желали вы обе. Чудные дела Божии! и противными действиями устрояют полезное для нас; когда бы не было болезни, то не скоро бы маменька ваша согласилась тебя уволить. Ты же благодушно переноси болезнь и укрепляй себя чтением жития Пимена многоболезненного. Доколе этого довольно, а дальше рукоповедет тебя Господь истинным путем Своим. Да будет на вас мир и благословение Божие, — а я остаюсь ваш недостойный богомолец
Достопочтеннейшая о Господе мать К.! Ни мало не удивляюсь, что ты имеешь скорби: это настоящий путь нашей жизни, и скорбями научаемся терпению и смирению, и все оные посылаются промыслом Божиим. Он же нас и укрепляет, и научает, как поступать в нашествии оных: то и должно всегда к Нему прибегать, прося помощи и вразумления, да не погрешим против воли Его, отревая скорби.
Во втором письме описываешь о ходящей к тебе сестре на откровение, что ее снедает ревность и подозрение. В таком устроении не только нет пользы от откровения, но даже великий вред; вместо того, чтобы получить врачевание от страстей, она более в оные увлекается; через откровение помыслов должна получать успокоение, а она его лишается. Какое ж это откровение? Пусть испытает писания отеческие, как должно открываться, — с верою и искренностью, и с большим смирением, и принимать наставления, как от Бога внушаемые. А чтобы требовать взаимной уверенности или сомневаться в нескромности об ее помыслах, этого нигде нет, и это сеть вражья, еще более запутывающая ее. Когда хочет ходить и открывать свои немощи с верою, без всякого сомнения, то получать будет пользу; а ежели с таким колебанием, как ты пишешь, то это уже не Божие дело, а вражеское, и надобно стараться оное прекратить, ища своей пользы душевной. Какое право имеет она на твое откровение? Ты, уверяя ее в твоем откровении к ней, больше ее расстроила, а надобно именно сказать, чтобы не смела сего требовать. Да сохранит вас Господь от таковых и подобных сетей и козней вражьих, а сподобит обрести истинный отеческий путь, коим они прошли и достигли Царствия Небесного, — и вам буди оное получить благодатью Божией.
Очень рад, что получила решение на свое недоумение касательно той сестры, о которой ты писала. Искренне сожалею о страдании М.У., подкрепи ее, Господи, смиренно о сем молю и ей советую призывать в помощь Господа и помнить, что
Достопочтенные о Господе мать К. и М.У.!
От 24 июля и от 13 августа письма ваши я получил. К сожалению не вижу отрадного облегчения болезни М.У.; предпринимаемые средства не воспользовали, но более расстроили здоровье. Кто знает будущее? А Господь попускает так быть; может быть, это и послужит на спасение. Верно бы не могла так вольных трудов понести, а иногда бы и уклонилась на какую сторону; ведь страсти многоразличны; теперь же невольный труд и нехотя переносим, хотя и с пренемоганием, но несем. Слава премудрому о нас Божию промыслу! Когда дают совет еще полечиться, то не надобно оным пренебрегать, — только просить Бога послать такого лекаря искусного, — вразумить его, и дать силу принимаемым лекарствам; также и того надобно послушать, когда маменька зовет, и игумения соглашается отпустить к ней. Когда поздоровеешь, можно опять приехать.
Ты же, К., о подозрениях на тебя ложно возносимых не скорби, а думай о том, что не подала ли к сему повода веселым и свободным обхождением в разговорах? Не всяк судит по сердечным чувствам, а более по наружности.
Достопочтенная о Господе мать К.! Ни мало не удивляюсь, что ты по должности только несешь одно имя; это почти и вообще есть так; и для тебя нет от сего душевного вреда, а еще, может быть, и польза: не пристрастишься к честолюбию и научишься через скорби терпению; только надобно наблюдать, дабы не было ответственности за какие-нибудь дела, под именем твоим сделанные. И это когда предвидишь, можешь стараться предотвратить каким-нибудь способом, а более вручать себя в промысл и покров Божий, ибо без него никто и ничего не может тебе сотворить.
Чувствуемые тобою утешения надобно различать: истинные ли они или ложные? И оные не могут повредить, когда не будешь обольщаться ими, а считать себя недостойною утешения. Смирение сохранит тебя от прелести; а хотя бы оные были и благодатные, но ежели увлекаешься в высокоумие, считаешь себя приобретшею богатство сие и уже обнадеживаешься во спасение, то паки лишишься оных, так как уже и было с тобою. Бог посещает рабов Своих иногда и за терпение скорбей утешением, и тогда более, когда они не ропщут, а считают себя достойными скорбей, по смиренному их залогу. Вообще в духовной жизни, в делании нашем: страх и надежда; нашествия и утешение, и прочее. Господь да вразумит тебя и сохранит от всех сетей и козней сопротивного.
Достопочтенные о Господе мать К. и М.У.!
Блаженны вы, обретшие краткий и легкий путь ко спасению верою в молитву, приложенную вами при письме; я удивляюсь такому вашему малодушию и вере таким бредням. Кажется, это близ того, что верить сну Пресвятой Богородицы и 12 пятницам, также письму Иисусову, найденному семилетним отроком.
Назад тому года два или три, подобно сему было рассеяно, что в Риме папа во время литургии слышал таковый же глас: поражу мир бедствиями в 1841 и 1842-м году! На два сии года было назначение и сочинена была подобная молитва, с таким же условием, как вы пишете, и чтобы передавать ее 9-ти человекам, а за неисполнение обещалось наказание. Многие, подобные вам, принялись было за сию проповедь, но после оказалась явная ложь, и похоже, что это умысл папистов; а теперь то же самое изменили на слышанный во Иерусалиме глас — тот же самый. Посудите, может ли одна эта молитва спасти от бед, без дел благих? И как это осмелиться приписать эту молитву преосвященному Антонию Воронежскому? Оставя то, что он не может выдать ее без позволения св. Синода, — оная имеет тонкую армянскую ересь: у них читается трисвятое так: св. Боже, св. крепкий, св. бессмертный, распныйся за ны, помилуй нас. И в сей молитве после трисвятого читается: 'Помилуй нас и весь мир Твой от всякия погибели, кровью Твоею, дабы смылись грехи наши'. Будто бы вся Святая Троица за нас распиналась и пролила кровь? У нас недавно был послушник, нынешним летом возвратившийся из Иерусалима, а о сем
