молитвы возсылающи в сокрушении сердца к богу, и той низложит враги наша». Князь же Володимер Андреевич возплака и, въздев руце на небо, моляшеся со слезами господу богу и пречистей богородице и всем святым. И егда хотяху изыти на враги своя, и веаше ветр велий противу им в лице и бьяше зело и воз-браняше. И рече Дмитрей Боброк Волынець: «Никако же никтоже да не изыдеть на брань, возбраняеть бо нам господь». И подвиже всех на плач и на слезы, и возплакашеся вси, со слезами моляшеся доволно господу богу, и пречистей богородице, и всем святым. И сам Дмитрей Боброк Волынець горко проплака и слезы излиа многы. И уже девятому часу изходящу, и се внезаапу потяну ветр созади их, понужаа их изыти на татар. Тогда убо Дмитрей Боброк рече князю Володимеру Андреевичу: «Господине княже, час прииде, время приближися». Та же и ко всему воиньству рече: «Гоеподие, и отцы, и братиа, и чада, и друзи! Подвизайтеся, время нам благо прииде. Сила бо святаго духа помогает нам». И тако вси изыдоша сь яростию и с ревностию божественою на неверныа
Тогда убо божественою помощию и пречистыа его матере в великый страх и ужас впадоша нечестивии измаилтяне, от божественна силы невидимо устрашишася и возкликнуша, глаголюще: «Увы нам, увы нам! Христиане упремудрили над нами, лутчиа и удалыа князи и воеводы втаю оставиша и на нас неутомлены уготовиша. Наши же рукы осла-беша, и плещи усташа, п колени оцепенеша, и кони наши утомлени суть зело, и оружиа наша изринушася. И кто может противу их стати? Горе тебе, великый Мамаю! Вознеслъся еси гордостию своею до облак, исшел еси безумием своим до ада, и нас еси всех погубил всуе». И побегоша татарстии полци, а христианьстии полцы за ними гоняюще, бьюще и секуще.
Видев же Мамай, яко новыа полцы не утомленыа христианстии изы-доша на татар его, и толико божиею милостию и пречистыа его матере, яже показа на правоверием христианьстве, тако убо видешася Мамаю и татаром его, яко изыдоша из дубравы хрестианстии полцы тмочисле-ныа, и никтоже от татар можаше стати противу их. И побеже Мамай
Возвративъ же ся князь Володимер Андреевич, и ста на костех,* и виде множество избиеных христианъскаго воинства князей, и бояр, и воевод, и слуг, и пешего воиньства, яко и число превзыде, всюду реки кровавыа протекоша.
И нача князь Володимер искати брата своего великаго князя Дмитреа Ивановича, и не обрете его, и биашеся главою своею, и терзаше себя от многиа печали. И повеле трубити собранными трубами, и снидошася, елико осташа живии христианьстии вой, и вопрошаше их: «Кто где виде великого князя Дмитрея Ивановичи, брата моего?». И начата ему глаголати неции: «Мы видехом его язвена зело, еда в трупе мертвых будет?». Ин же рече: «Аз видех его крепко бьющася и бежаша, и паки видех его с четырма татарины бьющася и бежаша от них, и не вем, что сътворися ему». Глагола князь Стефан Новосилский:* «Аз видех его пеша с побоища едва идуща, язвен бо бысть вельми зело, и не могох помощи ему, понеже сам гоним бех треми татарины». Тогда князь Володимер Андреевичь, иже из двоюродных брат великому князю Дмитрен> Ивановичу, собрав всех и глаголаше имь с плачем и со многыми слезами сице: «Господие, и братиа, и сынове, и друзи! Поищите прилежно великого князя Дмитреа Ивановича. И аще кто жива обрящет его, не ложно, но истинну глаголю вам: аще кто будет славен, велик, честен, да наипаче прославится, и возвеличится, и чествуеться. Аще ли кто будет от простых, убог и в нищете последней, да будет пръвый и богатьством и честию, и славою възвеличится».
И разсыпашася вси всюду и начата искати. И овии наидоша Михаила Андреевича Бренка, наперстника великаго князя, убита, в приво-лоце, и в доспехе, и в шоломе великого князя, и всей утвари царской. Инии наидоша князя Феодора Семеновича Белозерьскаго, чающе его
великим князем, понеже приличен ему беаше. Два же некиа от простых воя уклонишася на десную страну к дубраве, единому имя Феодор Зов,* а другому имя Феодор Холопов,* беху же сии от простых суще, и наехаша великого князя бита велми, едва точию дышуща, под новосъсе-ченым древом, под ветми лежаше, аки мрътв. И спадше с коней своих и поклонишася ему. И един скоро возвратися ко князю Владимеру Андреевичу, поведаа ему великого князя жива. Он же в той час борзо на конь взыде и поиде с скоростию с сущими его воиньствы, и, пришед над него, рече ему: «О брате мой милый, великий княже Дмитрие Иванович! Древний еси Ярослав, новый еси Александр!* Но преже всех слава господу богу нашему Исусу Христу, и пречистей его матере, и великому чюдотворцу Петру, и преподобному игумену чюдотворцу Сергию, и святым страстотерпцом Христовым Борису и Глебу, и всем святым бо-жиим угодником, яко невидимою божиею помощию побежени быша из-маилтяне, и на нас милость божиа возсиа». Князь великий же Дмитрей Иванович едва рече: «Кто глагслеть сиа и что сии глаголи суть?». Глагола к нему князь Володимер Андреевич: «Аз есмь брат твой, князь Володимер Андреевич, глаголяй тебе таковаа». И едва възставиша его, и бысть доспех его весь избит и язвен зело, на телеси же его нигде же смертныа раны обретеся. А преже въсех стал на бой, на первом сступе, и в лице с татары много бился. И много ему глаголаша князи и воеводы его: «Господине княже, не ставися напреди битися, но ставися назади, или на криле, или инде где на опришнем месте». Он же отвещеваше им, глаголя: «Да како аз възъглаголю кому, что, подвизаемся, братиа, крепко на врагы, а сам стоя назади и лице свое юрыа? Не могу аз сие сотворити, еже таити и скрывати себя, но хощу, якоже словом, тако и делом преже всех сам начати и преже всех главу свою положити за имя Христово и пречистыа его матере, и за веру христьаньскую, и за все православное христианьство, да и прочии, видевше мое дръзновение, и тии такоже да сотворят со многым усердием». Да якоже рече, тако и сотвори, преже всех нача битися с татары, да одесную его и ошую его оступиша татарове, аки вода, и много по главе его, и по плещама его, и по утробе его бьюще и колюще, и секуще, но от всех сих господь бог милостию своею и молитвами пречистыа его матере, и великого чюдотворца Петра, и всех святых молитвами, соблюде его от смерти. Утруден же бысть и утомлен от великого буаниа татарьскаго толико, яко близ смерти. Беаше же сам крепок зело и мужествен, и телом велик и широк, и плечист, и чреват велми, и тяжек собою зело, брадою же и власы черн, взором же дивен зело.
И уразуме, яко ведаша ему радость велию, и окрепився, рече: «Сей день, иже сотвори господь, возрадуемся и возвеселимся в онь!».* И вса-диша его на конь, и вострубиша на костех с радостию велиею. И рече «му князь Володимер Андреевич: «Веси ли, колико бысть божиа милости и пречистыа его матере на нас, яко и где же и не доходиша наши вой, и тамо множество татарь избиено бысть невидимою божиею силою, а пречистыа его матере, и великого чюдотворца Петра, и всех святых».
Князь великий же, воздев руце на небо, рече: «Велий еси, господи, и чюдна дела твоя, и ни едино есть слово доволно к похвалению чюдее твоих!* О богомати пречистаа! Хто может похвалити тя достойно и великаа и неизреченнаа чюдеса твоя возпети? О блаженный Петре, заступ-ниче нашь крепкый! Что воздамы тебе, яже воздал еси нам!». И тако, отдохнув от труда своего и от поту своего, и от болезней своих утепшвся, и брата своего князя Володимера Андреевича, и прочии князи, и все воиньство възвесели сладкыми словесы и похвали их и възвеличи, яко тако брашяся за православную веру и за все христианьство.
И поиде з братом своим и со остаточными князи и воеводами, яко мало их суще осташася, и виде мертвых лежаще, аки копны, и смесишася христьяне с татары, кровь христьяньскаа слиася с татарьскою кровью, и бе видение страшно и ужасно зело. И возплака князь великий великиим плачем со слезами. И наеха место, идеже лежаху вкупе восмь князей белозерскых убиеных. Бе же сии мужествени и крепки зело, яко нарочитые и славнии удалци, и яко един единаго ради умре, и со множьством бояр их. Таже близ ту наеде великого воеводу своего Микулу Васили-евича, тысяцкаго, и 15 князей с ним, и многое множество бояр и воевод мертвых лежаще. Таже наеде наперстника своего, его же любляше паче всех, Михаила Андреевича Бренка, и близ его множество князей и бояр лежаще изьбьеных. Ту же и Семен Мелик лежаше убьен с Тимофеем Волуевичем. И преиде на другое место, и виде Сергиева черньца Пере-света и близ его нарочитаго багатыря татарьскаго, и, обратився, рече к сущим с ним: «Видите, братие, начялника, той бо победи подобна себе, от того было многим пити горкую чашу». И проплака о всех князь великий горким плачем с великими слезами, глаголя сице: «Слава богу, изволившему тако». Бысть же избьеных от Мамаа
