этого наслаждение. Он чувствовал себя в эти мгновенья сверхчеловеком!
Раны и увечья, которые он ей при этом наносил, не имели никакого значения, поскольку, как он скоро выяснил, по его желанию они в любой момент бесследно исчезали, и тело жертвы было снова готово к новым мучениям и новым истязаниям.
Боль. Только боль! Чистая, рафинированная. Без всяких досадных сопутствующих примесей в виде неизбежных уродств, ран, шрамов, поврежденных органов и сломанных костей. Ничего! Одна только чистая боль! Ничего, кроме боли!
Следы пыток исчезали, но не исчезала память о них. И Нина, и Алексей все прекрасно помнили. Во всех подробностях. Что было вчера, и что было час назад. Нина помнила свою боль, свой страх, свой ужас, все свои кошмарные ощущения. Помнила все в самых мельчайших деталях. Каждую минуту, секунду, каждый миг, проведенный в комнате сна.
Помнил все и Алексей. Ему нравилось перебирать, освежать в памяти, смаковать некоторые наиболее яркие с его точки зрения моменты своих утех, и он постоянно и с удовольствием вспоминал о них, как обычные люди вспоминают подчас наиболее запомнившиеся и понравившиеся им сцены и эпизоды любимых фильмов.
Только здесь было не кино. В комнате сна все было настоящим, подлинным. Кровь настоящая, плоть настоящая и боль настоящая. И наслаждение настоящее. И чем сильнее была боль одного, тем острее наслаждение другого. В этом театре двух актеров фальши не было. Каждый играл свою роль, и игра была всерьез. Как в жизни. И выйти из нее было нельзя. Невозможно. Тоже как в жизни.
Последние дни Алексей сидел в своем сне практически безвылазно. Собственно реальная жизнь его теперь вообще почти не интересовала. Была б его воля, он бы так и жил в комнате сна постоянно. К сожалению, возвращаться в реальный мир ему время от времени все же приходилось. Есть-пить надо было, по телефону иногда звонили. В общем, реальность о себе все-таки периодически напоминала. Никуда, увы! от нее не денешься.
Иногда, кстати сказать, происходило это в самые что ни на есть неподходящие моменты! Только, блин войдешь во вкус!.. Только разохотишься!.. Вот, например, как сегодня. Только-только Алексей почувствовал наконец-то, как он сейчас…
Как в этот момент вдруг зазвонил телефон. Вырванный внезапно из своего сна, Алексей ошалелым, ничего еще не понимающим взглядом, посмотрел вокруг, потом похлопал около кровати рукой и только с третьей попытки нащупал наконец трубку. В ушах его еще божественной музыкой звучали стоны и крики истязаемой Нинки.
— Да!
— Привет, это я, — услышал он в трубке голос Васьки и даже слегка удивился.
Ну, надо же! Как привет с того света! Он уже и думать забыл о его существовании. Ему казалось, что прошла целая вечность, что сам он теперь живет на другой планете или даже в другом мире, а все эти васьки-петьки-сашки-машки-жены-работы — все они навсегда остались где-то там,.. в прошлом,.. на Земле,.. в той, другой, старой жизни.
Оказывается, что нет! Ничуть не бывало! Оказывается, что все они по-прежнему тут, рядом, по соседству. Все так же прозябают, копошатся и живут-поживают своей серой, обычной, заурядной, никчемной, мышиной жизнью.
Уму непостижимо! Невероятно! Он превратился за это время в бога, в сверхчеловека, в Повелителя Сна! Для него одна вселенная погасла, и зажглась другая. Он стал совсем другим. Побывал в аду и в раю. Узнал за эти дни о человеке, о душе его, о том, чего он на самом деле стоит, столько, сколько не узнал бы и за целую жизнь! Да чего там жизнь! За целых сто жизней!! За миллион!
Он вспомнил Нинку в комнате сна, как она ползает у него в ногах, пресмыкается, как выполняет по щелчку его команды, как совокупляется у него на глазах с толпой его помощников, со всеми — вместе и порознь. Добровольно, сама, лишь бы чуточку развлечь, отвлечь, слегка позабавить его! Как…
— Алло! Ты меня слышишь? — снова назойливо напомнила о себе реальность в лице Васьки.
— Да-да. Привет! А ты что, приехал уже? У меня тут чего-то с телефоном, — поспешно очнулся Алексей.
— Вчера еще. Я тебе звонил, никто не отвечал.
— Да я тут телефон отключал, а то мне с работы должны были позвонить.
— А-а,.. понятно. Чего ты меня искал-то?
— Да-а!.. Было тут одно небольшое дельце… Наклевывалось… В общем, это уже теперь не срочно. При встрече расскажу. У тебя-то какие новости? Все нормально?
— Да не совсем… У Нинки тут проблемы…
— Какие проблемы? — замирая, спросил Алексей. (Что он знает!?)
— Выкидыш у нее был.
— Выкидыш? — совершенно искренно удивился Алексей. (Хм?.. А чего ж я не знал? Интере-есно… о-о- очень интересно… Так-так!.. Так значит, моя дорогая Ниночка, у вас от меня есть тайны? Ну-ну! Побесе- едуем сегодня, побеседуем… о-очень интересно…) — Так она беременна была? — на всякий случай уточнил он.
— Ну да. 16-я неделя, — голос у Васьки был совершенно замогильный. — Мы так хотели ребенка!
— Да-а… Понятно. Слушай, ну, я тебе сочувствую… Чего тут еще скажешь… Ну, вы не переживайте уж так… Родите еще… Чего врачи-то говорят?
— Врачи… Она и у врача-то не была!
— Не была? Почему?
— Почему… У нее со сном какие-то проблемы непонятные. (У Алексея екнуло сердце. Вот оно!) Она спит все время. Слушай, не хочу я обо всем этом по телефону разговаривать! Ты зайти ко мне сейчас не можешь?
Алексей вдруг насторожился и забеспокоился.
Чего это он меня зовет? А вдруг он все знает? Да нет, бред. Не может быть. А если даже и знает. Ну и что? Мало ли, чего ей снится? Я-то здесь при чем? Мне, извини, ничего такого не снится!
Но все это были лишь пустые слова. Алексей почувствовал, что его охватывает самый настоящий страх.
А вдруг знает!!?.. Ну и что? А вдруг!?.. Да ничего он не знает! Чего я сам себя пугаю и накручиваю!.. Ну, а вдруг!!?..
— Да я, честно говоря, спать уже собирался,.. — промямлил он и ужаснулся. Чего я несу?! Сколько сейчас времени-то? — Голова чего-то целый день болит… — сразу же поправился он. — А чего ты хотел?
— Да нет, просто посидеть, поговорить… Пивка попить. А то настроение такое, что…
— Да ладно, зайду, конечно, — внезапно решился Алексей.
Вроде, мирно разговаривает… Разведаю все, заодно. На Ниночку кстати уж полюбуюсь. Девочку мою ненаглядную. Пообщаемся. В культурной обстановочке. А то, я уж и забыл, как она одетая-то выглядит. Я же ее последнее время только в позе номер раз в основном вижу. Причем в массовых сценах, как правило. Большей частью.
Мысль, что он придет сейчас к Ваське, увидит там Нину, будет с ней предупредительно, предельно вежливо и корректно разговаривать: ах! здравствуйте-пожалуйста! извините! — поддерживать, блядь, светскую беседу; как она будет скромненько так сидеть перед ним на стульчике, целомудренно сжав свои коленочки — ах! милая!.. — и как буквально через несколько минут — ну, полчаса-час от силы! — он воссоздаст во сне такую же точно комнату, во всех подробностях; вместе со стульчиком и скромно сидящей на нем Ниночкой, и сначала трахнет ее сам, прямо не раздевая, в одежде, на этом самом стульчике, раздвинув коленочки, задрав платьице и сдвинув чуть трусики; а потом, возможно, прикажет трахнуть и двум-трем своим подручным, тоже не раздевая, аккуратненько! прямо в одежде, так пикантнее!.. а она пусть и стыдливость еще сначала при этом поизображает, поломается-пожеманится, глазками поморгает смущенно: «Ах, как мне стыдно!.. Какие же вы!..»… а потом вдруг и сама попросит: «Хо-очу, чтобы вы меня теперь сразу вд-ва-аем!.. втр-р-роем!!.. как ш-шлюху!!!.. так же, в одежде!.. не раздевая!!.. х-ха-а-ачу!!!..»… да… ну, в общем, посмотрим,.. по настроению!.. — эта мысль взбудоражила и захватила Алексея
