Потом она снова задумалась о себе. После пережитых тоски и отчаяния в ее душе поселилось что-то новое. Муки были очищением закоулков души, куда она загнала старые переживания. Как трудно признаться себе, что твоя жизнь не такая, какой ты ее видела, но она была. Она была сумасшедшей, или каждый пребывая на грани. Теперь Эл размышляла над прошедшим спокойно.
Настало время пребывать в покое. Она хотела умиротворения. 'Пусть все движется, как движется', - в который раз повторила она себе.
Снова забытье, она вырывает себя из него, идет наверх по ступеням, но спотыкается, падает на площадку и забывается сном.
Ей кажется, что площадка, на которой она лежит становиться длиннее, тишину нарушает слабый звук, гонг, потом звук становиться тоньше и тоньше, превращаясь в колокол, колокольчик и исчезает тонким звоном. Туман рассеивается. Она встает на ноги посреди огромной аркады длинной и прямой. Ее тянет глубина. Она идет. На каждый шаг - звон колокольчика. Она смотрит на ноги. Вместо привычных ботинок, в каких ходит вся разведка Земли, она видит край длинного платья. Оно пронзительно лилового цвета с замысловатым узором. Она оглядывает себя насколько может. Длинные волосы спадают с плеч. Не ее. Она никогда не отращивала таких длинных волос, и еще они непривычно темные, темнее ее собственных. И руки такие изящные и слабые. И она будто выше самой себя. 'Я опять меняюсь в кого-то', - думает она. Она переводит взгляд с себя на окружающее пространство. Мрачно кругом. Справа, по-прежнему, глухая стена, еще не такая старая какой она видела ее, на ней остатки орнамента, там чуть дальше несколько дверей. Она знает. Туда она не идет, а подходит к широким перилам и смотрит в открытое пространство на сад. Уже мертвый сад. И свет. Свет медленно гаснет. От увиденной картины становиться больно. Она твердит чье-то имя и бессильно опускает голову на край перил. Отсюда начинается конец одной истории и начало другой.
Она очнулась. Последняя мысль ее вертится в голове. Видение не исчезло, вернее не все. Впереди аркада, одна сторона которой выходит на мертвый сад, а по правой стене недалеко виднеется ряд дверей.
Эл удивилась очередной метаморфозе. Упиваясь отчаянием, она не обратила внимания, когда возникла лестница и кусок стены. Сейчас она уловила перемену. Любопытство увлекло ее вглубь коридора. Она шла мимо открытой части аркады и видела ту же картину, что в видении, даже тусклый свет остался тем же. Обозримое пространство явно приобрело новую форму и расширилось. Она дошла до дверей, но ни одна не открылась, слишком большие и тяжелые. Эл отошла к другому краю, подпрыгнув села на перила спиной к саду и уставилась на двери. Ей осталось только пожать плечами.
- Странно.
Она рассматривала себя. Босые ноги с крепкими мышцами. Эл поболтала ими, потом внимание переключилось на руки. Широкие крепкие кисти, развитые тренировками были далеко не так изящны, как во сне. Кого же она видела?
- Странно.
Она насчитала семь дверей. Семь. Хорошее число.
И все-таки, что-то здесь происходит?… Происходит. Не стараясь сразу найти ответ, Эл развернулась лицом к 'саду'. В развеявшейся дымке предстала мрачная картина. Не удивительно, что 'во сне' ей стало больно, если теперь 'наяву' не по себе. Такое чувство, что этот мир погибал долго или все еще погибает. Если определение 'мир' применимо. Место. Остров. Эл решила, что 'остров' лучше подходит. Как там сказал Лоролан: 'Место откуда вынули стержень'. Что он имел в виду? Прежний опыт относительно разрушения миров здесь не подходил. Она знала реальные катастрофы, некоторые очень сильные. Тут разруха иного свойства. Скорее, медленный распад. В конце концов, зачем искать разгадку, если она явилась сюда чтобы исчезнуть. Ее не должен интересовать вопрос местного миро устройства. Странное исчезновение, если вокруг возникают новые объекты.
Она спрыгнула на ноги и в очередной раз оказалась на лестнице. Отсюда открывался вид на вновь возникшую террасу. Эл понравилась панорама. Величественная руина выступала из дымки и загадочно манила. Эл оценила вид и удовлетворенно кивнула. Она устроилась на нижней ступеньке, осматривая пейзаж снизу вверх. Гармоничные пропорции, изящный декор стены привлекали внимание. Она отводила взгляд, но он снова приковывался к террасе. Эл испытала удовольствие от простого созерцания. Невольно задалась вопросом: частицей какого грандиозного сооружения являлась эта аркада, галерея, терраса? Эл занялась тем, что мысленно пристраивала к куску здания известные ей архитектурные конструкции. Выходило и так, и этак, но ни что из воображаемого не удовлетворило ее, кроме, пожалуй, высокой башни, которую она мысленно пристроила за галереей.
Потом она бродила вверх и вниз по ступеням, вперед и назад по террасе. Потом она выбрала дверь и села у нее. Эл размышляла, что если ей привиделась и лестница, и терраса, то вполне может быть, что за дверью комната. Какая она? Ей представлялось небольшое помещение. Своя комната у нее была только в детстве, и в те короткие два года, что она провела у родителей после бегства из будущего. Эл стало грустно при воспоминании о том далеком времени. Девочкой она не подозревала, какими силами обладает, и куда ее это приведет… Сюда… Надолго… Навсегда…
Эл захотелось замкнутого пространства. На ум пришли, самые что ни на есть, земные образы. Старинная деревянная кровать, небольшая, но достаточно широкая для нее, камин, кресло, чтобы сидеть у камина. У нее никогда не было дома, постоянного места, поэтому весьма любопытно напоследок соорудить в своей голове нечто похожее. Как оно могло бы быть, если… Никаких изысков в интерьер она не привнесла. Просто, просторно и уютно.
- Неплохо получилось, - сказала она вслух, одновременно вваливаясь в неожиданно открывшуюся дверь. - Опять?
Эл перевернулась на живот и с пола осмотрела пространство.
- Это шутка?
Она медленно вставала на ноги в дверях той самой комнаты, которую вообразила. На всякий случай потерла глаза и вошла внутрь, шлепая босыми ступнями по полу с широкими досками. Половица скрипнула и Эл, как испуганный ребенок, отскочила в сторону.
- Я еще могу удивляться, - констатировала она.
Эл прошлась по комнате, по очереди прикасаясь к предметам. Место удивления занял восторг. С вальяжной легкостью Эл села в кресло. Она повертелась в нем. Удобно.
Потом она лежала на кровати лицом вниз и терлась щекой о гладкую ткань. Иллюзия ли все это?
Ее трудно удивить или озадачить. Ее ум спокойно относился к метаморфозам этого пространства. Однако, было существенное 'но' в происходящем. Она ждала пустоты, погружения в ничто, забвения. Что- то внутри нее дрогнуло, когда она мысленно произнесла слово 'забвение', возник отголосок внутреннего протеста. Как болезненно отозвалось ее существо на обычное, казалось бы определение. Мысли крутились вокруг бессмысленности собственного существования, а другая бессознательная ее часть выражала едва ощутимый протест.
Так прошло очень много времени, если время вообще играло здесь роль.
Эл жила в комнате и не выходила наружу. Ее устраивало добровольное заточение. В прежние бурные времена она не сочла бы такое существование достойным, от нее требовалось движение, постоянная динамика, события сменяли друг друга порой слишком стремительно. Теперь она лежала на постели, без всякой цели глядя вверх, в старинного вида белый потолок. Почему он был белым? Правда она уже не старалась специально вообразить что-либо, а то пространство снова отзовется переменами. Эл рассматривала то, что есть.
Постепенно она пришла к выводу, что ее ощущения не отличаются от состояния обыкновенного человека. Как же она стремилась к этому! Стремилась настойчиво, но взамен находила в себе все больше и больше иных чуждых среднему человеку качеств. Сейчас ее восприятие ограничивалось только этой комнатой. Никаких сверхчувств. Эл обрадовалась открытию. Она радовалась на столько искренне, что мысли о нереальности и иллюзиях этого пространства развеялись. Эти чувства уж точно были ею давно забыты. Некий детский восторг, с которым ребенок способен радоваться самым простым вещам. Она лежала
