выявленных им на базе стратиграфической документации. Ведь очерчиванию граней абсолютного возраста памятника всегда предшествует создание относительной хронологии важнейших его деталей.
Решение первой части задачи чаще всего не представляет существенной методической сложности при условии надежно проведенного отбора проб и наличия представительной серии датировок. Однако вторая часть задачи, связанная с установлением хронологических рамок отдельных этапов древнего поселка, к сожалению, очень часто сталкивается с почти неразрешимыми трудностями. Различия в относительном возрасте сооружений этих фаз, столь хорошо заметные при стратиграфических наблюдениях, как бы нивелируются и сходят на нет при создании общей хронологической картины для памятника (более подробно об этом см. в упоминавшейся выше статье Е.Н. Черных и И.М. Мартинес- Наваррете).
Коснемся также двух примеров, связанных уже с совершенно иными поселениями — огромными жилыми холмами (теллями) южной половины Евразии, где в свое время велись раскопки весьма мощных слоев разных периодов раннего бронзового века. Один из этих поселков-теллей — Эзеро — расположен в Южной Болгарии, другой телль, именуемый Демирджи-хюйюк, высится на северо-западе Малой Азии (Анатолии). В каждом из них стратиграфические наблюдения привели к выделению вполне четких хронологических фаз и этапов. И если для Эзера слой ранней бронзы был равен 3–3,5 м, то в Демирджи мощность слоя достигала уже 9 метров! Каждое из этих поселений обеспечено весьма значительной серией радиоуглеродных дат: 50 определений для Эзера и 66 — для Демирджи
В обоих случаях (рис. 16 и 17) мы сравниваем между собой уже не отдельные даты, но суммы вероятностей для соответствующих групп датированных образцов. Сопоставляются между собой нижние — и стратиграфически более ранние — пачки слоев из телля Эзеро (фаза А) и из Демирджи (слои С-Е) с верхними или же более поздними слоями тех же поселений Эзеро (фаза В) и Демирджи (слои Н-М). Однако полученная картина в обоих параллельно сопоставляемых примерах совершенно единообразна. Заметных и значимых различий между блоками ранних и поздних дат как для этапов Эзера, так и для фаз Демирджи не выявлено. При объяснении выявленных фактов в первую голову мы можем принимать во внимание лишь недостаточную «разрешающую» способность метода. Видимо, эта специфика начинает проявлять себя особенно заметно на слоях
Совершенно иначе может выглядеть картина в случае датировки
