Мельин и другие места

Крепости.

Но — услышал снова. Теперь это был странный диалог:

— Говорят, что людей ждет своя, никому не известная участь за Чертой, и смерть — это не проклятье, а Дар…

— Нет… не может быть! Если бы это было так…

— Если бы это было так?..

— Люди… Смертные… они не боялись бы умирать! А ведь даже самых смелых охватывает страх перед гибелью… Какой же это Дар?

— Кто знает…

И, после недолгой паузы:

Рано или поздно все убеждаются: смерть — не что иное, как проклятье!

Ты на верном пути…

Человек резко вскинул голову. Теперь он смотрел на черную башню.

«Я не считаю справедливым путь, навязанный людям Высшими! Но кто в силах изменить предначертанное?»

Не надо искать смерти… Но не надо испытывать и страха перед ней… — в этих словах ему послышалась неуловимая насмешка. — А для Бессмертных уход за Черту особенно тяжел…

Впереди — вечность…

«Вечность. Роковое слово… Она всегда желанна, но недостижима — для тех, у кого ее нет!»

И всегда слишком длинна для тех, кто имеет ее в своем распоряжении… Остальные Бессмертных либо боятся — зачастую скрывая страх под маской уважения — либо ненавидят. Уделом Бессмертного станет одиночество…

«Одиночество — это свобода!»

Нет, это не свобода… Иногда одиночество угнетает. Именно в такой момент становится желанна смерть — та, что названа Даром. Этот дар, почитаемый проклятьем, для Перворожденных недостижим. Вот она — цена вечности… А у людей — своя судьба. Ее не изменить…

«Все можно изменить! Да, людям не даровано бессмертие — однако некоторым дано было подобие вечной жизни…»

Ты говоришь о Девятерых… Улаири… Но их существование не было — жизнью… И для них цена вечности оказалась еще выше…

Тьму нельзя истребить, сказал ты — и был прав. Главное, чего всегда жаждали люди, после чего все отходило на второй план — бессмертие… И они получили то, чего так страстно желали. Силу. Власть. И — вечность… Но какой ценой!

Нет момента более горького, чем тот, когда враги становятся тебе друзьями, — ибо народ твой давно отвернулся от тебя и проклял твое имя…

Свет не может дать бессмертия — только Тьма.

Получивший бесценный дар от Тьмы, ты будешь все время вспоминать о человеческом прошлом. Созидание и разрушение. Любовь и ненависть. Страдание и радость. И страсть… страсть и пламя… Опаляющая, сжигающая изнутри страсть — и темное пламя, наполняющее жизнью… Все это останется в прошлом. В прошлом, которого не вернуть, ведь над временем не властен и сам Эру…

«Жажда жизни пересиливает все. Жажда жизни… Свет не может дать бессмертия, только Тьма? Пусть! Пусть будет так! И я сделаю выбор, на который толкает меня безысходность!»

Чего же ты жаждешь? Того, что не вышло у Мелькора и Саурона? Но ты — всего лишь человек… По силам ли тебе то, на что оказались не способны айнуры?

Чего ты хочешь от вечности?

«Всего лишь человек… Но только человек должен отомстить за Проклятье…»

Ты сказал…

…Через несколько минут среди развалин горел небольшой костерок, и он сидел на камне, задумчиво глядя на танец пламени. С тех пор, как слова Небесный Огонь обрели для него особый смысл, — тогда же ему начали сниться эти сны, — он знал: рано или поздно ему придется приехать сюда, чтобы понять все. И сейчас собирался провести ночь на Колдовском Холме, где когда-то стояла крепость. И пламя костра было частью этой ночи.

Но мгновение он отвернулся от огня. Болота медленно затягивало тяжелым блеклым туманом. Ему показалось — в нем видны какие-то тени. Неясные, словно размытые темные силуэты то и дело появлялись на сплошном фоне бледной пелены и мгновенно исчезали… но разглядеть что-нибудь он был не в силах. Все так же раздавались вокруг непонятные звуки — голоса стали громче… И он ничуть не удивился, увидев выступившую из темноты высокую фигуру.

— Привет тебе…

Кто приветствовал его? Человек? Он бесшумно подошел к костру и сел напротив Олмера, — теперь огонь разделял их.

Пришедший откинул капюшон плаща. Блеснули глаза, странно светлые на очень бледном лице… Нет. Не человек. По крайней мере, уже не человек.

Беседовать с одним из существ, не имеющих отношения к материальному миру Арды… существующих по собственным, особенным, непонятным смертному законам?.. Олмер не колебался. Опасности не было, он почувствовал бы ее — было лишь смутное понимание: все верно, все идет как должно, все будет в порядке… Он не ошибся, приехав сюда. Кто сказал, что за ответами можно обращаться лишь к Третьим Силам? Спрашивай…

— Кто вы?

— Мы храним память Дол-Гулдура. Мы ждали тебя, Король-без-Королевства.

— Зачем? И отчего — именно меня?

— Чтобы ответить на твои вопросы, — словно легкая усмешка проскользнула в голосе собеседника Олмера. — И помочь тебе добиться желаемого. Отчего именно ты? Это Предназначение. Ты ведь знал, к чему приведет тебя судьба?

Предназначение? Он не понял смысла последней фразы, но переспрашивать не собирался. Золотоискатель из Озерного Города… разве мог он предвидеть будущее?..

Конечно, мог. Вспомни — еще в детстве ты завидовал возможностям Бессмертных и не верил легендам…

В детстве? Эти воспоминания ушли навсегда…

Не навсегда. Помнишь?.. Много лет назад… Такая же ночь…

— Самыми страшными созданиями Тьмы были Назгулы — Кольценосцы, прислужники Врага! Иногда они появлялись как Черные Всадники на черных конях, а иногда — летали на крылатых чудовищах, и никто не мог укрыться от них… Призраки, порождения Мрака, они скрывались в ночи, и от их мечей не было защиты и спасения ни для Смертных, ни для Бессмертных. Их было всего девять, но они наводили ужас на многотысячные армии! Все знали: если кто-то из Назгулов ранит тебя своим страшным оружием, то ты сам станешь призраком, и твоя душа навечно останется в плену у Черного Властелина! — поблескивая глазами, выразительным шепотом закончил один из мальчишек, сидящих на земле вокруг костра, и победоносно посмотрел на остальных.

Остальные запереглядывались и сдвинулись ближе к костру, который рассыпал вокруг веселые огненные искры, рассеивая плотную темноту ночи.

В такую ночь — только и рассказывать страшные истории о Черных!

— А почему Кольценосцы — самые страшные? Есть же и другие создания Тьмы — орки там, тролли и другие… и люди испокон веков воевали с ними! Так ведь?

— С орками люди воевали всегда! — паренек, начавший рассказ, не хотел упустить инициативу. — И уже научились убивать этих тварей. Но Назгулы — совсем другое дело. Они были неуязвимы для простого оружия! А еще… — рассказчик оглядел всех и таинственно понизил голос, — а еще известно, что и они, бессмертные призраки, были когда-то людьми! «Улаири» — на одном из древних наречий так называли людей! А призраками они стали после того, как поклялись верно служить Тьме!