суждение вообще — это уже заблуждение, а тем более, если это касается самих же заблуждений. Конечно же, в подавляющем большинстве случаев заблуждения мешают человеку. Но бывает и так, что иллюзии «работают» на благо какого-либо конкретного человека. Впрочем, это бывает до поры до времени. В один прекрасный момент человек начинает осознавать свое заблуждение и тогда он либо с ним «расстается», либо меняет его на другое, что происходит гораздо чаще.
Надо отметить, что подобная замена одних иллюзий другими зачастую происходит уже на другом ценностном или поведенческом уровне. Например, человек «вдруг» осознает, что он всю жизнь заблуждался, считая важными только материальные ценности. Тогда он решает отныне жить только лишь ценностями духовными и идет в какую-то из многочисленных сект. В данном случае налицо подмена одних заблуждений другими.
Может быть, в таком случае нет никакого смысла в осознании своих заблуждений? Отчего же! В любом случае польза от этого процесса несомненная, а если еще и понимать, что освобождаясь от одних мифов, мы начинаем руководствоваться другими, то в конце концов можно добиться относительной «чистоты сознания». И мне будет очень приятно, если кому-либо в этом процессе поможет книга, которую вы держите в руках.
В этой главе мне хотелось бы рассмотреть проблему возникновения мифов. Классификация заблуждений в зависимости от способа их появления будет предложена чуть ниже. Здесь же я приведу различные примеры того, как появляются мифы.
Огромное количество мифов рождается из слухов, которые являются как бы предмифами. Механизм распространения слухов довольно интересен, и, к сожалению, еще не слишком хорошо изучен. В некоторой степени его характеризует необычный эксперимент, который провел среди своих студентов американский профессор социологии Джек Левин. Он распустил слух, что двое его учеников недавно поженились. Для этого Левин разбросал в студенческом городке несколько сочиненных им свадебных приглашений. Неделю спустя несколько человек клятвенно уверяли профессора, что присутствовали на церемонии бракосочетания. Мало того, 12 человек из опрошенных ста в мельчайших подробностях рассказали профессору о самой свадьбе, нарядах брачующихся, роскошном свадебном лимузине, ста приглашенных гостях и медовом месяце на Ямайке. 50 человек признались, что о свадьбе им рассказывали друзья.
Еще один пример, на этот раз из нашей жизни. Людмила Зыкина в своей книге воспоминаний пишет: «За долгую жизнь в искусстве я слышала о себе несчетное количество всяких мифов, сплетен, легенд и небылиц. То Зыкина чуть ли не «враг (?!) русской песни»; то ее «из партии (в которой никогда не состояла) выгнали по «семейным обстоятельствам»; то «скупила пол-Берлина во время вывода группы войск», то «готовится открыть ресторан… на свои средства», то «хлестала с Фурцевой водку в бане»… И так далее.
За несуществующую любовь к Косыгину мне перемывали косточки несколько лет подряд. И до сих пор байка ходит. Что было? Да ничего! Чесать языками мы наловчились. Мне кажется, заблуждаются люди оттого, что воображают себя знающими. Вероятно, поэтому тысячи путей и ведут к небылице, к истине же — только один. А она такова. Была на дне рождения у Бори Брунова и там познакомилась с дочерью Косыгина Люсей и ее мужем. С ней мы потом встречались по праздникам. На одном из таких вечеров Косыгин, подняв бокал с шампанским, произнес: «У нас в гостях Людмила Зыкина. Я очень люблю ее песни. Давайте выпьем за нее, за ее замечательный голос, за ее творческие успехи». Вскоре умерла жена Алексея Николаевича, и я была на похоронах, принесла цветы. Тем временем слухи о симпатии Косыгина уже поползли, и на приеме в честь Жоржа Помпиду Брунов сказал Косыгину, что молва считает Зыкину его, Косыгина, тайной женой.
— Ну что же, — отвечал Алексей Николаевич, — молва — плохой гонец и еще худший судья. Хорошо еще, что подобрала мне молодую, да еще Зыкину.
И когда Косыгин проходил мимо меня, он вдруг спросил:
— Ну, как успехи, невеста?
— Грех жаловаться.
— Вас не шокируют сплетни?
— Нет, что вы. Наоборот.
Через несколько дней я уехала на гастроли в Чехословакию. На вокзале меня встречали, как принцессу. Я недоумевала: в чем дело? Не путают ли меня с кем-то другим? Внимание и почести мне оказывали повсюду на протяжении всех четырех недель турне. И подарков понадарили. Провожая в Москву, кто-то из руководителей страны с улыбкой на лице напутствовал:
— Передайте привет Алексею Николаевичу!
— Какому Алексею Николаевичу?
— Как какому? Косыгину…
— Обязательно передам, если увижу.
— А как вы его не увидите?
— Мы встречаемся редко. Я же не член правительства, а всего лишь артистка.
— А разве вы не его жена?
— Нет, не жена.
По-моему, я многих тогда расстроила».
Еще одним из основных источников появления мифов является слепая вера в авторитет. Л.Н. Гумилев писал о влиянии авторитета в исторической науке: «Одной из наиболее пагубных для научного мышления ошибок являются предвзятые мнения, которые, будучи некогда высказаны как гипотезы, в дальнейшем принимаются как непререкаемые истины. Сила давности парализует критику, и ложное мнение укореняется, искажая картину исторического процесса».
Один из примеров такого предвзятого мнения — «черная легенда», широко распространенное мнение, что монголо-татары были хуже зверей. Этот миф создан был в средневековой Европе воинами- крестоносцами. В середине XIII века монгольское войско, большую часть которого, как это ни удивительно для нас, составляли христиане несторианского толка, было близко к тому, чтобы освободить Гроб Господен от мусульман. Но этого не произошло, так как монголы были преданы своими союзниками — крестоносцами, исповедовавшими вроде бы то же самое христианство, но католического толка. Чтобы как-то оправдать свое предательство и продолжать получать от европейских стран деньги на новые крестовые походы, паладины Гроба Господня и выдумали миф о том, что монголы — это исчадие ада, что они даже хуже мусульман. Так родилась «черная легенда» (более подробно об этом мифе читайте ниже).
С момента появления на свет средств массовой информации они стали чуть ли не главным «поставщиком» самых разнообразных мифов. Вот любопытный пример. Во время первой мировой войны газета «Кёльнише цайтунг» написала о взятии немецкими войсками французского города Анвера и добавила: «В честь падения города раздался звон колоколов». Само собой разумелось, что колокола звонили немецкие в честь победы. Но французская газета «Матэн» истолковала это сообщение следующим образом: «Согласно «Кёльнише цайтунг», служителя церкви города Анвер заставили звонить в колокола, когда город был взят». Английская «Тайме», сославшись на «Матэн», написала: «Бельгийские священники отказались звонить в честь сдачи города Анвер, в результате чего были отстранены от должностей». Итальянская «Коррьере делла сера» заметила эту публикацию: «Британская «Тайме» сообщила, что несчастные священники, которые отказывались звонить в колокол в честь сдачи города Анвер, приговорены к каторжным работам». Следующей вновь выступила газета «Матэн»: «Согласно «Коррьере делла сера», варвары, которые захватили Анвер, повесили несчастных священников на колоколах головой вниз, как подвешивают настоящие языки колоколов, за их героический отказ звонить в колокола в честь сдачи города».
Создают средства массовой информации и мифы о различных «чудо-средствах», причем этим они занимались, наверное, со времен появления первых газет. Вот отрывок из неопубликованной в советском издании главы романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев»: «Жизнь била ключом. «Уродонал Шателена», как вещали гигантские объявления, мгновенно придавал почкам их первоначальную свежесть и непорочную чистоту. Во всех газетах ежедневно печатался бодрящий призыв анонимного варшавского благодетеля: «Измученные гонореей! Выслушайте меня!»
Измученные читатели жадно внимали словам благодетеля, спешно выписывали патентованное
