— Я не расстроена, и я владею собой.
Кристен покачала головой:
— Я не узнаю тебя, Кендра.
— Возможно, — признала она, — но для меня яснее ясного, что я ухожу с работы. И то, что я чувствую сейчас, ближе всего к восторгу.
— А это еще почему? — Лицо отца стало жестким.
— Я собираюсь многое изменить в моей жизни, па.
— Мы бы хотели узнать об этом чуть подробнее, дорогая, — примирительно сказала Кристен, — но отец должен возвращаться на работу, и прежде чем он уйдет, мы хотели бы кое-что обсудить с тобой.
Кендра положила вилку, на тарелку и откинулась на спинку дивана.
— Я слушаю.
— Мы с отцом поговорили и решили, что тебе следует позволить ему распоряжаться твоими деньгами в течение некоторого времени.
— Если вам нужны деньги, вы можете взять столько, сколько нужно, — сказала Кендра, удивленная этим неожиданным намеком на финансовые проблемы. — Берите хоть все.
Отец откинулся назад, с явно воинственным видом.
— Мы с матерью не нуждаемся в твоих деньгах, Кендра.
— Тогда я не понимаю.
— Мы хотим сохранить эти деньги для тебя, — объяснил отец.
— Не навсегда. До тех пор, пока ты не научишься распоряжаться такими большими суммами и вкладывать их в стоящее дело.
— Мы опасаемся, что искушение потратить их быстро будет слишком велико. — Они вновь обменялись взглядами. — Особенно теперь, когда ты уходишь с работы.
— Вы это всерьез? — Кендра смотрела на родителей с недоверием. — Вы говорите со мной, как с капризной пятнадцатилетней девочкой, которой еще рано пользоваться косметикой. Я распоряжаюсь своим банковским счетом с тех пор, как стала зарабатывать пятьдесят центов в час, работая беби-ситтером.
— Речь идет о несколько больших деньгах, чем те, которые ты зарабатывала в качестве беби-ситтера, Кендра.
— У меня хватило присутствия духа, чтобы спасти жизнь ребенку, а вы беспокоитесь, смогу ли я распорядиться своим вознаграждением?
— Триста пятьдесят тысяч долларов — это большие деньги.
— Ну и что из этого следует, папа?
— Из этого следует, что мы не можем быть равнодушны к тому положению, в котором ты оказалась.
Кендра почувствовала, что начинает прямо-таки дрожать от гнева, хуже того — от боли и обиды. Как могли ее родители так мало знать ее? Уважают ли они ее, понимают ли ее хоть немного?
— Знаете, дело, пожалуй, вовсе не в Бобе Уоррене, — сказала она задумчиво.
— Не в Бобе? — переспросила ее мать, нахмурившись. — Так ты думаешь все-таки купить себе новую должность?
Кендра покачала головой, изучая лицо матери, ища понимания и уже не надеясь его найти.
— Возможно, проблема и не в вас, мои дорогие. Дело во мне. В том, какое я произвожу впечатление на людей, как я позволяю людям с собой обращаться.
Она поднялась и убрала тарелки со стола.
— Я не в состоянии сейчас говорить об этом. Мне надо собраться с мыслями.
— Что ты собираешься делать? — спросила мать.
В первый момент Кендра не знала, что сказать, но вдруг ее осенило:
— Я поеду во Францию. Приму приглашение Буркелей погостить в их поместье в Нормандии.
— Во Францию? Кендра, ты соображаешь, что говоришь? Ты не можешь ехать во Францию. Ты никогда не сможешь вернуться на работу, если сделаешь это.
— Мне больше не нужна эта работа, мама.
— Ты поступаешь безответственно, Кендра. Я не могу согласиться с твоими планами. Ты совсем не знаешь этих людей. Кажется, ты утратила всякое ощущение реальности.
Кендра прервала проповедь отца решительным жестом руки.
— Пожалуйста, не заставляй меня говорить вещи, о которых мы оба будем сожалеть, па. Я признательна вам за совет. Я всегда ценила ваш опыт во всем, что связано с финансовыми вопросами, но, пожалуйста, поймите меня — я собираюсь распорядиться этими деньгами самостоятельно. И я обязательно поеду во Францию. — Она погладила мать по щеке, — Спасибо за ленч, мама.
Кендра вышла из комнаты и, закрывая за собой дверь, с грустью подумала, что впервые в жизни перестала чувствовать любовь к отчему дому.
Она прошла расстояние, отделявшее дом родителей от ее коттеджа, за считанные минуты. Слишком сильные чувства переполняли ее, она чувствовала, что утратила равновесие, но вместе с тем ощущала странное освобождение.
Кендра отнюдь не отличалась воинственным нравом. Тем не менее сегодня несколько часов подряд она сражалась — вначале со своим боссом, затем с родителями. Она была рассудительна, тщательно и долго обдумывала свои решения. И все же без долгих колебаний ушла с работы и решила вернуться во Францию. Во всем, что касается мужчин, она была очень щепетильной и сдержанной, тем не менее ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы не броситься в объятия Джека Рэндалла и не оказаться в его постели. Что же с ней происходит? Как будто ничего — и вместе с тем что-то необъяснимое. Да ее и не заботит объяснение всего этого. И она решила не предаваться бессмысленному и унылому анализу скрытых мотивов и не взвешивать все возможные последствия своих действий. Она хотела лишь упаковать чемоданы, сесть в самолет, улетающий во Францию, и, пока удача не покинет ее, просто жить, жить, жить…
Вернувшись к себе, она взяла коробку, принесенную из офиса, и отнесла ее в кухню. Затем прошла в спальню, открыла шкаф и принялась рассматривать вещи. Выбор был удручающе-скромен: два костюма, три шелковых блузки, несколько сшитых в ателье платьев и спортивный костюм. Еще два купальника, плащ и туфли, равно пригодные для спорта и работы. И вдруг ей стало противно все это.
Одежда, которую она носила, была очень мила, она безукоризненно шла к образу молодой деловой женщины, но… здесь не было ничего ослепительного, пригодного для визита в дом Буркелей в Довиле. Ни одного экзотического бикини, никаких эффектных теннисных платьиц, ни живописных вещей для пляжа. Кендра стала пересматривать платья снова, пытаясь понять причину своего неудовольствия.
Пять дней назад ей в голову бы не пришло горевать по поводу своего гардероба, который не содержал ничего такого, что хотя бы отдаленно относилось к разряду «соблазнительных» вещей. Ни сексуальных платьев для коктейля, ни изящных коротких блузок, ни облегающих слаксов. Ничего из разряда вещей, созданных специально, чтобы привлекать внимание мужчин и вызывать блеск восхищения в их глазах. Пять дней назад ее не огорчило то, что ее платья скорее обуздывали фантазию мужчин, чем шли ей навстречу.
Пять дней назад она не была знакома с Джеком Рэндаллом. Она состроила недовольную гримаску. Финансовое затруднения остались в прошлом, когда она не была еще ассистенткой Боба. Однако не было в ее жизни мужчины, которого она хотела бы соблазнить и увлечь. Она не избегала знакомств, но и не искала господина своей судьбы.
Кендра продолжала перебирать платья, и в ее душу постепенно закрадывалось искушение. В сумочке лежит чек на два миллиона франков, новое, сильное чувство ворвалось в ее жизнь. Она может позволить себе купить настоящие парижские платья!
Впервые с момента, как получила чек из рук Жан-Мишеля, она почувствовала себя богатой.
Образ Джека промелькнул в ее сознании. Она вспомнила его глаза, удивительные зеленовато- дымчатые глаза и огонь, вспыхнувший в них, когда их взгляды встретились. Ах, что и говорить, ей совершенно необходимо завести настоящие парижские наряды. Такие, чтобы мужчины вроде Джека Рэндалла, глядя на них, теряли голову. И начать нужно с самых соблазнительных образчиков нижнего белья.
