Сказания и повести о Куликовской битве

И собранным же людем всем, князь же великий став посреди плача и⁸⁴ радуйся, и рече: «Братия, князи рустии и бояре местиыя, вы бо сынове всеа Руския земли, вам подобает тако служити, а мне по достоянию хвалити вас. Внегда упасет мене бог, а буду на своем столе на московском княжение великом, тогда имам даровати вас. Ныне же сия управим: коиждо похороним ближнего своего, да не будут в снедь зверем теляса християнская».

Князь же великий стоя за Доном восмь дней, данели же разбраша християн с нечестивыми. Християне же схорониша колико успеша, а не-честивии повержении зверем на расхищение.

Поганому же царю Мамаю отселе бежащу и добежаша до моря, идеже град Кафа⁸⁵* создан бысть, и потаив⁸⁶ имя свое. И познан бысть некоим купцем, и ту убьен бысть у фряз,* испроверзе зле живот свой

Князь же великий Дмитрей Иванович з братом своим со князем Во-ладимером ж с литовскими князьми, и со остаазшими воеводами ста на костех. Грозно бо, брате, в то время смотрити: лежат трупие человеческое, аки сенные стоги, а Дон река кровью текла. Рече князь великий: «Сочетайтеся, братие, коликих князей нет, коликих воевод нет, коликих молодых людей нет». Говорит Михайла Александрович,* боярий московской: «Нет у нас сорок бояринов московских, 12 князей белоозерских, да 20 бояринов коломенских, да 40 бояринов серпуховских, да 30 панов литовских, да 90 бояринов новгородских, да 35 бояринов воладимерских, да 25 бояринов ростовских, да 40 бояринов муромских, да 50 бояринов суздальских, да 24 бояринов ростовских, да 20 бояринов дмитревских, да 60 бояринов можайских, да 30 бояринов звенигородцких, да 15 бояринов углетцких. И всех то князей нет от больших от князей, от бояр великих и местных, от воевод, нет у нас детей боярских и от молодых людей и от всех полцех 253 000.

И рече князь великий: «Братие, князи рустии, и бояря, и молодые люди, вам, братие, что богом суженное место межу Доном и Мечи на поле Куликове, на речке на Непрядве. А положили есте головы свои за землю Рускую и за веру християнскую. Простите мене и благословите грешнаго в сем веце и в будущем!». Сам же князь великий Дмитрей Иванович з братом своим со князем Владимером и с литовскими князьми и со всеми со оставшими силами поиде во свою землю Залескую* к славному граду Москве. И мнози вельможи приехаша служити к великому князю от Ольгерда Литовского и от Ольга Рязанского. И поведаша безумныя их советы. Князь великий повеле посадити рядом памяти ради в вечный. Аминь.

СКАЗАНИЕ О МАМАЕВОМ ПОБОИЩЕ

ОСНОВНАЯ РЕДАКЦИЯ, ПЕЧАТНЫЙ ВАРИАНТ

История или повесть о нашествии безбожнаго царя Мамая* с безчисленными его агаряны* на Российскую землю и о великой брани, и о грозном побоищи с великим князем Димитрием Ивановичем* Московским, и о брате его князь Володимере Андреевиче * Сказание рязанца Софрония* иерея.

В лето 6888 брань убо и победа сия бысть на Дону, како случися православным христианом брань имети со безбожными агаряны, и како возвыси бог род христианский, а поганых уничижи и посрами их суров-ство, яко иногда Гедеон мадиама* низложи и Моисеом фараона.* Тако и ныне подобает нам поведати величия божия, како сотвори господь волю боящихся его, и како пособствова господь православному великому князю Димитрию Ивановичу и брату его князю Владимиру Андреевичю.

Того же лета попущением божиим, а от научения диаволя воздвигся царь от восточныя страны именем Мамай, еллин сый верою и родом, идоложрец и иконоборец, злый христианский ненавистник и укоритель. Вниде в сердце его диавол подстрекатель, иже всегда пакости деет христианом, научи его разорити православную веру всего христианства, яко да не славится имя господне в людех тех. Господь же что хощет, то и творит.

Поиде же князь ордынский Мамай, а с ним все князи ордынъския со всеми своими силами татарскими на Русь к Москве на великаго князя Димитриа Ивановича. Еще ж к тому наняли рать: бесермены, армени, фряги, черкасы, ясы, буртасы,* буярасы.

И великий князь Олг Рязанский* поиде к Мамаю же на помощь и с литвою во единстве, и великий князь Ягайло Литовский* с своею силою: литвою, и жмоти, и ляхи, и немцы.

Той же безбожный царь Мамай начат завидети первому Батыю и второму безбожному Батыю,* ж нача испытати старых еллин, како Батый пленил Киев и Володимер,* п Ростов, и всю Русь словенскую, и како князя Юрья Димитриевича* и мнози православный князи изби, и монастыри оскверни, вселенскую пречистую церковь златоверхую разграби.* И бысть ослеплен очима, того же не разуме нечестивый, яко господеви годе, тако и бысть. Якоже бо иногда Иерусалим пленен бысть мерзским

Навоходоносором царем вавилонским* за их согрешение. Но не до конца прогневается господь, ниже во веки враждует.

Слышав же, безбожный царь Мамай нача диаволом подстрекаем быти, иже не престает ратуя на христианство, и нача глаголати ко своим алпаутом, князем и улином,* яко: «Не хощу аз тако творити, како Батый, а князи их изжену, а который град красный, хощу их видети тихо и безмятежно». И рука божия высока. По малех днех по глаголех его царь Мамай прелезе великую реку Волгу со всеми силами своими, и совокупи многи орды с собою, и глагола им яко: «Обогатеете руским златом». Поиде па Русь, сердитуя яко лев, пыхая, яко неутолимая ехидна. Доиде же до усть реки Воронежа * и распусти облаву¹ свою, заповеда улусом своим всем яко: «Да ци един вас пашет хлеба, будите на Рускую землю готовы на хлебы».

Слышав же князь Олг Рязанский, яко царь Мамай кочюет близ, а идет на Русь ратью, стоит на Воронеже, идет на великаго князя Димитрия Ивановича. Бысть же у Олга князя рязанскаго скудость ума в главе, и сатана ухищрение вложи в сердце его, здумав себе и нача посылати посол свои к Мамаю царю со многою честию и дарами, ярлык свой писа к нему сицевым образом: «Восточному и великому царю Мамаю твой посаженный присяжник Олг Резанский бъю челом. Слышах тя, господине, многочестна и грозна, и хощеши итти на Русь на своего посаже-ника и служебника* на князя Дмитрея Московскаго, огрозитися хощеши ему. Ныне же, господине, приити время есть, злата же и богатства на-полнися земля его. Вем такова, всесветлый ^1а царю, яко кроток есть человек Дмитрей. Егда же услышит издалече имя ярости твоея, то отбежит от тебе, царю, в далный оток, где есть место пусто и неключимо. Злато же и богатство в твоих руках будет. Мне же, раба твоего, царю, держава твоя пощади. Аз бо ти Русь велми устрашаю и князя Дмитрея. Еще же, царю, молю тя, яко обаче есми раби твои, но аз велику обиду приях от князя Дмитрея Московскаго, но и то одно, царю, егда о своей обиде именем твоим погрожу² ему, а он о том не радит. Еще же и град мой Коломну за себя взял.* Но о том, царю, о всем молю тя, да не презри моления моего».

Посла же и к Волгорду князю литовскому, другу своему, ярлык* написав, послал к нему посол свой, к велеречивому и к великому и к ве-леумному Волгорду князю литовскому, смысливши худым своим умОм, написа грамоту сице: «Великому князю Волгорду Литовскому Олг Рязанский пишу радоватися. Ведаю, яко издавна мыслил еси на московскаго князя Дмитрея изгонити его, а Москвою владети. Ныне же приспе время нам, яко великий царь Мамай идет на него, хощет пленити землю его. Ныне же приложимся и мы к нему, да тебе даст Москву и иныя грады присяжныя, а мне Коломну и которыя близ Мурома и Володимера. Ты же и аз пошлем послы своя к нему и дары, елико паки имам, и пиши к нам книги, елико сам веси, паче мене. Аз писах, но не послах, хощу со единаго³ с тобою. Жду твоего совета».

Прииде же посол и подаде грамоту Волгорду Литовскому от Олга.

Волгорд же прочет грамоту и рад быв, похвалив друга своего Олга великою похвалою, посла посол к царю и дары безчисленныя, грамоту писав к нему: «Великому и восточному царю Мамаю князь Волгорд Литовский пишу радоватися многу милость. Слышав, господине, хощеши улус свой казнити и московскаго князя Дмитрея. Да того ради молю тя, царю, яко обиду сотвори Олгу Рязанскому, а мне також пакости деет. Но молим тя оба, да приидет держава царствия твоего, да о том видим твое смотрение я нашу грубость