– А тебя там не подновили? Мозги не вправили?
Эл нахмурилась. Он был крепок на слово и уж если задавал вопросы то всерьез.
– Ты о чем?
– Кто ты теперь есть? – нервно спросил он.
– Тоже что обычно. Капитан Космофлота, если тебя это интересует.
Эл сказала довольно жестко. Эл глаза не опустила, значит, не врет. Верден снова заговорил уже мягче:
– Ты хоть думала куда влезла? Ведь все знаки сдернут.
– За что? – Эл опять нахмурилась.
– Будто не знаешь?
– Знаю, что не за что.
– Вот, упрямая!
– Верден, расскажи, просвети глупую.
– Ладно-ладно. Пойдем, я тебе покажу что-то.
Эл снова улыбнулась. Верден казался чудаковатым, сейчас он был похож на придворного шута – весь изогнулся и наклонил голову так, будто шея у него была без костей.
– Только без глупых шуток, – сказала она.
– Идем.
Эл двинулась за ним следом. Соседние площадки не были разделены стеной, они шли друг за другом террасами. Они стояли на самом верху сектора, впереди были видны пять площадок в ряд. Эл оцепенела. Две нижние террасы были заняты ее 'старыми знакомыми'. Это были два судна, которые обстреляли ее, вернее они были в точности такими же.
– Я пошел посмотреть, – стал объяснять Верден, – присмотрелся, они как новенькие, а на борту у одного полоса горелая, как от луча…
– Мне тоже надо посмотреть. Пошли.
– Там у них охрана. Своя. Скоро улетят.
– Когда?
– Почем я знаю. Иди к наблюдателям. Но чувствую, они ждут чего-то. Ты ж разведчик, поди, узнай.
– Сначала я к командиру сектора … пойду.
Она свесилась за ограждение и внимательно смотрела на пришельцев. Они ли это?
– Они на ремонте?
– Вроде того. От помощи отказались. Агрессивные. Говорят, среди них на нас есть похожие. Я ведь оттуда никого не видел, хоть здесь всю жизнь.
А ведь верно было то, что Верден прожил на Плутоне-6 пятьдесят лет, ни разу его не покидал. Он ровесник этой базы. Шутили, что он боится летать. Эл подумала, что ему, наверное, очень уютно и спокойно в своем добровольно ограниченном мире, где есть корабли, работа, знакомые люди. Для Эл он был будто в скорлупе, за которую вряд ли когда-то выберется. Разве сама судьба разобьет ее, нарушив его устоявшуюся программу жизни. Эл вдруг стало жаль его. Про себя она называла таких людей как Верден 'спящими'. Они жили и умирали в узких рамках своего сознания, руководствуясь лишь одним, однажды выбранным способом жизни и сменить его, означало только крушение, разрушение всего. Эл не бралась менять их жизнь, потому что жалела, но ей всегда подсознательно хотелось быть причиной перемен.
– Я пошла, – сказала она, обернувшись к Вердену.
Тот только кивнул. Эл быстро вернулась к уже опустевшему зданию командования сектором, был конец рабочего времени, коридоры были пустыми, в холле никого. Эл знала, что Леон еще там. Она только дала себе отдышаться перед его дверью и нажала 'вызов'. Дверь открылась.
– Можно? – спросила Эл.
– Я звал тебя завтра, – ответил хмурый Леон.
– Это важно.
– Что еще?
– На тринадцатой и четырнадцатой площадках стоят два судна, одинаковые. Именно такие обстреляли меня. Такие же.
– Эл, прошло меньше часа, а я вижу тебя уже второй раз. Не слишком ли много за один день?
– Это важно.
– Для тебя важно внятно объяснить свои действия. Завтра.
– Но…
– Я сказал, завтра.
– Я не уйду, пока вы меня не выслушаете.
Леон опешил. Подобного себе никто из его подчинённых не позволял. Он знал, что с Эл особый случай. Он искренне хотел ей помочь и понимал, что делала она все это по своей молодой запальчивости и от недостатка жизненного опыта, от самонадеянности, которой многие страдают в ее возрасте. Теперь Эл перешла черту, за которой терпение Леона могло кончиться.
Вот уже несколько дней наблюдатели и инспектора не оставляли его в покое, только потому, что версия о дезертирстве Эл была принята как действительность и девушке угрожала серьезная опасность – инавсегда распрощаться с полетами. Временами Леон действительно думал, что лучше было бы ей остаться там. Отношения с Галактисом не стали бы не лучше, не хуже от измены Эл, но он мог бы отвести грозу. Сегодня Эл вернулась. Это он заставил наблюдателей держать её на орбите несколько часов. Он отложил ее рапорт на завтра. Как ей было объяснить, что она рискует всем? Леон понимал, что испугать ее не возможно. Упрямее ее – подчиненного не было. Сейчас у него почти кончилось терпение, и он понимал, что его ответственность несоизмеримо выше значимости Эл. Поэтому он сказал:
– Неофициальной беседы быть не может. Только рапорт.
Эл смотрела на Лиона, на своего прямого командира, и подумала, что помощи она то него не получит. Останется отбиваться самой. Если не верил Леон, значит, и другие не верили. Ей стало обидно, правда была на ее стороне, а оправдываться было противно ее натуре.
– Когда я выполняла спасательный рейс, – начала Эл, впившись взглядом в Леона, – и подобрала спасательную капсулу, как я уже говорила, меня обстреляли три неизвестных судна малого размера. Одно из них я сбила, другие скрылись. А теперь я вижу два подобных судна у нас на пирсе. Поэтому я думаю, будет очень важно узнать, откуда они и зачем они здесь.
– Где гарантии, что это те самые?
– Я никого еще не обвиняю, но может быть…
– Тебя это не касается.
– Как это может меня не касаться, меня чуть не уничтожили!
– Это может установить только расследование.
