каком-нибудь фермерском городке в Небраске, с населением в 150 человек, но не в Лос-Анджелесе.
— То обстоятельство, что я съеживаюсь и смотрю в сторону, поймав на себе их взгляд, вероятно, снижает мои шансы. Но дело в том, что я просто не испытываю в данный момент потребности разговаривать с мужчинами.
— О'кей, это прозвучит, в самом деле, глупо, — сказала Гилда, — но я пьяна, так что прости меня. Знаешь, когда после 11 сентября ты не летала в отпуск и все такое, то говорили, что ты позволила террористам выиграть. Так вот, если ты снова не начнешь с кем-нибудь встречаться, то ты позволишь Джеку выиграть.
Зейди задумалась. Это была, конечно, аналогия, навеянная алкоголем, а такие обычно бывают самыми глубокими, но не относящимися к данному случаю.
— Дело не в том, чтобы позволить Джеку выиграть, а в том, чтобы быть уверенной в том, что я снова не проиграю.
Гилда вздохнула:
— О'кей, поняла. Правда. Но неужели нет никого? Никакого увлечения в спортзале? Может быть, ты кого-то видела в гастрономе? О ком-то ведь ты должна была думать за эти семь месяцев?
Конечно, этот кто-то был. Но как могла Зейди рассказать этой милой и нормальной женщине, что хотела оттрахать восемнадцатилетнего парня?
Появилась Джейн с подносом, на котором стояли маленькие рюмочки с текилой.
— Пейте.
Зейди и Гилда взяли свои рюмки и осушили их, а Джейн двинулась к Элоиз и ее деревенщине. Из толпы говорящих вырывался общий возглас: «Давай, давай!» — отчего весь бар вибрировал. Зейди начинала чувствовать приятную грань опьянения.
— Ну, хорошо, есть один парень. Но он не считается, потому что этого никогда не произойдет и это только фантазия.
— Кто он?
— Один из моих учеников.
Гилда вскрикнула от восторга и схватила еще две рюмочки с подноса Джейн, когда та снова проходила мимо.
— А я думала, это Джейн развратная.
— Ему восемнадцать, так что все легально. Я не педофила.
— Я не собираюсь осуждать тебя. — Она протянула Зейди рюмочку, и они обе выпили до дна.
— Помнишь «Гэп» и как Элоиз и Костлявая пускали слюни по дороге в «Скай бар»? — спросила Зейди. — Это он.
— О, дорогуша, тут я с тобой согласна. — Они чокнулись своими пустыми рюмками. — Он невероятно хорош. И ты каждый день его видишь?
— У меня на ночном столике лежит каталог «Аберкомби». Это характеризует меня как плохого человека?
— Нет, это характеризует тебя как нормальную, здоровую женщину, способную возбуждаться. Женщина, которая, увидев этого мальчика, не захочет переспать с ним, или мертвая, или лесбиянка.
— Сегодня вечером играет его группа. Он приглашал меня. Вообще-то он всех нас приглашал, — сказала Зейди.
— Где?
— Где-то на Стрип. Кажется, в «Рокси». — Она видела название группы на растяжке, когда они проезжали там раньше.
— Мы должны поехать туда! — Гилда почти подпрыгивала.
— Правда? Ты не считаешь, что это ужасная, ужасная идея?
Зейди даже представить себе не могла, что она станет делать, когда увидит Тревора на сцене. Она, конечно же, не будет танцевать. Вероятно, она могла бы постоять в первом ряду, с девчонками- поклонницами. А может быть, ей удастся спрятаться в задних рядах и позволить глазам наслаждаться его красотой, но при этом сохранить анонимность.
— Ну, мы же не можем и дальше болтаться здесь и смотреть, как Элоиз пристает к уродам. А Хелен… О, черт!
Они взглянули вверх и обнаружили, что Хелен катается на быке вместе с очень агрессивным студентом колледжа. Ганс лежал на полу, на него уже многократно проливали пиво, он слегка сдулся от всех этих грязных танцев. Однако Хелен совершенно явно терлась о своего Пи-Каппа-Фи [13], с которым сидела верхом на быке, а он явно наслаждался ее вниманием. Они не целовались, но он уже до середины расстегнул ее блузку.
Зейди поискала глазами, кто находится ближе всех к Хелен.
— Джейн! — Она указала на Хелен.
Джейн обернулась, оторвавшись от красивого парня, которого Хелен укусила за задницу, чтобы посмотреть, как та катается на быке. Потом она снова посмотрела на Зейди и выкрикнула:
— Я этим займусь!
Джейн подошла к быку и стащила с него Пи-Каппа, в результате чего тот упал на Ганса и еще больше сдул его. Потом Джейн осторожно столкнула Хелен и повела ее в направлении бара, и как раз в этот момент к ним присоединились Зейди и Гилда.
— Что? Я просто каталась на быке.
— Где, черт возьми, была Бетси, когда все это происходило? — спросила Зейди. Гилда показала на нее: та сидела на стуле у стены, скрестив руки и ноги, сердито глядя на всех. Когда она увидела, как Зейди машет ей рукой, то встала и потопала к ним.
— Ну, я рада, что кто-то, кроме меня, наконец, обратил внимание на невесту. Я пыталась удержать ее от участия в публичном секс-шоу, но она пинала меня ногами.
— Я не пинала тебя ногами.
— Нет, пинала, еще как.
Подошли Марси и Ким.
— Мы уходим?
— Надеюсь, да, — сказала Бетси.
Дениз вышла из уборной.
— Что происходит?
— Твоя сестра сошла с ума и пыталась заняться сексом с посторонними мужчинами. Это на сегодня не было запланировано, — объяснила Бетси.
— Бетси, если бы я пыталась заняться сексом с кем-нибудь, думаю, я выполнила бы свою задачу, — отозвалась Хелен со всем высокомерием, какое только может проявлять человек, настолько пьяный, как она.
Явились Надутая и Костлявая.
— Что случилось?
— Ничего не случилось, — ответила Хелен.
— Хорошо, потому что тот парень только что спросил, можно ли пригласить меня сходить по магазинам. Люблю персидских мужчин! — сказала Костлявая.
— Ну, так оставь ему свой телефон, потому что мы уходим, — ответила Гилда.
— Куда мы идем? — спросила Элоиз, рассеянно подбирающаяся к ним. Она оставила Бакенбарды сохнуть по ней в баре.
Гилда улыбнулась Зейди:
— В «Рокси».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Они снова сели в лимузин, и начались жалобы.
