Государь через два дня снова объезжал город, разговаривал с народом, распоряжался о борьбе с эпидемией, о постройке еще одной больницы. Волнения постепенно прекращались. В середине июля в новгородских военных поселениях император таким же образом усмирил все беспорядки личным присутствием и разговорами с народом. Пушкин в дневнике отмечал: «Свидетели с восторгом и изумлением говорят о мужестве и силе духа императора».
А.С. Пушкин. Худ. О. Кипренский. 1827 г.
Холера постепенно пошла на убыль, и в августе эпидемия в Петербурге прекратилась. В дальнейшем она вспыхивала в столице в 1848 и 1854 годах, но уже не вызывала такой паники и смуты. Все эти эпидемии приходились на военное время, и армия также была охвачена холерой, но это не нарушало порядок, дисциплину и не влияло на ее боевые качества. Большинство заболевших выздоравливало. Например, в Л.-гв. Финляндском полку, который выступил в Польский поход двумя батальонами в количестве 2 296 человек, в течение 1831 года умер от холеры 71 человек. Согласно полковым документам, в июне заболели 146 человека умерли 8, в июле заболели 205, умерли 7, в августе заболели 242, умерли 5 и так далее. В Л.-гв. Конном полку, который в походе насчитывал около 700 человек, за время войны умерло «от обыкновенных болезней» 33 человека, от холеры — 17, «скоропостижно» — 3 человека.
Вскоре после беспорядков на Сенной площади зрелый, возмужавший, мудрый Пушкин, патриот и монархист, отмечая решительность и бесстрашие императора, переживая за спокойствие и порядок в России, писал: «Кажется, всё усмирено, а если нет еще, то всё усмирится присутствием государя. Однако же сие решительное средство, как последнее, не должно быть всуе употребляемо. Народ не должен привыкать к царскому лицу, как обыкновенному явлению. Расправа полицейская должна одна вмешиваться в волнение площади, — и царский голос не должен угрожать ни картечью, ни кнутом. Царю не должно сближаться лично с народом. Чернь перестанет скоро бояться таинственной власти и начнет тщеславиться своими сношениями с государем. Скоро в своих мятежах она будет требовать появления его как необходимого обряда. Доныне государь, обладающий даром слова, говорил один; но может найтиться в толпе голос для возражений. Такие разговоры неприличны, а прения площадные превратятся тотчас в рев и вой голодного зверя. Россия имеет 12 000 верст в ширину; государь не может явиться везде, где может вспыхнуть мятеж».[26]
Вскоре после усмирения бунта военные поселения были преобразованы в округа пахотных солдат. Жители этих округов не привлекались поголовно на военную службу, а отбывали рекрутскую повинность на общем основании. При этом они оставались всецело в ведении военного начальства. Так закончилась история военных поселений в том виде, в каком они потрясли и ужаснули Николая Павловича еще в бытность его великим князем.
И.Ф. Паскевич. Худ. Д. Доу. 1820-е гг.
13 июня в Польшу прибыл новый главнокомандующий, фельдмаршал Иван Федорович Паскевич. Под его началом русская армия, усиленная свежими войсками, нанесла полякам ряд ударов, провела успешный маневр, осадила Варшаву, и после двухдневного штурма, 26 августа, в годовщину Бородинского сражения, город был взят.
После капитуляции польская армия, которая была отпущена с оружием и с почетом, вероломно нарушила договоренность и продолжила военные действия. Этим поляки окончательно потеряли доверие в глазах русского императора. После их полного разгрома была отменена польская конституция, и Царство Польское обращено в русское генерал-губернаторство. Во главе его был поставлен фельдмаршал Паскевич, получивший за свою победу титул князя Варшавского. В марте нового 1832 года Петербург встречал вернувшуюся из Польского похода гвардию, увенчанную победными лаврами.
Рядовой Л.-гв. Уланского полка. Литогр. Л. Белоусова. Кон. 1820-х — нач. 1830-х гг.
Патриотический подъем в русском обществе, вызванный этой войной, мог сравниться с временами 1812 года, когда поляки в составе армии Наполеона участвовали в нападении на Россию, и 1612 года, когда К. Минин и Д. Пожарский освобождали нашу страну от польских захватчиков.
На известие о варшавской победе А.С. Пушкин откликнулся стихотворением «Бородинская годовщина», где были слова:
Знаменитый герой Отечественной войны, легендарный поэт-партизан, генерал-майор Денис Васильевич Давыдов с началом Польской кампании вернулся из отставки на службу и, командуя кавалерийскими соединениями, одержал ряд новых лихих побед. Позже он писал об этом в третьем лице: «Тяжкий для России 1831 год, близкий родственник 1812-му, снова вызывает Давыдова на поле брани. И какое русское сердце, чистое от заразы общемирного гражданства, не забилось сильнее при первом известии о восстании Польши?»[28]
Атака лейб-гусар под Варшавой. Худ. Б. Виллевальде. 1857 г.
Д.В. Давыдов. Худ. Д. Доу. 1820-е. гг.
Многие молодые дворяне с началом войны устремились в военную службу и мечтали попасть в действующую армию. Преображенский офицер Г.П. Самсонов так вспоминал свой юношеский энтузиазм: «Учение мое шло успешно до 6-го класса, но в этом последнем классе пансиона резко изменилось. Виноваты, как это ни странно, были поляки. По объявлении войны с ними у всей молодежи закипел воинственный дух. Мне было 16 лет, и, конечно, этот вихрь захватил и меня в ущерб учению. Проведший детство в деревне при хороших условиях, я был здоровый, крепко сложенный юноша и к тому же с 7-ми лет привык сидеть на лошади. Эти данные поселили во мне уверенность, что трудности похода я перенесу легко и на поле брани с честью поддержу свое имя. Энтузиазм мой поддерживался еще более сознанием, что оба мои брата готовятся со своими частями к выступлению на театр военных действий».[29]
М.Ю. Лермонтов в это время написал стихотворение «Поле Бородина», хорошо известное в более позднем варианте под названием «Бородино». Через несколько лет в романе «Княгиня Лиговская» его любимое детище Григорий Александрович Печорин отличается в боях и получает офицерский чин при усмирении мятежной Польши. Знаменитый «Герой нашего времени» — это второй роман о Печорине, а в первом, неоконченном, романе «Княгиня Лиговская» более ранний образ Печорина несколько отличается от того, который стал классическим. В описании его внешности явно угадывается сам Лермонтов, а биография Печорина до кавказской ссылки — это биография Лермонтова, приукрашенная военными эпизодами. Сам автор по молодости не принимал участия в Польской кампании, но своего героя он делает на несколько лет старше, чтобы отправить его на войну: «До девятнадцатилетнего возраста Печорин жил в Москве. С детских лет он таскался из одного пансиона в другой и, наконец, увенчал свои странствования вступлением в университет…
