Танец с драконами

шестнадцать или около того.

Лачуга оказалась палубной надстройкой «Скромницы» — ветхой одномачтовой посудины. Широкий корпус и небольшая осадка делали её как нельзя более подходящей для того, чтобы ходить вверх по самым узким протокам и перебираться через песчаные отмели. «Неказистая девица, — подумал Тирион, — но дурнушки, бывает, оказываются в постели самыми страстными». Ходившие по рекам Дорна лодки частенько ярко раскрашивали и покрывали вычурной резьбой, но эта была не из таких. Она была выкрашена в болотный серо-бурый цвет с блеклыми и шелушащимися бортами; большой изогнутый румпель был прост и невзрачен. «На вид сущий хлам, — подумал он, — но, уверен, в этом-то и дело».

Утёнок заулюлюкал в ответ. Кобыла пошлепала по мелководью, приминая камыши. Подросток соскочил с надстройки на палубу лодки, и наружу выглянули прочие члены команды «Скромницы». За румпелем показалась пожилая пара с ройнарскими чертами лица, из дверей надстройки вышла симпатичная септа в мягком белом облачении, откинув с глаз локон темных волос.

«А вон там, без сомнения, Гриф».

— Хватит орать, — сказал тот. Над рекой повисла неожиданная тишина.

«С этим хлопот не оберешься», — сразу сообразил Тирион.

Накидка Грифа была сделана из шкуры ройнского рыжего волка вместе с головой. Под шкурой он носил коричневую кожаную куртку с нашитыми железными кольцами. Чисто выбритое лицо Грифа было похоже на надетую на нем куртку — такое же плотное и кожистое, с морщинками в углах глаз. Хотя волосы у него, как и у сына, были выкрашены в синий цвет, брови и корни волос оставались рыжими. На поясе висели меч и кинжал.

Если Гриф и был рад снова видеть Утёнка и Хэлдона, он это умело скрыл — зато не потрудился скрыть свое неудовольствие при виде Тириона.

— Карлик? Это что ещё такое?

— Знаю-знаю, вы надеялись на круг сыра, — Тирион повернулся к Юному Грифу и одарил его самой своей обезоруживающей улыбкой. — Синие волосы сослужат тебе добрую службу в Тироше, но в Вестеросе дети будут кидаться в тебя камнями, а девушки смеяться в лицо.

Мальчик смутился.

— Моя мать была из Тироша. Я крашу волосы в память о ней.

— Что это за существо? — потребовал ответа Гриф.

Ответил Хэлдон:

— Иллирио прислал вам письмо с разъяснениями.

— Так давай его сюда. А карлика в мою каюту.

«Ох, и не нравятся мне его глаза», — подумал Тирион, когда в полумраке каюты наемник сел напротив него за сучковатый дощатый стол с сальной свечой посередине. Глаза у Грифа были бледные, холодные, льдисто-голубые. Тирион терпеть не мог бледных глаз: у лорда Тайвина глаза были бледно-зелёные с золотыми искорками.

Он смотрел, как наёмник читает письмо. Само то, что Гриф умел читать, кое-что о нём говорило: многие ли наёмники могут похвастаться подобным талантом? «Он даже почти не шевелит губами», — заметил Тирион.

Наконец Гриф оторвался от пергамента и сощурил свои бледные глаза.

— Тайвин Ланнистер убит? Твоими руками?

— Моим пальцем. Вот этим, — Тирион выставил палец Грифу напоказ. — Лорд Тайвин сидел в нужнике, и я вогнал ему арбалетный болт в брюхо, чтобы посмотреть, не испражняется ли он, и правда, золотом. Оказалось — нет. Жаль, золото бы мне пригодилось. Ещё я убил свою мать — немного раньше. Да, и еще моего племянника Джоффри — отравил на его собственном свадебном пиру и смотрел, как он задыхается. Торговец сыром об этом не упомянул? Еще, прежде чем завязать, я собираюсь пополнить список своими братом и сестрой — если смогу этим угодить вашей королеве.

— Угодить ей? Иллирио тронулся рассудком? Он вообразил, что Её Величество с радостью возьмет себе на службу человека, открыто признающего себя цареубийцей и предателем?

«Отличный вопрос», — подумал Тирион, но вслух ответил:

— Король, которого я убил, занимал её трон, и все, кого я предал, были львами. Так что, сдается мне, я уже сослужил ей хорошую службу, — он почесал обрубок носа. — Не бойтесь, вас я убивать не буду — вы мне не родственник. Можно мне взглянуть на письмо? Люблю читать о самом себе.

Гриф проигнорировал просьбу, поднес письмо к свече и смотрел, как пергамент чернеет, загибается и занимается пламенем.

— Таргариены и Ланнистеры — смертельные враги. Ради чего тебе поддерживать дело королевы Дейенерис?

— Ради золота и славы, — охотно ответил карлик. — Да, и из ненависти. Если вы когда-нибудь встречали мою сестру, то поймете.

— В ненависти я разбираюсь прекрасно.

По тому, как Гриф выговорил это слово, Тирион понял, что тот говорит правду. «Его самого питает ненависть, и она же много лет согревает его по ночам».

— Значит, у нас есть нечто общее, сир.

— Я не рыцарь.

«Лжец, и прескверный. Неуклюжее и глупое вранье, милорд».

— А вот сир Утёнок говорит, что в рыцари его посвятили вы.

— Утёнок слишком много болтает.

— Говорящая утка сама по себе — диво дивное. Неважно, Гриф. Ты не рыцарь, а я — Хугор Хилл, маленькое чудовище. Твоё маленькое чудовище, если тебе угодно. Даю слово, мне не нужно ничего, кроме как верно служить твоей драконьей королеве.

— И как ты собираешься ей служить?

— Языком, — он один за другим облизнул пальцы. — Я могу подсказывать Её Величеству, о чем думает моя милая сестра — если называть это мышлением. Я могу давать её командирам советы, как победить на поле брани моего брата Джейме. Я знаю, какие лорды храбры, а какие трусливы, какие верны, а какие продажны. Я могу завоёвывать для неё союзников. И я знаю намного-намного больше о драконах, чем твой полумейстер. Ещё я смешной и ем немного. Считай меня вашим преданным бесом.

Гриф подумал немного.

— Понятно, карлик. В моем отряде ты займешь самое последнее место. Держи язык за зубами и делай, что говорят, иначе пожалеешь.

«Да, отец», — чуть не сказал Тирион.

— Как скажете, милорд.

— Я не лорд.

«Лжец».

— Это была просто любезность с моей стороны, друг мой.

— Я тебе и не друг.

«Не рыцарь, не лорд и не друг».

— Какая жалость.

— Избавь меня от своих насмешек. Я беру тебя с собой до Волантиса. Если ты окажешься послушным и полезным — можешь остаться с нами и служить королеве, как сможешь. Если от тебя будет больше проблем, чем пользы — покатишься на все четыре стороны.

«Да, и все четыре стороны ведут на дно Ройна, где то, что осталось от моего носа, доедят рыбы».

— Валар дохаэрис.

— Можешь спать на палубе или в трюме, как больше нравится. Исилла приготовит тебе постель.

— Как мило с её стороны, — Тирион неуклюже поклонился и пошел наружу, но у двери каюты обернулся.

— Что если мы найдем королеву и обнаружим, что драконы оказались пьяными моряцкими побасенками? Мир полнится подобными выдумками. Грамкины и снарки, призраки и упыри, русалки,