Массовые развлечения оказываются еще более коварными, поскольку вторгаются в нашу частную жизнь. Как телезрители мы абсолютно анонимны. Мы сидим в полумраке, глядя на изображение, и даже купив билет, мы не имеем никакой связи с исполнителем. Мы лишены возможности выразить свою реакцию, наградить исполнителя аплодисментами или отказать ему в этом. Мы — великая армия безвестных зрителей, которая не принимается в расчет иначе как в численном выражении. Единственной отдушиной для нашего эго становится отождествление с успешными индивидами, купающимися в лучах прожекторов.
Кроме стремления к успеху, массовое общество также прививает людям одержимость властью. Стремление к успеху развивается из потребности получить признание, достичь идентичности, даже если она носит публичный характер, и почувствовать свою значимость. Стремление к власти происходит из потребности преодолеть внутреннее чувство беспомощности и компенсировать внутреннее чувство отчаяния. Для человека существует два аспекта власти. Первый — богатство, второй — авторитет. Оба способны наделить их обладателя чувством власти, которое служит созданию псевдоиндивидуальности, сходной с той, что отличает успешного человека. Кажется, будто богатство и власть дают возможность самовыражения, которой лишены люди, ограниченные в средствах или люди невысокого положения.
Однако самовыражение предполагает наличие у человека «Я», которое можно выразить. Ни богатство, ни авторитет не могут создать «Я» там, где его нет. Я далеко не единственный психиатр, которому приходилось лечить богатых людей с серьезнейшими эмоциональными расстройствами, от которых страдали и они сами, и их семьи. Многие из них чувствуют себя виноватыми в связи с обладанием большим состоянием, которое часто оказывается, вопреки распространенному мнению, непосильной ношей. Власть может оказаться еще большей обузой, поскольку накладывает на ее обладателя обязательство сохранять вид и поддерживать положение, которые противоречат его чувствам и желаниям. Стоящий у власти человек убежден, что должен хранить верность системе, давшей ему эту власть, не обращая внимания на тот факт, что это может разрушить целостность его личности.
Деструктивное влияние стремления к успеху часто проявляется тогда, когда успех уже достигнут. Не так давно я лечил бизнесмена, который после нескольких лет усилий достиг успеха, о котором мечтал. Он обратился ко мне по поводу депрессии. Успех не принес ему ожидаемого удовольствия или чувства раскрепощения. Еще один пример — случай актрисы, приложившей максимум усилий для достижения признания. Когда успех наконец пришел к ней, у нее развилась депрессия. Подобные случаи настолько распространены, что я пришел к выводу: депрессия развивается, когда происходит крушение иллюзий. В упомянутых случаях иллюзией была вера в то, что успех принесет счастье или будет способствовать удовольствию.
Поскольку ценностями массового общества являются успех и власть, разделяющий эти ценности индивид становится массовым человеком и теряет свою подлинную индивидуальность. Он не представляет себя вне толпы, поскольку его основной интерес — возвыситься над ней. В то же время для него чрезвычайно важно быть принятым толпой. Он отказывается от индивидуализации, свойственной истинной личности в пользу конформизма. Происходит переориентация его поведения от удовольствия в сторону престижа, теперь он становится искателем статуса и покорителем вершин социальной лестницы. Что еще хуже, эти ценности проникают в его семейную жизнь. Они становятся критериями, с помощью которых он оценивает собственных детей, которые должны им соответствовать, становясь одновременно и угождающими, и выдающимися.
Нельзя возлагать вину за такое состояние дел на людей, управляющих системой. Телевизионный продюсер не может нести ответственность за превращение нас в массовых людей. Проблема не в плохом качестве телевизионных программ. Порочна сама система, с ее стремлением привлечь наибольшее число людей и готовностью потворствовать ради этого самым низким вкусам и эмоциям.
Мы вливаемся в массы, когда начинаем идентифицировать себя с системой, принимая ее ценности. При этом нам нелегко бывает отделить себя от системы, ибо она внедряется в каждый аспект нашей культуры. Мы должны покупать те или иные товары массового производства. Мы должны время от времени читать газеты, хотя лично я нахожу, что они мало способствуют моему здоровью и благополучию. И если уж мы не в силах отказаться от радио- или телеприемника, мы должны по крайней мере тщательнее подходить к своему выбору программ. Мы должны быть разборчивыми, если хотим избежать промывания мозгов всепроникающей пропагандой и рекламой, которые обрушиваются на нас в интересах системы. Мы сможем сделать это лишь в том случае, если защитим свою подлинную индивидуальность и не позволим соблазнить себя наградами, которыми система одаривает тех, кто достиг успеха.
Система предоставляет энергичному индивиду возможность стать одним из актеров драмы, а не оставаться частью невидимой и неслышимой аудитории. Кто-то должен вести шоу или по крайней мере создавать впечатление ведущего. Те, кто поднялся на вершину иерархии власти, считаются достигшими успеха. Иерархии существуют в любой сфере человеческой деятельности: в бизнесе, политике, искусстве и так далее. Кроме того, в каждом секторе той или иной сферы тоже есть своя иерархия. Любой вид организованной деятельности создает иерархию власти. Б любой иерархии, будь она крупной или мелкой, человек, находящийся на вершине и сосредоточивший в руках больше власти, считается успешным с точки зрения тех, кто находится ниже на этой лестнице.
И все же на самом деле шоу не ведет никто; никто не обладает реальной властью. Те, кто наверху, в той же степени являются частью системы, что и находящиеся в самом низу тотемного столба. Вышестоящих можно заменить с той же легкостью, как и любого из их подчиненных. Их нельзя отнести к творческим людям, чья работа несет в себе отпечаток их индивидуальности. Их функция, подобно функции массового человека, — продолжать шоу, поддерживать систему в рабочем состоянии, следить за работой машины. Конечно наверху это происходит иначе, но разница лишь в степени власти, а не удовольствия. Человек наверху может удовлетворять свое эго тем, что он выделяется из массы, но это оказывается возможным не в силу его индивидуальности. Он стоит на плечах людей, поддержка которых необходима для сохранения высокого положения. Он не отличается от остальных. Он массовый человек, освещенный на какое-то время лучом прожектора. Он полностью отдан борьбе за власть и разобщен как со своим телом, так и с его ориентацией на удовольствие.
Подлинная индивидуальность
В предыдущем разделе я очертил некоторые социологические факторы, участвующие в развитии массового человека. К счастью, ни одного человека нельзя считать в полной мере массовым. В каждом из нас сохраняется определенная доля индивидуальности, которую не удалось уничтожить системе. Каждый способен в той или иной мере испытывать удовольствие и следовательно — отделять личностно значимое от пропаганды в интересах системы. Без чувства удовольствия подобная дифференциация была бы невозможна.
Для нас непривычно думать об удовольствии как о фундаменте индивидуальности. В общественном сознании индивидуален лишь тот человек, который выделяется из толпы. Однако публика не знает человека, она знакома только с его имиджем. Многократно увеличенный средствами массовой информации, имидж выглядит выразительным и впечатляющим. Мы часто оказываемся шокированы, узнав, насколько реальный человек не похож на свой имидж. Знаменитый писатель оказывается стеснительным человеком, неспособным поддержать разговор. Любимая всеми актриса вне сцены проявляет замкнутость и черствость. Если мы не позволяем себе оказаться ослепленными имиджем, то скоро понимаем, что в личной жизни таких людей чего-то не хватает. Нередко их успех оказывается компенсацией отсутствия смысла в личной жизни. Как индивидуальности они не производят на нас особого впечатления.
Как практикующему психиатру, мне не раз приходилось лечить людей, которых можно было считать достигшими успеха. Необходимость в психотерапевтической помощи была вызвана утратой чувства индивидуальности и личностной идентичности. Однажды я консультировал известного художника, который дошел до того, что начал спрашивать себя: «Кто я?» По оценкам критиков, его работы отличались индивидуальностью и выразительностью. Он пользовался широкой известностью и всеобщим признанием,
