исполнением заповедей, как наставник, руководит плоть к добродетели; сия же (благодать Святого Духа), просвещая ум, возводит его к тому, чтобы он всему предпочитал сожитие при мудрости (Прем. 7,8; 8,9), которою разоряет и твердыни злонравия, и «всяко возношение взимающееся на разум Божий» (2 Кор.10,5). Сие показывает молитвою своею Иисус Навин, прося, чтобы солнце стало против Гаваона, то есть, чтобы сохранялся оный незаходимый свет боговедения над горою умственного созерцания, а луна — против дебри (Нав.10,12), то есть, чтобы естественное рассуждение, лежащее над плотскою немощью, пребыло неизменным (в отношении) добродетели.
17. Сидящие «страха ради Иудейска» в Галилеи в горнице, «дверем затворенным» (Ин.20,19), то есть по страху от духов злобы безопасно живущие во стране откровений, на высоте Божественных созерцаний, затворив чувства, как двери, принимают приходящее недоведомым образом Божие Слово, Которое является им без чувственного действия и возвещением мира (ст.19,21) дарует им бесстрастие, а дуновением (ст.22) — разделения Духа Святого, и подает власть на лукавых духов (Мк.16.17), и показывает им знамения (Ин.20,20) Своих тайн.
18. Земля Халдейская (Деян.7,4) есть житие в страстях, в котором созидаются и получают поклонение идолы грехов. Месопотамия же (ст. 2) (Месопотамия значит страна между реками) есть житие, которое приобщается обоим противным нравам. А земля обетования (Евр.11,9) есть состояние, исполненное всякого блага. Итак, всякий, кто, подобно ветхому Израилю, возвращается к ветхому своему навыку, опять низвлекается к рабству страстей, лишаясь данной свободы.
19. Замечания достойно, что никто из святых, как мы видим, не сходил в землю Вавилонскую, ибо неприлично и несогласно с разумным понятием, чтобы любящие Бога избирали вместо благого худшее; если же некоторые из них вместе с народом неволею были отведены туда, то под сими мы разумеем тех, которые не по выбору более предпочтительного, а потому, что сего требовало спасение (ближних), ради руководствования нуждающихся (в нем) оставляют высшее слово ведения и проходят учение о страстях. Посему и великий апостол решил, что полезнее пребывание его во плоти (Флп.1,24), то есть ради учеников для нравственного их научения; хотя он имел и совершенное желание разрешиться (ст. 23) от нравственного научения других и быть со Христом в превысшем мира и простом созерцании мысленном.
20. Отходит от плоти (2 Кор. 5,8) тот, кто от деятельного навыка прешел к навыку ведения, восхищаемый, как облаками, высшими разумениями в прозрачный воздух тайного созерцания, чтобы возмог быть с Господом. Непременно же отходит от Господа (ст. 6), кто не может без чувственных действий чистым умом созерцать по мере сил высшие разумения и не вмещает простого слова о Господе без гаданий (без образов и сравнений).
21. В Священном Писании мы видим посредством различных гаданий облекаемого плотью Бога и слово Божие; но еще не видим мысленно бесплотного и простого, Единого и единственного Отца, как мысленно увидели Его в бесплотном, Едином и единственном Сыне, по сказанному: «видевый Мене виде Отца, и, Аз во Отце, и Отец во Мне» (Ин.14.9,10). Следовательно, нужно много разума, чтобы, проникнув сперва сквозь покровы речений, (сказанных) о Слове, мы, таким образом, возмогли чистым умом узреть Его, стоящего обнаженным и показывающего Себя человеком. Посему благочестиво взыскующему Бога необходимо не быть связану ничем из сказанного, чтобы он в неведении вместо Бога не принял (сказанного) о Боге, то есть, чтобы он на преткновение себе (обманчиво) вместо Слова не возлюбил только сказанное (в буквальном смысле) в Писании и чтобы Само Слово не удалилось от ума, который, держа одежды, мнит держать Самое бестелесное Слово, подобно той Египтянке, которая удержала не Иосифа, но одежду его (Быт 39,12), и тем древним людям, кои, пленившись одним видимым благолепием, в неведении «послужиша твари паче Творца» (Рим.1,25).
22. Когда ум отвергнет многие лежащие на нем мнения о словах истины, тогда является ему ясное слово истины, дает ему залоги истинного ведения и прежде принятые им мнения снимает, как чешую (Деян.9,18), со зрительных сил, как бы с божественным и великим апостолом Павлом. Ибо мнения, (прилепленные) только к одним изречениям Писания, и пристрастные созерцания в чувстве видимых вещей, действительно суть чешуя, лежащая на презрительной силе души и удерживающая прехождение к чистому слову истины.
23. Кто доблестно победил страсти телесные, и довольно подвизался против лукавых духов, и изгнал их умышления из страны души своей; тот должен молиться, чтобы ему дано было чистое сердце и дух правый обновлялся во утробе его (Пс.50,12), то есть, чтобы он совершенно избавился от злых помыслов, и по дару благодати исполнился Божественных мыслей, и, таким образом, соделался мысленным миром Божиим, светлым и великим, состоящим из нравственных, естественных и богословских созерцаний.
24. Сердце чистое (Пс.50,12) есть то, которое представило Богу память, совершенно безвидную (чистую от впечатлений) и не имеющую образов, и готово принять одни напечатления Божий, от которых оно обыкновенно делается светлым.
25. Некоторые из любознательных спрашивают, каким образом будет различие между вечными обителями и обетованиями? По определенному ли месту или по мысленному представлению духовного различия, обособляющего качество и количество каждой обители? И одним кажется (справедливым) первое, другим же второе. Ибо познавший, что значит сказанное: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк.17,21), и: «обители многи у Отца» (Ин.14,2), примет второе.
26. Кто Божественным желанием победил душевное расположение к телу, тот сделался неограниченным (возвысился над ограниченностью), хотя он и находится в теле. Ибо Бог, привлекающий вожделение желающего, без сравнения превыше есть всего и не попускает желающему привязать вожделение свое к чему–либо из того, что после Бога. Итак, да возжелаем Бога всею крепостью вожделения нашего и сделаем, чтобы наше свободное избрание не было одержимо ничем телесным, и поставим себя расположением (душевным) превыше всех, поистине чувственных и мысленных вещей; и (тогда) мы волею не примем никакого вреда от естественной жизни относительно того, чтобы быть с Богом, неописанным по естеству.
Вопрос: Во всякое ли время входит человек в сие состояние?
Ответ: Благодать непрестанно пребывает с человеком, и от юного возраста вкоренилась в нем, как закваска, проникла его, и, как бы нечто естественное и сросшееся с ним, становится сопричастницею ему; и хотя едина есть благодать, но действует она многообразно, как хочет, промышляя о пользе человека. Иногда же возжигается и разгорается более, иногда же тише и умереннее. Самый свет по временам более возгорается и сияет, иногда же удаляется, и бывает сумрак. И светильник всегда горит и светит; когда же бывает очищен, то не дает более света, то есть становится более явным в причастии любви Божией; иногда же и соприсносущий свет тускнеет. Некоторым же во свете явилось знамение креста и впечатлелось во внутреннем человеке. Некогда (случилось), что человек в молитве пришел как бы в исступление и видел себя стоящим в алтаре в церкви, и приносимы были ему три хлеба, как бы на елее заквашенные; и чем более он вкушал их, тем более они умножались и увеличивались. И в другое время являлось как бы некоторое светлое одеяние, какого нет на земле в веке сем и какое не может быть сделано руками человеческими. Подобно тому как Господь с Иоанном и Петром, восшедши на гору, преобразился, и «ризы Его быша блещащяся» (Мк.9,3), таково было то одеяние, и ужаснулся человек, облеченный в него. В иное опять время (сей свет) непрестанно виден был в сердце и отверз внутреннейший, глубочайший и сокровенный свет, открылся новый, светлый мир вместе с Господом хвалящийся и славословящий, так что человек тот, весь поглощенный оною сладостью и созерцанием, уже не владел собою, но был как безумный и иноязычник миру сему по причине преизобилующей любви, и сладости, и сокровенных тайн, и, в то время освободившись, скоро достигнул совершенной меры и был чист от греха. Но потом благодать скрылась, и пришло покрывало противной силы. Является сие отчасти, как бы человек стал на одну степень ниже меры совершенства, то есть должно было ему, так сказать, пройти двенадцать степеней и таким образом достигнуть в совершенство; и в некоторое время он доходил и достигал оной меры и входил в совершенство; но потом опять умаляется благодать, и он снизшел одною степенью и стал на одиннадцатой. Если же кто богат благодатью, тот всегда, ночью и днем, стоит в совершенной мере, будучи свободен и чист, всегда плененный (благодатью) и вместе с тем носимый горе. И теперь, если бы те дивные дарования, которые открылись человеку, и которых он вкусил опытом, всегда сохранялись в нем, он не мог бы принять (на себя) служение слова или какую–либо тяготу (ближних) и не был бы в состоянии слышать что–либо или заботиться о чем–нибудь, хотя бы то касалось его самого, или о завтрашнем дне, а мог бы
