сдержанным. Если же так случалось, что святитель допускал несдержанность и раздражительность, то раскаянием и каким-либо материальным оказанием любви оскорбленному он стремился исправить допущенную горячность. Один из его келейников, неоднократно испытавший на себе и строгие выговоры, и милости святого отца, вспоминает, что иногда святитель даст строгий и справедливый выговор, но скоро потом придет в раскаяние и сожаление. “Через полчаса позовет к себе и даст либо платок, либо колпак, или иное что и скажет: “Возьми себе” — что и было знаком одобрения и утешения [299]. При помощи Божией святой отец скоро избавился от этих недостатков. Более того, если в беседе с кем-либо он замечал, что собеседнику не нравятся его слова, то готов бьш кланяться ему в землю и умолять не обижаться на справедливое замечание. Как свидетельствуют его келейники, святитель Тихон так преуспел в кротости и терпении, “что за правильный выговор последнему келейнику из простых и грубых мужиков… если увидит его оскорбившегося на него, кланялся об руку, испрашивая прощения” [300]. Если же случалось, что кто-то обманывал святителя или злоупотреблял его доверием, святой отец и тогда оставался невозмутимым, думая не о себе, а о том, чтобы не допустить гибели души человеческой. Раз явился к святителю Тихону один капитан из дворян и своим лицемерным благочестием, своими беседами так расположил его к себе, что святой отец в течение года разделял ежедневно с ним трапезу. Войдя в такое доверие, благородный гость поступил с благодетелем совсем неблагородно. Видя, что из любви к святителю многие из его знакомых и друзей не скупятся помогать бедным, гость написал к ним письма от имени Тихона, в которых просил оказать денежную помощь. Сказав святителю, что едет к родным, капитан поехал развозить эти письма и собирать деньги. Сумму он собрал довольно значительную, но обман скоро раскрылся, так как святителю сообщили о сборе, который делается от его имени. Капитан, узнав, что обман раскрыт, письменно просил у святителя Тихона прощения и разрешения снова приехать в Задонск. Преосвященный, будучи любвеобильным, простил его, но не разрешил обманщику приезжать в монастырь, хотя и возлагал вину человеческую на врага — Диавола [301]. В ответном письме он писал: “Хотел ты ко мне явиться, а с каким духом, неизвестно. Бог сердце твое знает. Я тебя не допустил не без причины. Человек, однажды обманувшись от другого, и впредь ему не верит. Так то лживые и обманщики всю верность от сердец человеческих истребляют, так что и добрым людям часто не верим. Жалко, что таковые плевелы между христианами находятся… Бог их видит и терпит до жатвы… Я тебе все оставляю, что ты мне ни сделал, и всего тебе желаю, чего и себе. Будь же ради мене покоен и мирен: только сам себя не оставь… Что человек в мире сем ни делает, Бог все видит и в книге Своей записывает… Полно уже обременять себя, но пора уже свергнуть бремя, полно уже запутываться в сеть, но пора уже расторгнуть сеть и освободиться, полно уже очерняться, но пора уже измываться. Бог во всем помощник: ты только восстань, и Бог поможет тебе; ободрись, и Бог укрепит тебя; пробудись, и Христос просветит тебя; вступи на путь благочестивых, и Христос поведет тебя… Начни, пока здоров, и хотя бы скоро смерть тебя постигла, спасешься…” [302].
О любвеобильности и заботе святителя Тихона о спасении душ человеческих говорит также следующий пример. Однажды пришлось ему бывать в гостях у знакомого помещика и встретиться там с одним дворянином, вольнодумным и вспыльчивым, не терпящим никаких возражений. Когда святитель стал доказывать ему неправоту в суждениях о Боге, то он пришел в такую ярость, что ударил архипастыря по щеке. Святитель, видя его горячность, пал своему собеседнику в ноги, говоря: “Простите меня Бога ради, что я ввел вас в такое исступление”. И это величайшее смирение и кротость святого отца настолько поразили гостя, что он со слезами упал к его ногам и умолял о прощении. Незлобивый пастырь простил его и преподал ему наставление. Это было хорошим уроком для дворянина, и с тех пор он стал добрым христианином [303].
Келейники рассказывали также, что когда Задонский подвижник раздавал милостыню, ему приходилось нередко выслушивать от недовольных подаянием просителей различные непристойные бранные слова. Но он не только не оскорблялся, а, напротив, смотрел на них с улыбкой, как на малых и неразумных детей. Иногда в ответ скажет: “Ну брани, брани больше”, — и потом все-таки сжалится и прибавит к подаянию “для того единственно, — замечает его келейник, — чтобы, удовлетворясь подаянием, проситель без ропота пошел от него” [304].
Более сложной была борьба святителя с плотью и унынием. В жизни святителя Тихона, как и в жизни каждого подвижника, особенно совершающего свой подвиг в уединении, были периоды, когда на душу восставала плотская брань или находили тоска и уныние. Эти состояния нередко чередовались, потому что когда укреплялось здоровье, восставала плотская брань, когда же телесные силы оставляли его, нападало уныние. Хотя святой отец твердо и без колебаний вступил на путь иноческий, проводя богоугодную жизнь еще задолго до своего монашеского пострига, однако враг рода человеческого не оставлял в покое ревностного подвижника и попущением Божиим искушал его. Но при помощи благодати Божией святитель боролся с искушениями и очищал свою душу от всякой скверны плоти и духа.
Так, однажды, во время литургии, по попущению Божию, вдруг напали на него плотские помыслы. Чтобы отразить их, он подошел к горящей свече и, как будто поправляя ее, скрытно от других до тех пор жег свои пальцы, пока от ужасной боли не угасли плотские пожелания [305] . В других случаях святитель смирял свою плоть силой молитвы. Распростершись крестообразно на полу, он пламенно молился Господу о ниспослании ему Божественной помощи свыше в борьбе с яростью плоти [306]. О стремлении святителя сохранить себя от нечистых помыслов говорит также его решение не ходить в баню. Но он во всем соблюдал чистоту и нередко мыл голову [307]. Чтобы не подавать ни малейшего повода для плотских желаний, он не пил никаких спиртных напитков, даже для подкрепления своих сил. Предостерегая монашествующих, святитель иногда говорил, что если бы он имел в своем управлении монастырь, скорее бы согласился дозволить престарелым монахам для укрепления здоровья и несения трудов употреблять скоромную пищу, чем хмельные напитки. А если бы и дозволил, то только в малом количестве, чтобы свободнее избежать вражеского наваждения и различных искушений [308].
Как говорилось, святитель Тихон часто испытывал чувства тоски, печали, скуки и безотчетной скорби. Иногда причиной такого состояния был просто телесный недуг или нервное перенапряжение. Временами его приводили в уныние собственные неудачи в духовной жизни, а также греховное состояние его духовных детей и нежелание их вести благочестивую жизнь. Бывало и так, что сердце преисполнялось скорбью и тоской, а причина оставалась неизвестной. По выражению святителя, эти чувства проявлялись в равнодушии ко всему. Находясь в таком состоянии, он чувствовал в своем сердце пустоту, охлаждение к молитве. По мысли святителя, человек, находясь в великой печали, не знает сам, что делает [309]. Именно в такие минуты святитель Тихон наиболее остро чувствовал и переживал всякие неприятности, доставляемые людьми.
Святитель деятельно и ревностно боролся против уныния и тоски. Сознавая, что из-за тесной связи души с телом болезни телесные отражаются на расположении духа, он применял средства к укреплению своего здоровья. Но при этом, твердо уповая на помощь небесного Врача, он не прибегал к помощи врачей и предоставлял врачевание своего тела самой природе. Для этого он старался как можно больше пребывать на свежем воздухе, трудиться физически, как он сам говорил: “Авось поразобью кровь себе, может быть, и поздоровее буду”. О положительных результатах этих мер можно судить по тому, что через некоторое время после ухода на покой святитель считал возможным вернуться на кафедру.
Иногда святитель Тихон вынужден был прибегать к горячей молитве к Богу, и Господь за твердое упование подвижника утешал его ниспосланием небесной помощи. “Так, однажды святитель от сильной боли в голове лежал в постели и внезапно услышал ангельское пение и такое усладительное, что боль прошла и не возвращалась уже больше никогда” [310].
Святой отец применял и другие средства борьбы претив уныния. Чаще всего он пел псалмы, так как знал наизусть Псалтирь. С этой целью из некоторых стихов Псалтири он составил нечто вроде канона, разделив стихи или тропари покаянным припевом: “Помилуй мя, Боже, помилуй мя” [311]. Кроме того, святитель Тихон выбрал из псалмов краткие молитвы, которые подходили бы к самым разнообразным случаям жизни, и с ними обращался в своих слезных молениях к Господу[312]. По словам протоиерея А. Лебедева, “та благодатная сила, которая заключается в псалмах, сообщалась и душе святителя Тихона; то совершенное и святое
