батарею из четырех орудий. В полосе взвода тоже взвод разместился, огневой, под командой этого лейтенанта, Ивана Полозова, ветерана Финской, отступающего со своими орудиями от Гродно. Кто-то из начальства учел, что в такое жаркое лето болотистые берега подсохли и немцы вполне могли найти проходы.
— Две пушки. Маловато вас будет, — озвучил свои мысли Ершов. — Видел я, как сорокопятки по немецким танкам стреляли. Бьют, бьют, а подбить не могут.
— Не волнуйся, лейтенант, танки мы остановим, — успокоил его Полозов, — наводчики у меня хорошие, опытные. Ты, главное, свое дело сделай, пехоту от танков отсеки, залечь заставь. Иначе нам точно не удержаться.
— Не учи ученого, — с иронией ответил Петр, ничуть не успокоенный заверениями артиллериста. — Чем-нибудь еще помочь?
— Да, — ничуть не смутился лейтенант-артиллерист, — пошли несколько бойцов с шанцевым инструментом. У меня сержант их у вон тех кустов ждет. Пусть помогут ездовым запасные позиции для орудий окопами оборудовать.
Ершов только кивнул и, скомандовав Васильеву, побежал по траншее. Отправив шестерых солдат вместе с Васильевым к кустам, лейтенант еще раз пробежался по траншее, инструктируя пулеметчиков и противотанкистов. Немцы, по-прежнему не стреляя, приблизились на полсотни метров. Танки задвигали башнями, как будто выцеливая окопы обороняющихся. И тут артиллеристы открыли огонь. Ершов, остановившись, посмотрел на работу артиллеристов. Как они стреляли! Первым летел осколочно-фугасный снаряд. Ложился прямо перед танком. Порванные гусеницы, выбитые передние катки. А потом — несколько точных попаданий бронебойными. В башню или под нее, в люк механика-водителя, в борта. Похоже, что, когда осколочный рвал гусеницу или нарушал ходовую каким-либо другим образом, танк резко разворачивало. Наводчик на это рассчитывал и стерег этот момент уже с бронебойным в стволе.
Не прошло и минуты, а три немецких танка горят. И хорошо горят! «Вот тебе и сорокапятки!» — успел подумать Петр, когда на окопы обрушился огонь уцелевших немецких танков. Снаряды проносились над головами обороняющихся и оглушительно рвались близи от зарослей кустарника, на месте, где посланные Ершовым бойцы начали рыть запасные окопы. «Понятно, немцы приняли их за линию обороны, а хорошо замаскированные окопы (все же опыт- великая вещь), не заметили» — приподнявшись после очередного залпа, оценил обстановку Петр. И в этот момент, когда сорокопятка успела выстрелить еще раз, заставив вспыхнуть один, неосторожно высунувшийся из-за прикрытия танков, БТР, когда ободренные поддержкой артиллерии бойцы плотным огнем уложили пехоту немцев, заставив нюхать землю, откуда-то со стороны противника что-то утробно и страшно взвывает. Уже привыкшие к тому, что любой непонятный звук означает неведомую опасность, обстрелянные в предыдущих боях бойцы не размышляя повалились на дно окопа. — Ложись! — скомандовал Ершов. Едва он успел упасть, больно ударившись губой о неожиданно подвернувшуюся ножку буссоли, как с неба обрушился пронзительный визг, напоминающий о минометном обстреле. Земля внезапно будто разверзлась от урагана взрывов и дергается, даже как бы стонет, дрожит, в тщетной попытке сопротивления ломающей ее страшной силе взрывов. Время тянется мучительно медленно, кажется, ч то все вокруг уже разлетелось вдребезги и только приятная холодная жесткость стальной трубки перед лицом не дает окончательно в это поверить.
«Что же это за гадость очередная фрицевская? Откуда? Как целая батарея сразу бьет» — мелькает в голове, тут же замирая испуганной мышкой мысль. Наверху воет, ревет, скулит, взрывается. Земля ходит ходуном и перемешивается с небом, все вокруг во власти этого урагана, оцепенело и застыло. И вдруг сбоку слышится крик:
— Немцы атакуют!
Огонь стихает и, пересиливая себя, Петр вскакивает…
До ночи взвод отбивает три атаки. Уцелевшее после обстрела орудие подбивает два танка, еще один вражеский останавливается после попадания выпущенной из противотанкового ружья пули.
Ночью к отошедшим в заросли остаткам взвода прибиваются еще несколько человек — все, что осталось от батальона. Обсудив положение, Ершов и Полозов решают пробираться лесами на восток, до своих.
Документ № 630 (*подлинный документ)
Протокол допроса арестованного Павлова Д.Г.
07.07.1941
Вопрос: Вам объявили причину вашего ареста?
Ответ: Я был арестован днем […]с.г. в Довске, где мне было объявлено, что арестован я по распоряжению ЦК. […].
Вопрос: В таком случае, приступайте к показаниям о вашей предательской деятельности.
Ответ: Я не предатель. Поражение войск, которыми я командовал, произошло по не зависящим от меня причинам.
Вопрос: У следствия имеются данные, говорящие за то, что ваши действия на протяжении ряда лет были изменническими, что особенно проявилось во время вашего командования Западным фронтом.
Ответ: Я не изменник, злого умысла в моих действиях, как командующего фронтом, не было. Я также не виновен в том, что противнику удалось глубоко вклиниться на нашу территорию.
Вопрос: Как же в таком случае это произошло?
Ответ: Я вначале изложу обстановку, при которой начались военные действия немецких войск против Красной Армии. […]
Вопрос: Через сколько минут вы доложили народному комиссару обороны сообщение Кузнецова о том, что противник открыл в районе расположения его армии артиллерийский и оружейно-пулеметный огонь?
Ответ: Доложил я сообщение Кузнецова наркому минут через 10–12.[…]
Вопрос: Какие меры вами были приняты, как командующим, для предотвращения прорыва фронта?
Ответ: На правом фланге мною было указано 3-ей армии — используя атаку 11-го мехкорпуса в направлении Сапоцкин, частям 85-ой дивизии этой же армии занять второй оборонительный рубеж западнее Гродно на Суховоло, фронтом на север. Потрепанные части 56-ой дивизии я приказал Кузнецову собрать, поставить на правый берег реки Неман и оборонять Гродно и направление на Лида. Почувствовав удар из Литвы, я приказал командиру 21-го стрелкового корпуса…[…].
Вопрос: Ваше решение вы передали в порядке приказа командиру 21-го стрелкового корпуса?
Ответ: Да, это же распоряжение было передано и командующему 3-ей армии, которому указывалось, что с момента получения настоящего приказа командир 21-го стрелкового корпуса входит в ее состав. […]
Вопрос: Вы приняли все меры, чтобы обеспечить армии радиостанциями?
Ответ: Да, все меры на этот счет мною были приняты. Когда в первый день боя Кузнецов позвонил мне и просил прислать радиостанцию, так как имевшиеся у него три были разбиты, я затребовал их из Москвы самолетом. Москва сначала не отвечала, а после повторных моих требований ответила, что выслала 18 радиостанций, но до дня моего ареста эти радиостанции получены не были. […].
Вопрос: Имели ли вы сообщение, что на границе появились самолеты противника?
Ответ: Такое сообщение я получил одновременно с началом бомбежки.
Читаю протоколы допросов Павлова. Не те, что лягут в папку, нет. Реальные. Засекреченные по уровню «Перед прочтением сжечь». Одно в этих бумагах порадовало, реакция следователя на заявление этого м…, что я тоже попаданец. Ну и сволочь какая оказалась в итоге. Из тех, кто за «европеизацию, толерантность и демократию». Шени деда, и даже девяностые этого маймуно виришвили ничему не научили. «Если бы немцы победили, то мы рано или поздно пришли бы к цивилизованному демократическому обществу». Похоже, он еще и некоторых писателей-фантастов, популярных в девяностые, начитался. С их Сибирскими Республиками, Россией в составе Тысячелетнего рейха, всякими Рудейриями и прочей очень далекой от реальности рениксой о дружбе русских и немецких нацистов.
