золотой же карете ее величество ездит на открытие парламента. И это происходит не здесь, а в Гааге. Я вижу, вы иностранцы, и хочу напомнить, что хотя столицей королевства считается Амстердам, но и Гаага тоже вроде столицы: там постоянно находится королевский двор и заседают Генеральные штаты — наш парламент.
После ратуши мы осмотрели вокзал, замечательный прежде всего длиной своего названия: Хаарлеммермеерстасион. Центральный вокзал тоже оказался достопримечательностью: он на одном из первых мест по числу поддерживающих его свай.
В сущности, весь старый Амстердам — свайный город. Знаменитый голландский философ и писатель Эразм Роттердамский говорил, что амстердамцы, подобно воронам, живут на вершинах деревьев. Если бы бесчисленные древесные стволы, забитые в жижу, внезапно сгнили, то поддерживаемый ими центр голландской столицы рухнул бы, словно от десятибалльного землетрясения.
Но вода сохраняет дерево от гниения: все знают, что дуб, долго пролежавший под водой, становится мореным и высоко ценится за прочность. Поэтому-то городские власти возражают против осушения некоторых участков возле Амстердама. Они опасаются, что тогда понизится уровень грунтовых вод в самом городе и сваи начнут гнить.
„Круглые ноги“
Вспоминаем, как в день прилета мы вышли из гостиницы, хотели перейти улицу — и чуть не расстались с жизнью. Задев нас развевающейся курткой и обдав запахом гари, мимо пронесся дылда на мотороллере. Испуганно отпрянув, мы поняли, что полоса асфальта, которая казалась продолжением широкого тротуара, на самом деле была специальной велодорожкой.
Эту дорожку мы замечали потом всюду — и вдоль каналов, и по обочинам шоссе, и рядом с тротуарами. Но так и уехали из Голландии, не привыкнув к тому, что опасность для пешехода начинается на четыре шага ближе проезжей части улицы, по которой мчатся машины.
Если бы вы видели, что делается на велосипедной дорожке по утрам! Какой-то сумасшедший смешанный кросс велосипедистов, жмущих на педали, и велосипедистов, прибавляющих газ моторчикам, а главное, обладателей мотороллеров. Все они несутся так густо и с такой дьявольской скоростью, будто впереди их ждут не заводские ворота, не подъезды контор и банков, а чеки на миллионы гульденов.
Эти утренние гонки спешащих на работу людей были наглядным опровержением рассказов о медлительности голландцев, об их спокойствии и уравновешенности.
И если бы спешили сломя голову только юнцы!
Нет, вон несется, впившись в руль мотороллера, старец с седой бородой, а сзади на сиденье — старушенция в очках, с каменным лицом и презрительно поджатыми губами. Священник в черном одеянии, с портфельчиком, пристегнутым к велосипедной раме, крутит ногами столь энергично, словно получил известие, что его храм объят пламенем. А это, должно быть, крестьянин. Непонятно, как слабый моторчик велосипеда тянет его грузное тело, две клетки с курами, прилаженные над передним колесом, да еще три клетки с другой живностью, привязанные к багажнику.
Особенно же удивляли нас голландки, бесстрашно мчащиеся в общем потоке с прикрепленными к велосипеду плетеными корзинками-сиденьями. Карапузы-ползунки восседали в них с таким видом, будто вокруг не поток одержимых, а тихий дворик детского сада с горкой цеска и заботливыми нянями.
В Голландии один велосипед приходится на 1,6 человека. Жители Страны странностей в один прекрасный день могли бы оседлать велосипеды, посадив своих близких на багажники. После того как 0,6 человека разместились бы сзади, 1,0 человека нажал бы на педали, и все до единого обитателя Нидерландов могли бы укатить, скажем, в соседнюю Бельгию.
Голландцы говорят о велосипеде: «круглые ноги». «Круглые ноги» служат им во всех случаях жизни. Во многих странах, где прежде улицы были заполнены велосипедами, их постепенно вытеснили машины. Но в равнинной Голландии, где расстояния малы, а дороги хороши, неохотно расстаются с «круглыми ногами»: проезд в автобусах дорог, велосипед же дешев и укрепляет здоровье.
Велосипедистам в Голландии хорошо. В других странах Европы все чаще при въезде на узкие улицы можно увидеть знак: красное кольцо, а внутри на желтом фоне — велосипед. Это значит: от ворот поворот, въезд запрещен.
В Голландии же всюду развешан голубой щиток с белым изображением велосипеда: милости просим, путь открыт. В людных местах рядом со стоянками для автомашин есть специальные стоянки для велосипедов.
Ночью велосипеды стоят на улицах. Их очень редко вносят в дома. Нигде мы не видели таких ободранных, ржавых, старых велосипедов, как в Голландии. Вот уж поистине «их моют дожди, засыпает их пыль».
Но голландцам до этого дела мало. Зато уж будьте уверены, что каждая машина, столь неказистая с виду, отлично отрегулирована и вовремя смазана.
С балкона биржи
Биржа, где покупают и продают акции, ценные бумаги, — это святилище каждой капиталистической страны, это барометр, показывающий, как идут дела главных ее монополий, крупнейших акционерных обществ, хозяев огромных богатств. Мефроу Брандсен, когда мы спросили ее о бирже Амстердама, воскликнула:
— Конечно, конечно! Вы должны это видеть. Голландия — небольшая страна, но за тем, что происходит у нас на бирже, внимательно следят Париж, Лондон, Брюссель. Я бы сама пошла с вами, будь у меня хоть одна свободная минута до воскресенья. А в воскресенье биржа не работает. Так что уж вы как- нибудь без меня. Не заблудитесь?
Как тут заблудиться, если биржа — в самом центре, неподалеку от королевского дворца, да и сама похожа на дворец.
Над ее куполом на тонком шпиле раздувает паруса позолоченный кораблик. Аллегорические фигуры свидетельствуют, что мореплавание и торговля всегда способствовали процветанию королевства Нидерландов. Балкон, откуда публике издалека разрешается поглядеть на священнодействие, происходящее внизу, украшен статуей Меркурия. Бог торговли, по обыкновению, куда-то спешил, и скульптор изобразил его бегущим.
Внизу, в огромном зале, люди тоже бегали: молодые — резво, постарше- тяжеловатой рысцой. Это были биржевые маклеры, или посредники, которые суетились, продавая и покупая акции. Бог наживы подгонял этих людей.
Маклеры следили за тем, как на щитах зажигались, мерцали, гасли цифры и буквы. Они означали, что дела такой-то компании капиталистов идут в гору, тогда как снижение курса акций другой компании свидетельствовало о заминках в сбыте ее продукции или о других неприятностях.
Время от времени передавались сообщения о курсе ценных бумаг на нью-йоркской бирже. Маклеры, мгновенно оценивая все перемены биржевого барометра, то неслись к телефонным будкам, то размахивали
