разума? Она юная пылкая, почему и непременно требует управления ею. Два года постоянно питает желание к обители, при всех неудобствах. Родитель хотя и не отвергал ее желания, но чтобы по смерти его пошла; а между тем костюм и занятия светские должна невольно иметь. А П-кие, родные ее, и слышать не хотят о ее намерении; в письмах стараются отвлекать от сего и представляют в лучших видах мирскую жизнь. Почему она и опасается, когда умрет отец ее, приедут П-кие и увезут с собою и невольно; а оттуда трудно возвратиться; и нынче зимою, бывши здесь, брат ее и зять немного не увезли с собою в П-е, во время их здесь пребывания; я вошел в ее положение, говорил отцу и матери, чтобы уволили; по многом отречении и предложении разных препятствий, наконец изъявили согласие отпустить, но не ближе лета, и, кажется, к самому тому времени, как вам надобно будет от нас ехать домой.
Мир и спокойствие да водворятся в жилище вашем; аще и случаются на духовной брани приражения, но да поможет Господь низлагать оные противоборством и смирением, и тако, по малу очищая путь Израилю от многих язык, достигнем и земли обетования. Многогрешный И. М.
Хотя тесна у вас келлия, но пусть пространно будет сердце; оно может совместить многое и понести немощи других, покрыть любовью и смирением. Как оно пространно! что и
Есть и пространно живущие, но мира и спокойствия не обретающие. Это не наше дело разбирать; пусть всякий сам себя смотрит; и мы также о сем попечемся и смотрим в себе: нет ли ветхого человека? есть ли любовь и смирение? любим ли врагов, яко друзей? укоризну, якоже похвалу? скудость, якоже изобилие? Когда сего нет, то и паче должно смиряться и считать себя хуже всех. Любомудрствую для тебя, а сам чужд сего делания. Горе мне грешному!
Читать что, когда и сколько, сама назначь Х-е; а то ведь писано:
Пробор, сделанный тобою В-е, не мешает: 'Укор крепку, а похвала разслабленну к добрым делам душу соделывает', — пишет св. Илия Экдик (Доброт. ч.4). Дай Бог видеть всем нам свою худость.
В.! Приими обличение с благодарением, оно воспользует тебя больше, нежели похвала, и научит терпению и смирению. Бог тебя да наставит и укрепит!
Вчерашний день я к вам послал просфору и цветочков благоуханных, чтоб оные послужили для вас эмблемою красоты добродетелей и благоуханием смирения!
В часы посещения тебя душевною скорбию ты малодушествуешь. — О сем сердечно сожалею! Неужели не волен Господь искусить любовь и веру нашу к Нему отнятием утешений и посланием тяготы и мрака, чтобы мы и в сем состоянии пребыли тверды в вере и надежде к Нему; по мере терпения и смирения нашего множится и любовь к Нему. Скажи себе:
Как же быть без прилога и изменения в устроении нашем? и как ты научишься духовной брани, не испытав оной на практике, а только от чтения уразумев? Прочти же ты у Каллиста и Игнатия 43-ю главу, у св. Исаака 78-ю и 79-ю к концу и в моем патерике, писанном во второй книге, в конце Фомы Кемпийского, те стишки, на которых поставлены крестики; — и Господь силен даровать тебе утешение.
О X. нельзя теперь еще ничего заключить из случившихся с нею перемен: может быть опаснее бы было, когда бы не выдерживала браней в начале, коих нельзя избежать, — или в средине, или в конце. С-а прежде не имела сей брани, но теперь выдерживает. Дай Бог, чтобы, по возвращении ее к вам, был у них у всех между собою мир и согласие.
Прошу тебя и сестер помолиться за меня Господу и Матери Божией: да избавит меня от сего налагаемого на меня ига настоятельства; а чтобы мне более смириться, как и вас о сем учу. Горе мне! возвышают и тут, и там, а я на деле ничто. Спасайся о Господе! Усердно сего тебе желаю,
2-го числа получил я ваше письмо и сердечно порадовался, и благодарил Бога, что у вас в келлии мир водворяется. Да поможет Господь и всегда оный сохранять, и тогда, когда и С. возвратится. Конечно нельзя, чтобы ненавидяй добра враг не старался нарушать оного, возмущая страсти: но где любовь и смирение, там ничтоже успеет.
Нельзя же без искуса научиться духовному художеству, а оные борьбою познаваем; и смиряют-то нас наши же страсти, когда мы рабски им служим. Самоукорение, отвержение своей воли и разума и иметь себя под всеми, — доставляет прочный покой.
Поздравляю всех вас, и особо тебя, X., с облечением в ризу спасения и присовокуплением к лику сестер. Да поможет Господь тебе одеться внутренне в брачную одежду светлую, чтобы внити в небесный чертог Жениха Христа!
Читал письмо твоей N.N., как она выговаривает маменьке: 'Зачем тебя так скоро отпустила в монастырь, ты молода, еще не видела света, и надобно бы тебя в оном испытать, и искусить, и тогда-то бы отпустить!'. Вот какое готовилось тебе от нее благословение! Сильная вражия артиллерия со множеством стрел прелестей мира предстояли тебе: уговоры, ласки, угрозы, наставления священника, очернение нашего звания, удовольствия мира — все это готовилось напасть на твою, не совсем твердую и крепкую, батарею; твое малодушие могло бы поколебаться, — и герои нынешнего времени восторжествовали бы. Но на долго ли это продлилось бы? Упреки и мучительство совести отравляли бы твои мнимые удовольствия, а худые последствия, которых они ни мало не предвидели, могли бы всю жизнь твою соделать горькою и несчастною; но Божиим милосердием ты яко птица избавилась от сетей скорым решением твоим, — и это так неожиданно, что и думать было нельзя, чтобы родители согласились на твой отпуск так скоро; но Господь и им возвестил, хотя с болезнию сердца, отпустить тебя, дав и средства к тому. Благодари же немолчно Господа за таковую Его к тебе милость, и когда придет скука или подобная прежней брань, воспоминай все сие и благодари Бога, сподобившего тебя уклониться от мира в обитель. Маменька несколько смущается, что на нее падает укор, что когда бы была родная мать, то не отпустила бы. Я ее утешаю быть спокойною правостию совести в сем деле.
Проходя подвиг духовной жизни, нельзя не иметь таких случаев, через которые невольно
